Страница 10 из 163
О том, что было «после всего».
…Война всё не кончалась. Юрия Софиева в 1943 г. отправили на принудительные работы в Германию. В 1945 г. он вернулся во францию, был сотрудником газеты «Русские новости» (в 1945–1955 гг.). После победы Красной армии наблюдался огромный патриотический подъем среди русских эмигрантов. Советские паспорта получили муж, сын и родители Ирины Кнорринг. Однако посол СССР во Франции А. Е. Богомолов в личной беседе не рекомендовал спешить с возвращением на родину, объяснив грустные перспективы этого решения. «Вид на жительство в СССР», первоначально выданный в 1946 г., затем неоднократно «возобновлялся» вплоть до 1955 г. — в этом году Игорь Софиев с женой и сыном,[19] Юрий Софиев и Н. Н. Кнорринг приехали в СССР (именно в такой последовательности родные Ирины приехали в Алма-Ату). Мария Владимировна умерла в 1954 г. в Париже.
7 декабря 1965 г. состоялось перенесение праха Ирины Кнорринг с кладбища Иври на русский участок кладбища Сент-Женевьев де Буа. Церемония была организована братом Ю. Софиева — Львом Оскаровичем Бек-Софиевым. Там же им была устроена символическая могила третьего брата Бек-Софиева — Максимилиана Оскаровича, погибшего в сталинских лагерях на Колыме в 1945 г.
Н. Н. Кнорринг издал в Париже в 1949 г. третий, посмертный, сборник стихов дочери — «После всего». И. Кнорринг мечтала вернуться в Россию, но вернуться — стихами: «Сама я в Россию не поеду, но Игоря отдам отцу. М.б., там ему будет лучше […] В тот же день, когда он уедет, я кончу самоубийством» (запись от 5 декабря 1938 г.).
Вернувшись на родину, Н. Н. Кнорринг пишет книгу воспоминаний «Книга о моей дочери», итоговый «документ», полный отцовской любви и предчувствия надвигающейся трагедии, основанный на Дневнике Ирины, ее стихах и своих воспоминаниях о жизни в изгнании. Завершает рукопись в 1959 г., однако попытки издать ее окончились ничем.
После завершения «Книги о своей дочери» Н. Н. Кнорринг едет в Москву и через Наталью Ивановну Столярову передает Анне Ахматовой три книжки стихов Ирины. Несмотря на то что Анна Андреевна была очень больна, она захотела его принять, сказав, что если бы стихи не произвели на нее глубокого впечатления, она бы «не стала тревожить приглашением» (свидетельствует Ю. Софиев). Из письма Н. И. Столяровой к Анне Ахматовой следует, что Н. Н. Кнорринг просил Анну Андреевну написать вступление к предполагаемой публикации стихов И. Кнорринг в алма-атинском журнале «Простор». Анна Андреевна дала лишь отзыв в несколько строк[20] (он был передан Н. Н. Кноррингу через Н. И. Столярову). Хотя текст его известен читателю (он предшествовал публикации), воспроизведем его:
«По своему высокому качеству и мастерству, даже неожиданному в поэте, оторванном от стихии языка, стихи Ирины Кнорринг заслуживают увидеть свет. Она находит слова, которым нельзя не верить. Ей душно, скучно на Западе. Для нее судьба поэта тесно связана с судьбой родины, далекой и даже, может быть, не совсем понятной. Это простые, хорошие и честные стихи.
Анна Ахматова
18 февраля 1962, Комарово».
В журнале «Простор» (Алма-Ата, 1962, № 6) было напечатано семь стихотворений И. Кнорринг. Благодаря усилиям А. Л. Жовтиса в 1967 г. был издан маленький сборник стихов поэтессы — «Новые стихи». В те же 1960-е годы Н. Н. Кнорринг подготовил к изданию Дневник своей дочери, в течение нескольких лет перепечатывая на машинке ее рукописные тетради. Но в свое время издание осуществлено не было. Однако были публикации — Н. Н. Кнорринга, Ю. Б. Софиева, И. Ю. Софиева, Н. М. Черновой, В. Г. Тюриной (см. Библиографию), воспроизводящие фрагменты Дневника.
И вот спустя сорок лет инициативу по изданию Дневника взяла на себя Надежда Михайловна Чернова — жена (ныне — вдова) Игоря Софиева, хранительница семейного архива. Подчеркнем, что «Книга о моей дочери» была напечатана впервые в 1993 г. в журнале «Простор», где отдел прозы возглавляла Н. М. Чернова, благодаря которой десять лет спустя книга вышла отдельным изданием.
Перечислим некоторые особенности настоящего издания. Дневник воспроизведен по машинописным копиям, выполненным Н. Н. Кноррингом. Тексты печатаются по нормам современной орфографии. Опечатки и ошибки исправлены, но сохранены синтаксические особенности повествования автора.
Н. Н. Кнорринг разделил Дневник на главы («Тетради») соответствующие их естественному расположению. Третья и четвертая тетради Ирина Кнорринг сшила в одну, они оформлены как одна глава. Автор Дневника выделяет особо свои произведения — стихи, рассказы, сценарии; а также события, заслуживающие внимания, с ее точки зрения: «Вечер», «Поход», «Собрание».
Вечный вопрос — полностью ли печатать Дневник — был решен в положительном смысле, т. к. в противном случае исчезли бы основные достоинства Дневника: естественная расстановка авторских акцентов, документальность, целостная картина мироощущения Ирины Кнорринг.
В отдельных случаях (если Н. Н. Кнорринг не смог прочесть почерк дочери и проверка по рукописи не дала результатов) публикаторы вынуждены были исключить фрагмент текста или дать его с пропуском 1–2 слов (помечено <нрзб>). Заметим, что почерк у И. Кнорринг — «бисерный», намек на букву, но содержащий ее основной признак (в чем-то перекликается со стихами поэтессы). Кроме того, наблюдается «вольная» пунктуация автора («казнить, нельзя, помиловать»), приводящая к возможности неоднозначной трактовки текста.
В угловых скобках дана: расшифровка сокращенного текста, в круглых — комментарии по тексту. Исправлены без комментариев: описки И. Кнорринг, ее ошибки во французском тексте, разночтения в написании ею фамилий (Майер-Мейер, Монашев-Монашов и др.). В ряде случаев к фамилиям, имеющим разночтения, даны сноски в указателе имен.
Порой у издателей возникало желание «поправить» фразы И. Кнорринг, т. к. в них, наряду с русизмами, присутствует некоторая «шероховатость», свойственная людям, живущим в иноязычной среде («по-русски так не говорят»). Но вспомнился описанный Ниной Берберовой спор: «Так по-русски не говорят», — утверждал Владислав Ходасевич. «Где не говорят?» — восклицал Довид Кнут. «В Москве!». «А в Кишиневе — говорят!» В Русском Зарубежье так говорят.
Надо заметить, что И. Кнорринг, писавшая без черновиков стихи, так же писала и Дневник (без помарок и правки). Если изменение хода мысли требовало изменить текст (хотя бы согласовать падежи), автор двигался дальше, не останавливаясь на мелочах. Подобные фрагменты были исправлены при подготовке машинописных текстов Н. Н. Кноррингом.
Несколько слов о справочном аппарате, основная часть которого — «Аннотированный указатель имен», «Библиография», «Сокращения» — вошла во II том Дневника.
Перечень материалов, использованных при составлении вступительной статьи, комментариев и аннотированного указателя имен, приведен в разделе «Библиография».
«Сокращения» — это список основных сокращений, сделанных И. Кнорринг в тексте Дневника и автором справочного аппарата.
Особенности составления «Аннотированного указателя имен» даны в предисловии к нему. Указатель включает в себя более тысячи персоналий — как видных деятелей русской эмиграции, так и рядовых кадет и гардемарин, студентов, друзей автора по Сорбонне, Франко-русскому институту и, разумеется, собратьев по перу. При формировании справочного аппарата особое внимание было уделено персоналиям, героям Дневника, справки о которых отсутствуют в общедоступной литературе. При составлении справок на известных деятелей акцент делался на те фрагменты их творческой биографии, которые представляют интерес в связи с судьбой Ирины Кнорринг и русских эмигрантов ее поколения — «незамеченного поколения».
В отдельных случаях (при имеющихся в справочном аппарате разночтениях) дана ссылка на источник информации.
19
Речь идет о первой жене Игоря О. Л. Вышневской и сыне Алексее Вышневском.
20
Дан текст автографа (точнее, авторизованной машинописи) Анны Ахматовой из архива Софиевых-Кнорринг. В журнале «Простор» (1962, № 6, июнь, с. 43) дата и место иные: «24 марта 1962. Ленинград»).