Диверсанты времени. Трилогия

Алексей Махров Диверсанты времени. Трилогия

Диверсанты времени. Поле битвы ‑ Вечность

Посвящается трагически погибшим Михаилу Аскольдовичу Косареву и Игорю Горынычу Тюрину. Они навсегда останутся в памяти друзей и на страницах этой книги

ПРОЛОГ

‑ Давай‑ка, Витек, наливай еще по одной, а я тебе историю одну расскажу, которая случилась со мной в сентябре сорок первого… Ух, хорошо пошла! Ты закуси, закуси ‑ это мериканские сосиски, их только летчикам да генералам в пайке дают! Ну, так вот… Войну я встретил на Украине, сражались мы хорошо, отступали только по приказу, командовал нами Рокоссовский ‑ мировой мужик, я тебе доложу! И что характерно, особистов и чекистов ненавидел лютой ненавистью, хотя на открытый конфликт, конечно, не шел. Ну, были у него причины, перед самой войной сидел он… За что? Ну, за что у нас перед войной сажали? Понял? Сам ты, Витька, враг народа! Если бы у нашего народа такие враги были бы, то ему бы и друзья не понадобились! Кому? Да, блин, народу! Что ты меня путаешь? Я сам запутаюсь! Хе… Уже запутался! Ладно, давай еще по половинке и перекурим.

С чего я начал‑то? А! История, что произошла в сентябре! А я что говорю? С кем войну начал? Ну, стало быть, издалека начал! Хе… Хороший табачок, говоришь? Дык, тоже мериканский! Вот чего у союзников хорошо ‑ так это снабжение! Лучше бы второй фронт открыли? Да уж! Я согласен без сосисок и табака остаться, но чтобы фашистских гадов вместе били! Ладно, опять я отвлекся… Так, значит, начал я войну на Украине, воевали мы хорошо, но из‑за дурости начальства попали мы в котел всем фронтом. Да, ты прав ‑ под Киевом это было! Ну и когда выходили из окружения, зацепило меня осколком. Да так хорошо зацепило ‑ в грудь навылет! Спасибо ребятам из взвода, вытащили‑таки к своим! Провалялся я тогда в госпитале, а после выздоровления поставили меня командовать ротой ополченцев. Резервный фронт… Да… Хотели для немцев непреодолимый вал создать, только немцы, чтоб им пусто было, тоже не дураки, обошли нас, так что история с окружением повторилась. Да, Витек, ты прав, тот самый Вяземский котел. Но это уже другая история. А та, которую я тебе рассказать пытаюсь, произошла в самый первый день немецкого наступления.

Ну, готовлюсь я, значит, к обороне, муштрую своих ополченцев. Причем в моей роте сплошь творческая интеллигенция была. Даже писатели и композиторы попадались! Муштрую, значит, а тут в расположение роты гости приезжают ‑ корреспонденты из Москвы. Какой газеты, спрашиваешь? Вот черт, не помню, то ли «Правды», то ли «Известий». Ну, в общем, одной из центральных! Вот… Приехали два молодых мужика ‑ политруки, старший и младший… С ними шофер при «ЗИСе» и дамочка красоты неописуемой ‑ артистка. И хотели эти корреспонденты статью о моих бойцах накатать, мол, вот, смотрите, товарищи, воюют все, даже писатели и композиторы, никто в тылу не отсиживается! Это чтобы другим в пример! И все бы ничего, но приперся с корреспондентами особист наш полковой ‑ Левкович. Гнида редкостная! Пока мы к обороне готовились, он, сука, все по ротам шастал, вынюхивал. Несколько десятков человек потом взяли. Как за что? Они придумают, за что! Был бы человек, а повод найдется! За невосторженный образ мыслей! Да… Так вот, корреспонденты… Приехали, значит, ну и давай лазить по окопам, фотографировать да выспрашивать, кто из красноармейцев кем до войны был. Вот… Целый день лазили, а вечером я их в свою землянку пригласил. Посидели, выпили… Простые мужики оказались, не гордые… Коньяк свой на стол выставили да закуску всякую, что из столицы с собой привезли. Артистка эта нам песни пела, романсы там всякие. Э, нет!!! Что‑то я вперед малость забежал, эти посиделки уже после боя были! Вспомнил, днем они лазили и обедать ко мне в землянку пришли. К тому времени Левкович уже смылся куда‑то. Как чувствовал гад, что скоро начнется… Ну, ладно… На чем я остановился? Так, обед… Да, а я говорил, что они мужики простые были? Говорил… Пообедали супом из концентрата! И ничего ‑ никто даже не поморщился! И только мы закончили суп хлебать ‑ тут все и началось! Немцы артподготовку начали. Ну, так себе сабантуй, средненький… Может, дивизион по нам лупил, может, два… Мы к такому готовились и в землю врылись основательно, так что я за своих людей особо не беспокоился. Успел им таки в голову вбить, что как загрохочет ‑ прикинься ветошью и не отсвечивай! А корреспонденты эти как‑то странно удивились! Нет, Витек, не самому обстрелу. Нет, Витек, и не испугались они нисколечко, видно было, что люди они обстрелянные. Ну, дамочка, понятное дело, побледнела с перепуга… А мужики ничего, переглянулись между собой, а потом старший политрук как бы про себя говорит: почему, мол, на день раньше? Я, помнится, тогда удивился малость, и откуда они о наступлении знали? Ну, да все по порядку… Начался артобстрел… Я, конечно, по окопам решил пробежаться ‑ посмотреть, как мои бойцы, пороху не нюхавшие, команду укрыться выполняют. Ну, пробежался, посмотрел ‑ хорошо выполняют, жить‑то всем охота! Где‑то через час обстрел прекратился. Выбрались мы под небо, глядь, а немчура уже тут как тут! Ну, ты, Витек, сам со взводного начинал, третий год воюешь, знаешь небось, как они это умеют ‑ подобраться почти вплотную под прикрытием огневого вала! Ну и в тот раз подобрались… Где‑то десятка три танков и самоходок, да мотопехота, численностью до полка… Наш батальон на холме стоял, по‑над речкой Вопь, моя рота на левом фланге. Хорошая у нас позиция была ‑ местность на несколько километров просматривалась и простреливалась… Хм… Было бы чем простреливать, самым тяжелым вооружением у меня были пулеметы «максим». Да и то во время обстрела у одного из них кожух осколками посекло. Вот… А перед холмом лужок до самой речки спускается. Хороший такой лужок, для обороны самое то ‑ заболоченный по самое не могу! С этого направления нас было не достать. Но вот левее нас была балочка, аккурат от реки. Сухая такая лощинка, и у речки там твердый брод был. Наши, конечно, прекрасно знали, какую опасность эта «дорожка» представляет, ‑ там целый полк встал… Ополченческий… И неполного состава ‑ тысячи полторы. Да батарея сорокапяток, да батальон штурмовой… Не, Витек, не штрафной! Путаешь ты! Это с сорок второго года эти батальоны стали штрафными называться. Ага, после знаменитого приказа «Ни шагу назад!». Да, а в сорок первом они штурмовыми назывались, хотя суть одна… Ну, батальон ‑ это громко сказано, было их там не больше полутора сотен, командиров бывших, то есть офицеров по‑теперешнему. Но воевали они отлично! Стояли насмерть! Да… Так вот как раз по этой балочке немцы и подобрались! И то, что мы на несколько километров все просматривать могли ‑ стало бесполезным, дистанция сократилась до пятисот метров. Балочка, конечно, заминирована была. Да только то ли мин наши пожалели, то ли немцы под шумок успели их снять, им тоже отваги не занимать. Да ты, Витек, знаешь! В общем, прут эти танки с мотопехотой, как на учениях. Уже и речку форсировать успели. А встретить их почти некому: тем, которые лощинку держали, больше всех досталось! Вся позиция воронками перепахана! Места живого нет! Вижу я, что пара сорокопяток еще бухает, но куда им против тридцати стволов! Но молодцы артиллеристы, четыре коробочки зажгли! Потом то, что от батареи оставалось, немцы гусеницами проутюжили. Тут штрафники стали под гусеницы с гранатами кидаться! Страшное зрелище, я тебе доложу! Откуда знаю, что штрафники, а не ополченцы? Так ведь в фуражках они были да в сапогах! Ну, бывшие… В общем, смерть свою достойно приняли, что бы они в прошлом ни сделали! Искупили кровью! Своей и вражеской! Да… Однако немцев это не остановило! Смяли они нашу оборону, заняли траншеи. Ну и начали на нас поворачивать, чтобы фланг свой обеспечить! Вот… А лужок‑то болотистый только у речки! А со стороны лощины ‑ пологий сухой склон! Отличные, просто полигонные условия для атаки! Они и атаковали! Давай, Витек, плесни еще по полной! Что‑то от этих воспоминаний сердце защемило! Вот, казалось бы, третий год воюю, до майора дослужился, две «звездочки»[Орден Красной Звезды.] на груди краснеют, да три золотых шеврона[Нашивки за тяжелые ранения.] сверкают, а до сих пор этот бой забыть не могу! Глянул я тогда на своих орлов ‑ как они? Нормально! Хоть и интеллигенты, а не дрожат! А старший политрук со своим шофером хватают артистку в охапку и в тыл бегом! Я еще мельком подумал, что струсили они! Вот веришь, Витек, сколько времени прошло, а мне за ту мысль до сих пор стыдно! Потому как ошибся я, и ошибся сильно! Тут мне не до раздумий стало, немцы‑то прут! Пятнадцать танков вверх по склону ползут, за ними батальон пехоты в цепь развернулся, а со дна лощинки еще десяток самоходок постреливает! В общем, веселуха полная! Ну, вдарили мы по ним, да толку… Сотня винтовок да три пулемета… И чувствую я ‑ не удержим высоту! Выбьют нас! Слышу, один из моих «максимов» замолчал. Я к нему! Добежал, а от расчета только клочья остались, по стенкам окопа раскиданные! Ну, думаю, все ‑ хана нам! Огляделся я по сторонам тоскливо и вдруг вижу ‑ возвращаются мои «беглецы»! И политруки, и шофер их. И тащат какие‑то пеналы! Прыгнули в стрелковые ячейки, и тут такое началось! Пеналы эти «эрэсами»[PC ‑ реактивный снаряд.] оказались! Противотанковыми! Что глаза округлил? Неужели тебе еще немецкие фаустпатроны не попадались? Ах, попадались! Ну, так чего ты тогда удивляешься? Откуда они у наших в сорок первом взялись? Вот об этом, Витек, я до сих пор гадаю! Да и не фаустпатроны это были. Наше это было оружие, советское! Политрук их потом гранатометами «Муха» назвал. Что ты ржешь? Эти «Мухи» жужжали так, что немцам мало не показалось! Через пять минут немецкие танки пылали! Да‑да, Витек, как свечки на новогодней елке!!! Какое расстояние до них было? Метров триста‑четыреста! Сам знаю, что фаустпатроны так далеко не бьют! Я ж тебе говорю ‑ советские это были хлопушки! Ну, ты, блин, и вопросы задаешь, Витек! Ну, откуда я знаю, почему их до сих пор в войсках нет! Мне тот политрук еще тогда сказал, что это экспериментальное оружие.Что дальше было? А! Интересно стало! Хе! Налей еще по половинке. Эх, хорошо прошла! Ну вот, а потом слышу ‑ пулемет заработал! Я думаю ‑ откуда? Как? Ведь оба моих «максимки» уже вверх колесами к тому времени лежали. И интересно мне стало! Я ужом по ходам сообщения на звук! Дополз ‑ глядь, а тот корреспондент, младший политрук, с каким‑то незнакомым пулеметом в свободной ячейке пристроился и стреляет! И смотрю ‑ хорошо стреляет! Да не просто хорошо, а отлично! Короткими очередями, экономно, а после каждой очереди три‑четыре немца в цепи падают и не поднимаются! Ну, блин, думаю, повезло мне ‑ опытный пулеметчик попался. И не просто опытный, а обстрелянный! Пять очередей даст и меняет позицию, пока немчура по нему не пристрелялась! Что за пулемет? Хрен знает! Чем‑то на чешский «VZ‑26» похож, только рожок сверху не торчит. Питание ленточное, а сама лента в коробку уложена, а та коробка снизу к ствольной коробке пристегнута. Ну, ты слушай, что дальше‑то было! А дальше у этих чудо‑корреспондентов заряды к их гранатометам кончились. Но это было уже неважно, атакующие танки сгорели, а те, что внизу стояли, назад через речку ушли. А за ними и пехота покатилась. Я до старшего политрука добежал, а он из автоматического карабина бьет. И как бьет! Любо‑дорого смотреть! Один выстрел ‑ одно попадание! Причем только офицеров выбивал! Что за карабин, спрашиваешь? Вот тут опять загадка, никогда больше я таких карабинов не видел! Только у немцев что‑то похожее есть ‑ штурмовая винтовка называется. Как ты сказал? Вот‑вот! «Штурмгевер»! Видел уже? Ну, значит, можешь представить тот карабин. Внешне очень похож, только легче и сделан проще. Как это, какой лучше? Наш, конечно!