Страница 14 из 22
Через несколько минут Юра и впрямь почувствовал облегчение, не обманула медсестричка. И колющая боль поутихла, и дышать можно уже почти полной грудью, не опасаясь потерять сознание при слишком уж глубоком вдохе. Что‑то задерживается голубоглазая. За это время можно было тех поплохевших не то что на ноги поставить, но еще и до дому проводить. Пешим ходом. Так, не понял, а это что за фигня?
В коридоре кто‑то вдруг завопил дурным голосом, вопль тут же на разные лады был подхвачен сразу несколькими глотками, судя по тональности и тембру – бабули‑симулянтки визжали, а потом началась какая‑то суета и беготня. Твою маман, да что ж у них там происходит‑то?! А это бешенство, часом, не заразное? А то начнут сейчас граждане кусаться, а потом ходить, прививки болючие колоть целый месяц… Юра осторожно приоткрыл дверь и выглянул в коридор. И в ужасе замер, широко раскрыв глаза.
Нервы у него всегда были крепкими, да и повидать в лихие девяностые ему пришлось всякого: и на «разборки» выезжать приходилось, и труп в лесополосе однажды прикапывать довелось. Так что испугать Юру Пака – это надо было еще постараться. Но то, что он увидел сейчас в коридоре, напугало его до ватной слабости в коленях и холодного пота, враз выступившего на лбу. Первое, что бросилось в глаза, – это какой‑то невзрачный мужичок, в недорогом костюме под расстегнутой синтепоновой курткой, который на залитом кровью полу жрал давешнюю старшую медсестру. Жрал в самом прямом смысле этого слова, тряся, словно собака, головой и вырывая крупные куски плоти из шеи уже переставшей трепыхаться женщины. Мало того, он такой в коридоре был не один. Все сидевшие в коридоре жертвы «московского психа», которых Юра видел, входя в травмпункт, теперь уже мало походили на приличных и слегка испуганных пациентов. Больше всего они сейчас были похожи на персонажей какого‑нибудь дешевенького ужастика. Перемазанные кровью чуть ли не с головы до пят, они увлеченно обгрызали лица и руки бабушек, не успевших убежать от внезапно взбесившихся соседей. Пака от этой жуткой и мерзкой картины чуть не вывернуло. Господи, да что же это с ними!?
Правда, каннибальской трапезой заняты были не все. Один – крепкий на вид парень лет примерно двадцати пяти, с забинтованными ладонями, неспешной и какой‑то неуверенной, качающейся походкой, словно он был сильно пьян, преследовал голубоглазую Свету. Та, похоже, собиралась было бежать, да то ли споткнулась обо что‑то, то ли ногу подвернула, и теперь ползла по коридору, отталкиваясь локтями от скользкой кафельной плитки. Именно эта картина и вывела Юру из ступора. Псих ты там, родной, или не псих, а вот девушка эта уже занята! Так что грабки свои от нее убрал на хрен!!!
Пак, будто катапультой подброшенный, вклинился между девушкой и этим тормозным шизиком.
– Э, слышь, пацанчик, а ну, отвали! Че не ясно‑то?!
Покусанный шизик на грозный окрик Пака внимания не обратил, даже с шага не сбился. Зато поднял на Юру взгляд. Ой, мля, да он, похоже, вообще на всю голову стебанутый! Ну не может у нормального человека такого жуткого взгляда быть. И когда успел‑то? Ведь еще двадцать минут назад сидел в креслице у стенки, как пай‑мальчик, руки свои искусанные баюкал. А теперь прет, как на буфет, и слов человеческих не понимает. Ну, тогда и не обижайся!
Пак всегда был парнем некрупным, можно даже сказать, худощавым. Именно поэтому, понимая, что массой и силой он в драке взять не сможет, Юра ставил себе технику удара. Челюсть и у здоровенных, и у мелких ломается с одинаковой легкостью, нужно только уметь ударить. Вот маленький и худосочный кореец и учился.
Удар получился на загляденье, тренер мог бы Юрой гордиться, хрустнуло громко и отчетливо. Подбородок наступающего на Пака психа прямо‑таки съехал влево, отчего вся его физиономия здорово перекосилась. Вот только псих на это совершенно не отреагировал, хотя как минимум должен был в глубокий нокаут отправиться. А вместо этого лишь слегка пошатнулся, мотнул головой и, едва слышно захрипев, попытался ухватить корейца за свитер. Твою мать, да что с тобой такое, мужик?! После таких ударов нормальные люди в себя уже в больничной палате приходят!
Зато вот для самого Юры «рукомашество» даром не прошло: в грудь снова словно острую спицу вогнали, аж в глазах потемнело. Да, блин, боец из него сейчас явно никакой. Вот так вот еще пару раз кулаками махнешь – и в обморок брякнешься. На радость этим чокнутым людоедам. Очухаешься – а тебе уже голову откусили. Да ну их к черту, такие расклады! Когти рвать нужно, причем чем быстрее, тем лучше. А до входа не добраться, возле дверей вся эта шизанутая свора пирует. Он подхватил под локоть начавшую подниматься с пола Свету и потащил ее за собой по коридору, прочь от рвущих зубами неподвижные тела сумасшедших людоедов и снова пошедшего в наступление безумца, который, чего уж греха таить, точно догнал и растерзал бы обоих. Спасла их чистая случайность в лице травматолога‑кавказца, того самого, что вправлял нос пьяному мужику. С громовым рыком он вышвырнул прямо сквозь закрытую дверь своего кабинета какого‑то субтильного подростка с забинтованной ногой. Тот, словно кеглю, сшиб наседавшего на Юру и Свету крепыша и, хорошенько приложившись об стену и рухнув на пол, начал подниматься на четвереньки. А вот сшибленному с ног здоровячку не повезло: он со смачным треском приложился затылком об пол и замер. Правда, крови из его головы вытекло как‑то уж совсем мало, но Паку было не до таких подробностей. Здоровяк‑врач сграбастал их обоих и буквально затащил в тот самый кабинет, из которого Пак только что выбрался в коридор.
– Шени деда шевеци![24] – судя по интонации, явно выругался сквозь зубы он, захлопнув входную дверь и щелкнув замком. – Тут пока посидим, да! Света, перевязаться мне помоги, а.
Только сейчас Юра заметил здоровенную, сильно кровоточащую рану на левой скуле врача, словно кто‑то вгрызся ему в лицо. Хотя, почему «словно»? Скорее всего, так оно и было. И сделал это, судя по всему, тот самый малолетний задохлик, что летал только что по коридору. Да что ж такое тут творится‑то?!
– Реваз Анзорович, – чуть не плача, Света вцепилась во врача, – да что же это такое?
Снаружи несколько раз громко бухнуло, словно кто‑то врезался в запертую дверь и несколько раз ударил по ней кулаками. «Как же хорошо, что двери тут старые, деревянные, – мелькнула мысль в голове Пака. – Были б из этого новомодного пластика – и пары ударов не перенесли бы».
– Что такое, что такое? – скривился от боли врач, вытерев струящуюся по щеке и шее кровь рукавом еще совсем недавно белоснежного халата. – Это, похоже, звиздец всему, Светик… Перевязаться помоги, говорю.
– В каком смысле «звиздец»? – переспросил кавказца Юра, пока медсестра, достав из шкафчика перекись водорода, тампоны и бинт, возилась с его раной.
– В самом прямом, – врач снова, на этот раз уже по‑русски, тихо выругался сквозь зубы, когда перекись зашипела и густо вспенилась, соприкоснувшись с кровью в ране на лице. – Ты новости сегодня вообще не смотрел?
– Да не глядел я сегодня телевизор, – не очень вежливо огрызнулся Пак. – Но про шизиков этих меня Светлана просветила уже.
– Шизиков? – Кавказец зло ухмыльнулся. – Слушай, дорогой, ты у этих «шизиков» пульс проверял?
– Нет, – развел руками Юра. – Извини, как‑то времени на это не нашлось.
– Зато у меня нашлось. Тому пацану, что меня обгрыз, я лично искусственное дыхание делать пытался. Мертвый он был.
– В каком смысле? – как‑то придушенно пискнула Света.
– В самом прямом, родная. Как бревно мертвый. Дыхания нет, пульса нет, зрачки на свет не реагируют. Ты признаки смерти уже позабыла, что ли? Так что, думаю, остальные – такие же.
– Погоди, ара… Так они же ходят, – пораженно выдохнул Пак.
– Сам ты «ара». Грузин я, так что в самом крайнем случае – «батоно». Но лучше – Реваз Анзорович, хотя можно просто по имени. А вообще – да, ходят, а еще – кушают. Причем нас кушают, – согласно кивнул врач.
– Зашибись! У нас тут что, фильм ужасов, что ли? «Рассвет мертвецов», мля?! – Юра рухнул на кушетку, обхватив голову руками. – Не верю! Это все неправда! Это, мля, все мой пьяный бред!!! Я сейчас проснусь!!!