Страница 19 из 26
Закавказские чекисты действовали по той же схеме, что и их коллеги в Москве и по всей стране. Группа инженеров из "бывших", еще с дореволюционным стажем, будто бы вступает в связь с эмигрантами-капиталистами. Те, в свою очередь, связаны с Генштабами и разведками Англии (Франции, Германии, Японии, Польши и т. д., в зависимости от политической конъюнктуры, региона и фантазии следователей), обнадеживают своих бывших подчиненных скорой интервенцией, в ожидании которой требуется всячески вредить Советской власти: устраивать взрывы на шахтах, аварии на железных дорогах, пожары на нефтепромыслах и т. д. Такого рода инцидентов в годы индустриализации из-за бесхозяйственности, нехватки квалифицированных кадров рабочих и инженеров, а главное, из-за отсутствия у людей заинтересованности в добросовестном и производительном труде, в СССР было с избытком. Вот и требовалось свалить вину на "вредителей" — "буржуазных спецов". Берия и Реденс в организации очередного "вредительского дела" были не оригинальны.
Рабочие же сообщения об осуждении инженеров-"вредителей" встречали с энтузиазмом. Берия 17 декабря 1930 года сообщал об откликах на процесс Промпартии. В частности, рабочие Тифтрамвая выражали искреннюю радость: "Так им и надо. Пусть знают оставшиеся в живых вредители, что Советская власть жестоко карает тех, кто поднимает против нее свою изменническую руку!" И огорчились, что Рамзину и остальным приговоренным к расстрелу вышло помилование. Такова же была позиция подавляющего большинства рабочих. Бакинские рабочие, например, настаивали: "Таких подлецов не стрелять надо, а на куски резать".
Особенно возмущало пролетариев, что вот инженеры выучились на народные деньги, а теперь гадят, да еще при этом люди гибнут. О том, насколько основательны выдвинутые против "спецов" обвинения, рабочая масса не задумывалась. Правда, в конце обзора Лаврентий Павлович привел и критическое мнение о процессе "Промпартии", оговорившись, что высказывавшие его лица давно уже разрабатываются ГПУ как "антисоветский элемент": "В заключение интересно будет привести разговор сотрудников на постройке Дома связи на проспекте Руставели… Чертежник конторы Ястребов сказал: "Осадчий и Шеин, которые на Шахтинском процессе были общественными обвинителями и сидели рядом с государственным обвинителем Крыленко по левую сторону, теперь сами являются подсудимыми". Счетовод Петров ему на это ответил: "Остался только один Крыленко на левой стороне". А бухгалтер Блажиевский закончил разговор следующими словами: "Ничего, на следующем процессе и Крыленко будет сидеть на правой стороне суда".
И ведь как в воду глядел тифлисский бухгалтер Блажиевский! В 1938 году прокурор Н.В. Крыленко был арестован и расстрелян. Правда, судила Николая Васильевича Военная коллегия Верховного Суда в ускоренном порядке, без участия обвинения и защиты, так что на скамье подсудимых несчастному пришлось томиться очень недолго — от силы пару часов.
Сталин тоже прочел подготовленную ГПУ сводку откликов о процессах над "вредителями". Может быть, даже заимствовал оттуда идею насчет Крыленко. Главное же, Иосиф Виссарионович убедился: народ жаждет крови своих врагов, и, пожалуй, с особым удовлетворением воспримет казнь бывших членов компартии. Большевиков рабочие и крестьяне не шибко жалуют. А тут появится возможность все тяготы "сплошной коллективизации" и "ускоренной индустриализации" свалить на "плохих большевиков", отведя критику от главного большевика и немногочисленной группы "твердых сталинцев". Это изверги Троцкий и Бухарин, Зиновьев и Рыков, Каменев и Сокольников и прочие организовывали диверсии, уничтожали хлеб, чтобы спровоцировать голод, организовывали саботаж заданий пятилетки. А им помогали десятки, сотни тысяч троцкистов и бухаринцев по всей стране. Вот на кого можно было спокойно списать ошибки, произвол и бесхозяйственность номенклатуры всех уровней.
Но необходимо отметить, что уже тогда Лаврентий Павлович не только занимался фальсификацией дел против "врагов народа", но и пытался исправить некие особенно вопиющие пороки судебно-следственной практики. Так, 20 октября 1930 года он представил доклад "Об основных недочетах в работе судебно-следственных органов и прокуратуры". Там, в частности, утверждалось: "В работе судебно-следственных органов Грузии отмечается отсутствие плановости, неудачный по своей квалификации подбор работников, неувязка в работе отдельных звеньев судебно-следственного аппарата, слабое, а временами полное отсутствие делового руководства и надзора со стороны прокуратуры и т. д.". Берия указывал на "необходимость укомплектования судебно-следственных органов партработниками, политически и теоретически достаточно подготовленными, а для поднятия квалификации уже работающих в аппарате лиц — организовать краткосрочные подготовительные курсы". Он призывал "усилить борьбу с хозяйственными преступлениями, используя при этом все способы для выявления нарушений революционной законности, а также участие органов прокуратуры в деле проведения ударных кампаний: хлебозаготовки, посевкампании, индустриализации, коллективизации сельского хозяйства и др. Усилить инструктаж верховного суда и надзор прокуратуры над деятельностью судебных органов. Повести решительную борьбу с текучестью личного состава сотрудников судебно-следственного аппарата. Воздержаться от частых перебросок работников внутри судебно-следственных органов. Принять срочные меры к безотлагательному разбору дел, залежавшихся у следователей и суда".
Что и говорить, меры разумные, но в конкретных условиях 30-х годов не слишком актуальные. Не за горами была Большая чистка, когда текучесть сотрудников следствия, суда и прокуратуры достигла предела, а судопроизводство велось по упрощенной и ускоренной схеме разного рода особыми "тройками" и "двойками". Под конец жизни Лаврентий Павлович попытался упразднить последний внесудебный орган — Особое совещание при МВД, но не успел, и по иронии судьбы стал последней жертвой другого внесудебного органа — Специального судебного присутствия, судившего участников мнимого "бериевского заговора" без участия прокуроров и адвокатов.
Берия приходилось заниматься не только судами, но и повседневными нуждами людей. Так уж сложилось исторически, что органы госбезопасности занимались не только своими прямыми обязанностями, но и народнохозяйственными проблемами, и надзором за религией и культурой, и повседневным бытом, ибо всюду возникали весомые поводы для "антисоветских настроений", за всеми сферами народной жизни нужен был глаз да глаз.
20 ноября 1930 года Берия и Реденс подготовили совместный доклад "О настроении рабочих и служащих города Баку и его районов в связи с продзатруднениями". Картина представала удручающая: "Рабочий (член партии) газового отдела Сураханского района в заявлении, поданном в Сураханский райсовет относительно квартиры, дает оценку переживаемого момента с явно антисоветской точки зрения. "Нас не считают за людей. Действительно, большое сходство настало современной политики с политикой Николая II… Заставляют идти к царю — с петициями в Райсовет… Товарищи Райсоветчики, выжмите из своих мозгов искру сочувствия к рабочим".
На заседании бюро ячейки, где заявление рабочего было осуждено как антипартийное, он разорвал партбилет и заявил о выходе из партии". Царские времена с ностальгией вспоминал старый беспартийный рабочий Илья Чернов, проработавший на бакинских заводах более 40 лет: "Раньше Николай плохой был, а жили как люди. Теперь говорят хорошо, а нигде ничего не добьешься. Не разберешь, что делается. Советская власть нехорошо делает". А беспартийный рабочий 1-го Бурового управления Ленинского района Александр Клейн возмущался: "В наших газетах пишут, что в Германии рабочие живут плохо, что там ничего нет, большая безработица и т. д. Все это неправда. В Германии лучше живется рабочим, чем в СССР. Вот приезжали из Германии и рассказывали, что у них прислуга ходит в лучшей одежде, чем мы".