Страница 14 из 26
Лаврентий Павлович докладывал, как удалось подавить восстание: "При первом же появлении воинских частей участники выступления, за небольшим исключением, разошлись по домам почти без всякого сопротивления, и дело обошлось самыми незначительными жертвами. Повстанцы боя не принимали и при первых выстрелах разбегались в разные стороны. Часть из них (около 200 человек) во главе с вожаком Али Султан Болквадзе ушла в Турцию. Уже на другой день, 25. III, все движение было ликвидировано. Общее количество убитых у нас 8, у повстанцев около 30 человек, раненых — 10 у нас и около 30 у повстанцев". Был расстрелян один из предводителей мятежа в Схалтинском теми Искандер Махарадзе.
Цифры потерь выглядят правдоподобными, поскольку войска, в отличие от восставших, имели в своем распоряжении пулеметы и не испытывали недостатка в боеприпасах.
Для оздоровления ситуации Лаврентий Павлович предлагал послать в Хулинский уезд "авторитетную комиссию для обследования работы партийного и советского аппарата и рассмотрения жалоб крестьян", снять ряд проштрафившихся работников и "особо обследовать вопрос о предоставлении крестьянам леса, госстрахования и о кредите". Заодно Берия хотел провести проверку и в других уездах Аджаристана и во всех мусульманских районах Грузии, чтобы предотвратить аналогичные волнения. Берия подчеркивал: "При отсутствии мероприятий по партийной и советской линии, все мероприятия ГПУ не достигнут цели, и те причины, которые лежат в основе имевшего места вооруженного выступления, искоренены не будут". Он понимал, что восстания легче предотвратить экономическими и политическими мерами, чем потом пускать в ход войска. Без нужды Лаврентий Павлович людей никогда не губил. Но и мягкотелостью не страдал. Через несколько недель были сменены основные руководители Аджарии (никто из них не пережил 37-го года), а ряд руководителей повстанцев, сложивших оружие, арестованы и расстреляны. Но восстание вынудило власти пойти на уступки — вновь разрешить ношение чадры, открыть медресе и не принуждать женщин и девушек посещать школы.
Смена руководства в Аджарии также вызвала волнения. Прежний председатель Совнаркома Гогоберидзе был родом из Кобулетского уезда автономной республики, а новый, Лордкипанидзе, — "варягом" из Грузии. Земляки Гогоберидзе возмущались: "Если не будет нашего председателя СНК, то мы сделаем хуже, чем хулинцы". Но на этот раз обошлось. А Зекерию Лордкипанидзе Берия расстрелял в 38-м.
Восстание в Хулинском уезде вызвало резонанс в Батуми и других городах Аджарии. Берия с тревогой отмечал, что в разговорах аджарцев "повторялись… требования о свободе чадры и духовного преподавания, закрытия грузинских школ, присоединения к Москве и т. д. Наряду с этой "московской ориентацией" межнациональные отношения между грузинами и аджарцами резко обострились. В среде рабочих это сопровождалось рядом вызывающих поступков со стороны аджарцев (невыход на работу, нанесение побоев). В свою очередь, грузины самым резким и презрительным образом отзывались о "неблагодарных свиньях — аджарцах", которых в свое время напрасно не истребил генерал Ляхов, и т. д. Русские рабочие приходили в негодование от слухов о том, что "аджарцы срубают головы убитым русским красноармейцам", несмотря на это, они, более объективно оценивая события, указывали на промахи местных властей в антирелигиозной политике, на то, что крестьян вовлекли в движение провокаторы, контрреволюционеры и т. д.". Берия констатировал, что после подавления восстания "тревожное состояние не улеглось. Многие аджарские хозяйства намереваются уйти в Турцию, комсомольцы и партийцы опасаются террористических актов, греки обнаруживают тенденцию уезжать на родину. Производительность труда аджарских рабочих на предприятиях Батума значительно пала".
В качестве необходимых первоочередных мер для оздоровления ситуации в Абхазии Берия рекомендовал: "Предложить Аджарскому обкому послать в Хулинский уезд авторитетную комиссию для обследования работы партийного и советского аппарата и рассмотрения жалоб крестьян, которая должна вести работу во всех теми.
Особо обследовать вопрос о предоставлении крестьянам леса, госстрахования и о кредите.
Оздоровить уездный и темский партийный и советский аппарат путем снятия ряда работников.
Использовать опыт проверки в Хулинском уезде для проведения соответствующих организационных мероприятий не только в остальных уездах Аджаристана, но и во всех мусульманских районах Грузии.
Принять соответствующие меры к поднятию уровня развития аджарского крестьянства".
С острыми конфликтами между грузинами и армянами, армянами и азербайджанцами, абхазами и грузинами, между различными этнографическими группами внутри закавказских народов Берия был хорошо знаком, так как возглавлял Секретно-оперативное управление Закавказского ГПУ.
В последние годы жизни и после смерти Лаврентия Павловича часто обвиняли в "мингрельском национализме". Но в действительности, в бытность в Грузии, он с этим национализмом, как, впрочем, и со всеми остальными, неустанно боролся, в полном соответствии с линией партии. Так, 23 апреля 1929 года в очередной информационной сводке Берия сообщал: "Проект перенесения центра ряда уездов Западной Грузии в Поти вызвал недовольство в ряде районов Зугдидского уезда… Много толков создалось вокруг Зугдидского музея. Ходят слухи о том, что вся реорганизация вызвана желанием Тифлиса присвоить себе музей, для чего и хотят лишить Зугдиди его значения, как уездного центра. Слухи эти подкрепляются проникшими в массы сведениями о предполагаемой распродаже части экспонатов для вывоза за границу. В разговорах слышится много протестов, оценивающих распродажу как "разграбление народного достояния", "хищническое отношение к культурным ценностям" и т. д.
Нетрудно видеть за всем этим, с одной стороны, отражение местных интересов, ущемляемых ликвидацией (по мнению крестьян) музея, приносившего доход жителям от экскурсантов; с другой стороны — история с музеем — повод для всякой враждебной агитации, в том числе и для агитации так называемых "мингрельских сепаратистов". К последним Лаврентий Павлович, как видно не питал никаких симпатий. И всегда за национальными и политическими требованиями он усматривал также экономическую основу.
С борьбой с "мингрельским сепаратизмом" связана и одна романтическая история, в которой Лаврентий Павлович показал себя неутомимым борцом за нравственность. 27 октября 1930 года он докладывал руководству Закавказской Федерации: "Председатель Пахуланского колхоза (Цаленджихский район) Леонтий Гогохия около двух месяцев тому назад был арестован по обвинению во вполне доказанном похищении комсомолки Козуа с целью принудить ее ко вступлению с ним в брак. Кроме того, Гогохия имеет за собой ряд затрат, причем только по линии Цекавшири он растратил 13 000-14 000 рублей.
После ареста Гогохия произошел ряд фактов, свидетельствующих о том, что он пользуется со стороны некоторых ответственных товарищей совершенно незаслуженной поддержкой, которая уже привела к освобождению Гогохия на поруки, а в дальнейшем может избавить его от ответственности за все содеянное.
Когда работник Зугдидского отделения Грузинского ГПУ нашел похищенную комсомолку Козуа, вместе с похитителем Гогохия, доставил в отделение, туда прибыл секретарь укома т. Жвания и в присутствии начальника отделения т. Закария, стал уговаривать Козуа: "Что особенного случилось, Гогохия тебя любит, и ты бы вышла замуж за него…"
Т. Жвания говорил комсомолке, что на нее "падет ответственность за гибель Пахуланского колхоза, который неминуемо развалится".
Козуа возражала: "Я не только не люблю Гогохия, но даже не уважаю его. Я знала его только как председателя колхоза и, в качестве единственной комсомолки, выполняла всю ложившуюся на меня общественную работу".