Брачная ночь

Внезапно я замечаю, что за стеклянной перегородкой, отделяющей мой кабинет от общего зала, стоит Иэн Айлворд. Он энергично машет мне рукой, и я сразу понимаю, что́ ему нужно. Он пришел за речью для запланированной на вечер торжественной церемонии.

– Все готово! – артикулирую я одними губами. Это наглая ложь, и я показываю ему на экран своего компьютера, пытаясь дать понять, что причины задержки – чисто технические. – Пришлю по электронной почте. По почте, понимаешь? – добавляю я все так же беззвучно.

Наконец Иэн уходит. Я бросаю взгляд на часы и слегка вздрагиваю. У меня остается всего десять минут, за которые мне нужно дослушать печальную повесть сестры, написать концовку речи и привести в порядок макияж.

Нет, уже не десять, а девять с половиной.

И снова я думаю о Ричарде с неприязнью. Если ему так хотелось разбить сердце моей сестре, почему он выбрал для этого именно тот день, когда у меня дел – выше крыши?!

Я открываю на экране документ с текстом речи и начинаю быстро печатать:

«В заключение мне хотелось бы поблагодарить всех, кто собрался сегодня в этом зале – и тех, кто получил награды и призы, и тех, кто теперь скрипит зубами от досады. Можете не прятаться, я прекрасно слышу этот звук…»

Здесь должна быть пауза, чтобы все успели посмеяться шутке.

– Послушай, Лотти, – говорю я в телефон, – у нас сегодня важное мероприятие – нужно вручить награды победителям нашего конкурса. Я должна быть в зале уже через пять минут, так что… Ты же знаешь, если бы я могла, я бы тотчас примчалась к тебе.

Я слишком поздно понимаю, что снова совершила свою извечную ошибку. Я выразила сочувствие, и теперь Лотти набросится уже на меня.

На этот раз я угадываю верно.

– Примчалась ко мне? – ядовито осведомляется Лотти. – А зачем, позволь тебя спросить? Ты думаешь, я расстроилась из-за Ричарда? Черта с два! Я не из тех, кто строит свою жизнь в зависимости от капризов мужчины. Да будет тебе известно, у меня есть и другие интересы. А о Ричарде я даже не думаю, понятно? Я только пыталась поделиться с тобой своими планами насчет учебы и магистерской диссертации, вот и все!

– Ну да, конечно, – быстро соглашаюсь я. А что еще мне остается?

– Надо выяснить, быть может, у нас есть какая-то программа по обмену студентами со Штатами. Хотелось бы попасть в Стэнфорд[6], там очень неплохо поставлено дополнительное образование.

Она говорит еще что-то, но я не слышу – я стремительно набираю текст моей речи. Не слишком трудная задача, поскольку эту речь я произносила уже раз пять или шесть. Слова все те же, нужно только расставить их в новом порядке:

«Гостиничный бизнес продолжает развиваться невероятно быстрыми темпами. И я не могу не выразить своего восхищения достижениями и новшествами, появившимися за последнее время».

Нет, не годится. Я нажимаю «стереть» и начинаю сначала:

«На меня произвели очень сильное впечатление успехи, которых вы достигли и которые мы с моей командой обозревателей и экспертов наблюдали в отелях по всему миру».

Вот так. «Наблюдали» – самое подходящее слово. Оно придает всему тексту оттенок серьезности. Можно даже подумать, будто мы весь год общались с учеными богословами и святыми пророками, а не с веселыми загорелыми девчонками из рекламных отделов гостиниц, демонстрировавшими нам последние достижения в области сушки пляжных полотенец.

«Как и всегда, я должна поблагодарить Бредли Роуза…»

Стоит ли ставить Бреда первым? Может быть, лучше начать с Меган? Или с Майкла?

Самое главное – никого не пропустить и не забыть, но, увы, подобное мне еще ни разу не удавалось. Похоже, это закон природы, который распространяется на все благодарственные речи в мире. Ты непременно забываешь кого-нибудь важного, потом снова хватаешься за микрофон и начинаешь в панике выкрикивать пропущенные имена, но тебя уже никто не слушает. В результате приходится разыскивать обойденных твоим вниманием и долго, униженно извиняться и благодарить их уже лично, и, хотя они при этом приятно улыбаются, осадок остается. «Ты забыла о моем существовании!» – так и кажется, что эти слова написаны крупными буквами на огромном транспаранте, колышущемся над головой той или иной важной персоны, о которой ты действительно позабыла в запарке.

«Кроме того, я не могу не выразить свою признательность тем, кто организовал сегодняшнюю праздничную церемонию, а также тем, кто ничего не организовывал, а просто пришел выпить шампанского на халяву, всем моим сотрудникам, всем их близким и дальним родственникам, всем восьми миллиардам людей, которые населяют эту планету, а также Богу, Аллаху, Будде, Кришне и кто там есть еще…»

– …Нет, я действительно считаю, что это было к лучшему. Честно, Флисс, я так считаю!.. Теперь у меня появилась возможность пересмотреть свою жизнь, что-то изменить, исправить. Я уверена, что мне это было необходимо, просто раньше я этого не понимала, но теперь…

Я снова переключаю свое внимание на телефон. У Лотти есть одна очень приятная черта – она никогда не признаёт, что у нее что-то не складывается, и ее беззаветная отвага трогает меня до глубины души. Мне хочется обнять сестру, и в то же время я готова дернуть ее за волосы и заорать: «Хватит трепаться о магистерской диссертации, которую ты никогда не напишешь! Просто скажи, что тебе больно, черт тебя дери!»

Я-то знаю, что будет дальше – это мы тоже проходили, и не один раз. После разрыва с очередным любовником Лотти сначала храбрится и буквально брызжет оптимизмом. Кажется, даже самой себе она не признаётся, что что-то не так. Проходят дни, недели, но Лотти держится молодцом, с ее губ не сходит улыбка, и тем, кто не знает ее близко, начинает казаться, что она успешно преодолела кризис и что самое страшное для нее позади.

Но это не так. В конце концов непременно наступает отложенная реакция. И во всех случаях эта реакция приобретает форму импульсивного, необдуманного, откровенно дурацкого поступка, который ненадолго ввергает Лотти в состояние легкой эйфории. Каждый раз она придумывает что-то новенькое и неожиданное. Это может быть татуировка на лодыжке, новая экстремальная стрижка или даже дорогущая квартира в Боро[7], которую Лотти купила, когда рассталась с Джулианом, и которую впоследствии вынуждена была продать – себе в убыток. Как-то Лотти вступила в секту, а в другой раз – сделала интимный пирсинг, который в конце концов загноился. Это был, пожалуй, самый серьезный случай… Впрочем, нет. Хуже всего было, когда Лотти попала в секту. Эти мошенники выманили у нее фунтов шестьсот, а она все толковала о Просветлении, которого ей непременно хотелось достичь под руководством весьма подозрительного гуру. Грязные мерзавцы! У меня сложилось ощущение, что сектанты специально прочесывают город в поисках несчастных наивных дурочек, которых только что бросил парень.

Состояние эйфории, впрочем, быстро проходит, и вот тогда Лотти наконец ломается. Начинаются слезы, пропущенные на работе дни, упреки. «Флисс, почему ты меня не отговорила?», «Флисс, мне не нравится эта татуировка, как я теперь пойду к врачу?!», «Флисс, что же мне теперь де-ела-ать?!..».

Сумасбродства, которые Лотти совершает после каждого расставания с очередным бойфрендом, я называю про себя Неудачный Выбор. Именно эти слова часто повторяла наша мать, пока была жива. Относиться они могли к чему угодно, начиная от вульгарных туфель, надетых на ком-то из зашедших в гости подруг, и заканчивая решением нашего отца развестись с ней и жениться на королеве красоты откуда-то из Южной Африки. «Неудачный выбор…» – бормотала мама, качая головой и бросая на нас пронзительный, стальной взгляд, а мы, дети, невольно трепетали, даже если пресловутый Неудачный Выбор совершили не мы.

6

Стэнфордский университет – американский частный университет, один из лучших в мире по многим показателям. Ведет научно-исследовательскую работу в широком диапазоне гуманитарных и естественных наук.

7

Боро – разговорное название лондонского района Саутуорк.