Страница 14 из 56
Абдулла понимал, что для управления Суданом ему потребуется большая армия. Для того чтобы держать эту армию в покорности, ему нужна была другая сила; то, что обычно заставляет европейских солдат подчиняться своим командирам, не могло быть использовано дервишами. Конечно же, в течение нескольких лет он был вынужден полагаться на волю случая и преданность офицеров. Но позднее, когда халифа упрочил властные структуры, он стал независим, и ему не нужно было рассчитывать только на их доверие.
Он переселил своих сородичей, род Таайша из племени баггара, в Омдурман. Прельщенные надеждами обладать богатством, красивыми женами и властью, почти семь тысяч воинов и диких кочевников сменили место своего проживания. Правительство позаботилось о том, чтобы их путь к новому дому не был слишком трудным. По маршруту следования были построены зернохранилища. Пароходы и парусные суда ожидали кочевников на Ниле. В столице все они получили новые одежды за счет государства. Для их размещения в столице был освобожден от жителей целый район. О чем забыл или не захотел позаботиться [165] великодушный Абдулла — о том кочевники позаботились сами. Они воровали, разбойничали и мошенничали с самонадеянностью и безнаказанностью монарших фаворитов. Население города ответило им ненавистью за причиненные страдания. Цель халифы была достигнута. В Омдурмане возник класс людей, абсолютно ему преданных. Как и Абдулла, они питали ненависть к местным племенам. Как и Абдулла, они были чужими на этой земле. Но, как и Абдулла, они были сильны, беспощадны и храбры. От их преданности зависела их жизнь.
Они были основой государства. Таайша контролировали чернокожее племя джехайда, бывшее нерегулярное войско египтян, ставшее теперь регулярной армией халифы. Джехайда держали в страхе арабских солдат, живших в столице. Столичные военные силы господствовали над военными в провинциях, а те, в свою очередь, обеспечивали покорность местных жителей. Централизация власти укреплялась концентрацией военного снаряжения. Пушки, винтовки, патроны, все то, что нужно для ведения боевых действий, хранилось в арсенале. Винтовки выдавали суданцам только тогда, когда это было необходимо, патроны — когда их действительно собирались использовать. Так один человек управлял несколькими миллионами воинственных и диких жителей страны.
Еще один принцип управления, которым руководствовался халифа, заключался в том, чтобы поддерживать равновесие между различными племенами и слоями общества. Если какой-либо эмир богател и приобретал серьезное влияние, он становился потенциальным соперником, а следовательно, должен был умереть, быть брошен в тюрьму или лишен имущества. Если какое-либо племя начинало представлять опасность для власти Таайша, его необходимо было усмирять до тех пор, пока эта угроза не исчезала. Так управлял государством дикарь из Кордофана.
Его величайшим триумфом была Абиссинская война. Некоторое время на границе происходили отдельные стычки, изматывавшие войска. Наконец, в 1885 г. дервиш, наполовину купец, наполовину бандит, ограбил абиссинскую церковь. Рас Адал, губернатор Амхарской провинции, потребовал, чтобы этот совершивший святотатство грабитель был предан суду. Арабы высокомерно отказались. Незамедлительно последовал ответ. [166]
Собрав армию, которая насчитывала до тридцати тысяч человек, абиссинцы заняли район Галлабат и двинулись к городу. Против этих сил эмир Вад Арбаб смог выставить не более, чем шесть тысяч солдат. Воодушевленные победами прежних лет, дервиши приняли бой, несмотря на то, что силы были настолько неравны. Но ни храбрость, ни дисциплина не смогли восполнить огромную разницу в численности. Мусульмане не смогли сдержать яростной атаки, они были окружены врагом и уничтожены. Погиб и их бесстрашный предводитель. Абиссинцы устроили страшную резню. Все раненые были добиты, погибшие искалечены, Галлабат был разграблен и сожжен. Известия об этом дошли до Омдурмана. Получив такой сильный и неожиданный удар, халифа осторожно начал действовать. Он начал переговоры с королем Иоанном о выкупе за захваченных в плен женщин и детей, одновременно с этим он направил эмира Юнуса с большой армией к Галлабату. Уладив все неотложные дела, Абдулла приготовился к мести.
Из всех арабов, выдвинувшихся по всему Судану за пятнадцать лет войны и смуты, никто не проявлял больших талантов, не добивался больших успехов и не пользовался большим уважением, чем тот, кого халифа избрал орудием мести за гибель армии у Галлабата. Абу Анга стал рабом в семье Абдуллы еще задолго до того, как Махди прочитал свою первую проповедь на острове Абба; египтяне тогда еще безраздельно властвовали в стране. После начала восстания предприимчивый хозяин вызвал своего слугу из далекого Кордофана, и тот незамедлительно прибыл, проявляя послушание и покорность, которые всегда его отличали. Формально как раб, но на самом деле как товарищ, он бок о бок сражался рядом с Абдуллой в самых первых боях восставших. Халифа хорошо разбирался в людях. Он хорошо понимал, что чернокожие суданские отряды, сдававшиеся один за другим после взятия городов, можно превратить в мощную армию. И халифа считал, что Абу Анга был тем человеком, который не только способен выковать меч, но и будет готов держать его на страже интересов халифы. Бывший раб с неослабевающей энергией принял на себя новые обязанности. Более остальных Абу Анга способствовал поражению армии Хикса. Джехайда — его солдаты, которые так назывались, поскольку участвовали в священной [167] войне, джихаде, были известны по всей стране своим хорошим оружием, своей храбростью и своей жестокостью.
К концу июня Абу Анга подошел к Омдурману. Его армия, по различным оценкам, насчитывала от 22 000 до 31 000 солдат, причем как минимум десять тысяч из них были вооружены винтовками Ремингтона. Халифа принял его со всеми почестями. После беседы с глазу на глаз, которая длилась несколько часов, Абдулла разрешил ввести войска в город. На следующее утро армия вошла в столицу и разбила лагерь у северной окраины, население и сам правитель приветствовали солдат. Через несколько дней у холмов Керрери был проведен большой смотр войск. Вся равнина была заполнена людьми. Флаги разных оттенков и форм весело реяли на ветру, на солнце блестели тысячи и тысячи копий. Дервиши демонстрировали друг другу свои пестрые джиббы. Кавалеристы из племени баггара стояли по флангам. Коричневый купол мавзолея Махди, высившийся над городом, словно обещал воинам божественную поддержку. Абдулла был на вершине власти. Он начал осуществлять рискованный план — он хотел завоевать Абиссинию. Дервиши знали о силе негуса, и Махди запретил им нападать на него. Было сделано зловещее пророчество о том, что король Абиссинии привяжет свою лошадь к одиноко стоящему дереву в Хартуме, а его кавалерия пройдет по городу по колена в крови. Но Абдулла не боялся ни бога, ни человека.
Абиссинцы не сидели сложа руки, наблюдая за активными приготовлениями враждебно настроенных арабов. Рас Адал собрал армию, которая по своим размерам превышала армию дервишей. Но последние были вооружены винтовками, а чернокожая пехота была непобедима. Тем не менее, будучи уверен в своих силах и полагаясь на свою мощную кавалерию, абиссинский военачальник позволил арабам пройти через горы, перевалить через Минтик и выйти на равнину Дебра Син без потерь. Абу Анга принял некоторые меры предосторожности. Он понимал, что поскольку ему предстоит сражаться в сердце Абиссинии, а позади его будут горы, поражение будет означать полное уничтожение. Абу Анга быстро и умело построил свои войска. Абиссинцы пошли в атаку. Огонь суданских стрелков отбросил их назад. Атака была возобновлена с отчаянным бесстрашием. Но суданцы с равной смелостью и более сильным оружием отбили ее. Абиссинцы [168] дрогнули, понеся ужасные потери, и проницательные арабы решили, что настало время для контратаки. Несмотря на преданность кавалерии, Рас Адал покинул поле боя. Большая часть его армии утонула в реке, перед которой он опрометчиво решил дать бой. Его лагерь был взят, и в руках победителей оказалось множество трофеев; дервиши не забыли устроить и резню раненых, как обычно поступают дикари. Победа имела огромные последствия. Вся Амхарская провинция оказалась в руках завоевателей, и весной 1887 г. Абу Анга, не встречая никакого сопротивления, смог продолжить свое наступление, взять и разграбить Гондар, древнюю столицу Абиссинии.