Страница 74 из 89
Действия короля подавали дурной пример не только двору, который ему подражал, но и всей стране. Любители амурных авантюр, освободившись от гнета пуританской морали, вздохнули с облегчением. Парламент республики карал супружескую измену смертью; при Карле добродетельность и верность стали предметом насмешек. При этом не приходилось сомневаться, что основная масса населения, независимо от классовых различий, предпочитает безнравственность и вседозволенность, распространившиеся после Реставрации, жесткой дисциплине, господствовавшей в эпоху республики. Народ Англии не желал быть «Божьим народом» в понимании пуритан. Теперь он быстро спустился с оказавшимися для него непосильными нравственных высот, на которые его пытались поднять пуританские проповедники. Героический век политических потрясений и гражданской войны закончился. За периодом подъема с неизбежностью следует период упадка. Сам Карл II заметил, насколько измельчало новое поколение, окружающее его, по сравнению с благородными «кавалерами» и мужественными «круглоголовыми». Но вскоре ситуация изменилась. При дворе Карла появился молодой человек, младший офицер его гвардии, партнер короля по игре в мяч, завоевавший чувства леди Каслмейн, который в будущем вооружится мечом более острым, чем меч самого Кромвеля, и обратит его против врагов величия и свободы Британии. Джон Черчилль [128], сквайр из Дорсетшира, сражался вместе со своим отцом Уинстоном в рядах роялистов, был ранен, лишен поместья. Король не очень много сумел сделать для своих верных сторонников. Он безуспешно пытался убедить Кларендона включить сэра Уинстона в состав своего частного комитета по парламентским делам. Но для Джона Карл нашел место пажа при своем jiBope, а для его сестры Арабеллы — службу у герцогини Йоркской. Оба они воспользовались случаем сделать карьеру. Джон получил назначение в гвардию; Арабелла стала любовницей герцога Йоркского и родила ему сына, Джеймса Фитцджеймса, впоследствии прославленного полководца, герцога Бервика.
В Тайном совете столкнулись два видных политика, герцог Кларендон и Энтони Эшли Купер, получивший впоследствии титул графа Шефтсбери. Оба они обладали замечательными способностями, имели сильный характер, но были совершенно разными людьми. Шефтсбери окунулся в революционные события, когда ему было восемнадцать лет. Впоследствии он так сказал об этом: «Я уже не стремился к миру, но нашел себя в буре». Эшли сражался на стороне «круглоголовых», затем сотрудничал с Кромвелем. Будучи одним из вождей пресвитериан, он имел влияние на Монка и способствовал Реставрации. Чтобы подняться к высотам власти, ему потребовалось время, но в середине 1660-х гг. он был еще сравнительно молод [129] и твердо знал, чего хотел. Среди тех, кто работал в правительствах и Протектората, и Реставрации, Шефтсбери был самым влиятельным. Никто лучше него не разбирался в политических идеях своего времени. Хотя Шефтсбери был лидером пресвитериан, он так же хорошо понимал позицию индепендентов. Вот почему в Совете он был первейшим защитником веротерпимости и, несомненно, поддерживал короля во всем, что тот предпринимал в этом направлении. Он всегда помнил об армии и знал, как ее использовать. Он также внимательно относился к проблемам лондонского Сити, прекрасно помня, какую решающую роль сыграл этот район в великих событиях недавнего прошлого. На протяжении всего правления Карла II Шефтсбери защищал Сити, а Сити стоял за него. Законодательная деятельность Кавалерского парламента раздражала Шефтсбери не меньше, чем короля, но ни тот, ни другой не могли ни теоретически, ни практически противостоять воле парламентского большинства.
В течение первых семи лет правления Карла герцог Кларендон оставался первым министром.
Этот умудренный опытом государственный деятель мужественно боролся с распущенностью двора и самого короля, с интригами королевских любовниц, со скудостью доходов, с нетерпимостью палаты общин. Ему также пришлось столкнуться с интригами Генри Беннета, фаворита Карла, ставшего Государственным секретарем и графом Арлингтоном. Яркая личность, Арлингтон играл важную роль в политических делах периода правления Карла. «Он был самонадеянным и дерзким человеком, — писал об Арлингтоне его современник, епископ Вернет, — и более других понимал короля и обладал искусством управлять его настроением». Дочь Кларендона Анна Хайд, фрейлина принцессы Оранской Марии, старшей дочери Карла I, сумела завоевать сердце брата короля, герцога Йоркского, и, несмотря на всевозможные препятствия, вышла за него замуж [130]. Таким образом, первый министр, в жилах которого не было ни капли королевской крови, стал тестем наследника английского престола. Его внуки могли унаследовать трон. Думая об этом, знать сгорала от зависти. Самому Кларендону, похоже, изменило чувство скромности.
Приобретение порта Танжер как части приданого Екатерины Браганза заставило правительство обратить взоры на Средиземное море и торговлю с Востоком. Денег катастрофически не хватало, так что защитить Танжер от мавров и обезопасить средиземноморскую торговлю, которой постоянно угрожали пираты, можно было только при соблюдении строжайших мер экономии. Захват Кромвелем Дюнкерка потребовал дополнительных расходов и обходился казне ежегодно 120 тысяч фунтов, что составляло десятую часть всех доходов казны. Кромвелю, мечтавшему о вторжениях английских войск в Европу с целью защиты протестантизма, Дюнкерк представлялся бесценным плацдармом.
Политика тори, однако, уже была ориентирована на торговлю и колонии в Новом Свете, а не на какие-либо акции в Европе. По совету Кларендона Карл продал Дюнкерк Франции за 400 тысяч фунтов. Эта сделка, сама по себе весьма разумная, снискала осуждение в обществе.
Кларендона обвинили во взяточничестве. Большой дом, который он строил для себя в Лондоне, стали насмешливо называть «дюнкеркским домом». Слухи о том, что, продавая Дюнкерк, Кларендон нагрел руки, были несправедливыми, но и много лет спустя, когда Дюнкерк стал гнездом французских каперов, англичане вспоминали имя Кларендона с не самыми лучшими чувствами.
Соперничество между Англией и Голландией на море, как в рыболовстве, так и в торговле, усилилось, тем более что после поражений, нанесенных им Кромвелем, голландцы вполне оправились. Богатства Ост-Индии текли в Роттердам, Вест-Индии — в Флиссинген, Англия и Шотландия вели дела с континентом через Дорт и Роттердам. Сельдь, вылавливаемая у шотландских берегов, приносила хорошие доходы Генеральным штатам. Голландская Ост-Индская компания прибирала к рукам богатства Востока. Португальский губернатор Бомбея не проявил готовности уступить эту часть приданого Екатерины, и англичане по-прежнему не имели надежной базы в Индии, в то время как тяжело нагруженные голландские корабли по несколько раз в год огибали мыс Доброй Надежды. Преуспели голландцы в освоении западного побережья Африки, где число их колоний и торговых пунктов постоянно возрастало. Между английскими колониями Новой Англии вклинилось голландское поселение на Гудзоне. Это было уже слишком! В парламенте прислушивались к жалобам купцов, король поддался патриотическому порыву, герцог Йоркский жаждал славы флотоводца. Палата общин выделила на военные расходы огромную сумму — более 2,5 миллиона фунтов. Было построено более сотни новых кораблей, вооруженных новыми, более тяжелыми пушками. В новой англо-голландской войне бывшие «кавалеры» и «круглоголовые» действовали сообща. Принц Руперт и Монк получили от короля командные должности на флоте, а главнокомандующим был назначен герцог Йоркский. Война на море началась в 1664 г. у берегов Западной Африки и в следующем году распространилась на Северную Атлантику.
Третьего июня 1665 г. английский флот, насчитывавший более ста пятидесяти кораблей, экипаж которых составлял 25 тысяч человек, имевший на вооружении 5 тысяч орудий, сошелся с примерно равным по силе голландским флотом у Лоустофта в Саутволдском заливе. Последовало долгое ожесточенное сражение. С обеих сторон погибло немало матросов и офицеров. Смертельное ранение получил старый кромвелевский адмирал Джон Лоусон, обыкновенно одевавшийся как простой матрос. Пушечное ядро разорвалось совсем рядом с герцогом Йоркским. Оно не причинило ему вреда, но убило стоявших рядом с ним лордов Фолмута и Маскерри, его друзей. Их судьбу разделили голландский адмирал Кортенер и главнокомандующий Якоб ван Опдам. В разгар битвы «Ройал Чарльз» (ранее именовавшийся «Нейзби»), на борту которого находился герцог Йоркский, вступил в ближний бой с голландским флагманом «Де Эндрахт». Ван Опдам, хладнокровно и решительно руководивший сражением, сидел в кресле на юте, когда залп английских орудий поднял корабль на воздух. Превосходство английской артиллерии все же оказалось решающим, и голландцы отступили [131], понеся тяжелые потери, но не устрашенные.
128
Джон Черчилль в 1702 г. стал первым герцогом Мальборо, в начале XVIII в. одержал ряд блестящих побед в войне за Испанское наследство. Автор — его потомок, внук пятого герцога Мальборо. — Прим. ред.
129
Шефтсбери родился в 1621 г. — Прим. ред.
130
Королева-мать Генриетта-Мария и многие другие члены королевской семьи отрицательно относились к возможному браку Якова с безродной девушкой из протестантской семьи; Мария Оранская распространяла о ней клеветнические слухи. Однако сам Карл II отнесся к известию о свадьбе брата спокойно. — Прим. ред.
131
После гибели ван Опдама и потопления «Де Эндрахта» заменить главнокомандующего голландцам оказалось некем, и англичане по одному потопили семнадцать кораблей противника. В плен было захвачено 6 тысяч голландских моряков. — Прим. ред.