Страница 61 из 89
Казнь Карла не являлась кровожадным убийством — то была церемония, жертвоприношение, или, если позаимствовать выражение испанской инквизиции, аутодафе, «акт веры». Утром 30 января 1649 г. Карла доставили из Сент-Джеймского дворца в Уайтхолл. Шел снег, и король надел теплое белье. Он бодро шел в сопровождении стражи. Расстояние от Сент-Джеймского дворца до Банкуэтинг-Хауза [105] было небольшим, примерно полмили, и Карл преодолел его довольно быстро. Айртон и Харрисон оставались в здании с обреченным королем. Кромвель находился там, где это требовалось, успевая повсюду.
В полдень Карлу сообщили, что его час настал. Через высокое окно Банкуэтинг-Хауза он вышел на построенный рядом эшафот. Солдаты удерживали на расстоянии огромную толпу. Король с презрительной улыбкой оглядел приготовленные веревки, которые должны были помочь привести приговор в исполнение, если он откажется подчиняться решению трибунала. Карлу позволили сказать несколько слов, если он того пожелает. Войска услышать его не могли, и он обратился к тем, кто собрался на помосте. Король сказал, что умирает добрым христианином, что прощает весь мир и прежде всего тех, кто виновен в его смерти (не назвав никого по имени). Он пожелал им покаяния и выразил желание, чтобы они нашли путь к миру в королевстве, чего, по его мнению, нельзя достичь силой. Карл добавил, что если бы он положил начало деспотичному правлению и изменению всех законов волей меча, то его не постигла бы такая участь, а так как он не виновен в развязывании гражданской войны, то стал мучеником за свой народ.
Затем с помощью палача Карл убрал свои волосы под белую атласную шапочку. Он положил голову на плаху и сам дал сигнал палачу. Последний сделал свое дело одним ударом.
Отрубленную голову короля помощник палача показал народу и воскликнул: «Это голова предателя!». К месту казни стеклось неисчислимое множество людей, испытывавших сильнейшие чувства. Многие из них с трудом сдерживались. Когда собравшиеся увидели отсеченную голову Карла, «тысячи присутствовавших издали такой стон, — писал один современник, — какой я никогда не слышал прежде и не испытываю желания услышать впредь».
Странная судьба выпала на долю Карла I. Никто так упорно и безуспешно не сопротивлялся естественному ходу вещей. Находясь на вершине власти, он был убежденным противником всего, что мы сейчас называем нашими парламентскими свободами. Тем не менее, по мере того как король терпел поражение от своих противников, он во все большей степени воплощал в своей персоне конституционные традиции и древние свободы Англии. Он совершал ошибки и даже, как бы мы сейчас оценили, преступления, но они проистекали не из его личного стремления к деспотичной власти, а были следствием того понимания сути королевской власти, которое он впитал с детства и которое давно стало установившимся обычаем страны. В конце концов он противостоял армии, которая уничтожила парламентское правление и намеревалась погрузить Англию в пучину тирании. Все эти годы Карл ни в малейшей степени не поколебался, защищая дело, которое для него было правым, и не изменил своим убеждениям. Несомненно, ведя переговоры с противниками, он использовал и обман, и вероломство, но это объяснялось тем, что ставки в борьбе были очень высоки; к тому же сторонники парламента применяли те же неприглядные методы борьбы. Но король никогда не отступал от своих принципов — касались ли они вопросов церковного или государственного устройства. Он твердо защищал епископальную систему управления англиканской церкви, с которой, по его мнению, христианство было неразрывно связано.
Постоянство, с которым Карл защищал принципы, руководившие им на протяжении всей его жизни, помогло сохранить их для потомков в череде бурных революционных событий 1640-х гг. Человека, отдавшего жизнь за духовные идеалы, мы называем мучеником. В этом смысле Карл I мучеником не был. Он всегда защищал не только устои английской государственности, но и свои собственные монаршие интересы. Некоторые историки пытались представить его человеком, защищавшим униженных и бедных людей от все возраставшей власти денег. Это неверно. Короля нельзя также считать охранителем английских свобод или защитником англиканской церкви. Тем не менее его смерть способствовала тому, что и англиканская церковь, и английская монархия существуют и по сей день.
КНИГА III
РЕСТАВРАЦИЯ
Глава XIX. АНГЛИЙСКАЯ РЕСПУБЛИКА
Английская республика была провозглашена еще до казни короля. Четвертого января 1649 г. группа членов палаты общин, действовавшая в интересах Кромвеля и армии, решила, что «народ Англии, находящийся под водительством Божиим, по справедливости является источником всякой высшей власти… То, что общины Англии, представляющие народ, объявят законом в парламенте, имеет полную силу закона в этой стране». Девятого января голосованием палата общин определила, что отныне на всех документах рядом с Большой государственной печатью больше никогда не будет ставиться имя одного человека. Изготовили и новую Большую государственную печать: на одной ее стороне изображалась карта Англии и Ирландии, а на другой — палата общин. На печати была выбита надпись: «В первый год свободы, Божьим благословением восстановленной». Статуя Карла I была низвергнута, и на пьедестале начертаны слова: «Уйди, тиран, последний из королей». Пятого февраля было объявлено, что палата лордов ликвидируется как «ненужная и опасная». Заседания ее прекратились. Несколько пэров, захваченных в плен во время второй гражданской войны, в полной мере испытали на себе месть победителей: лорды Гамильтон и Голланд, долгое время занимавшие различные высокие государственные посты, обладавшие незаурядными интеллектуальными качествами, были обезглавлены.
Управление страной передавалось в руки Государственного совета, ежегодно избираемого парламентом. Он состоял из сорока одного члена, включая пэров, судей и членов парламента, среди которых оказались и главные виновники казни короля. Члены Государственного совета обладали смелостью, работоспособностью и неподкупностью. Судебная власть на некоторое время оказалась в подвешенном состоянии. Шесть из двенадцати судей отказались продолжать работу, но остальные — после того, как их присяга на верность Карлу I была формально аннулирована, — согласились служить Английской республике. Верхушка армии, придерживающаяся консервативных позиций, твердо выступала за сохранение английской системы общего права и считала, что правосудие должно отправляться так же, как и раньше, в отношении всех дел, будь то гражданские или уголовные — за исключением, конечно, дел политических. Поддержка, которую новый режим получил со стороны юристов, сыграла большую роль в защите собственности и привилегий высших классов от нападок левеллеров, «агитаторов» и экстремистов. После казни короля эта проблема вышла на первое место. В отношении яростных и энергичных выступлений левеллеров члены Государственного совета были единодушны: их нужно подавить. И они действовали решительно — даже Айртон лишился поста в Совете. Кромвель и его сторонники хорошо знали суть требований экстремистов. Впервые они были выдвинуты пятью кавалерийскими полками, подписавшими «Народное соглашение», предложенное Джоном Лильберном во время переговоров между Кромвелем и королем в 1647 г., закончившихся провалом.
Прежде всего требовалось нейтрализовать армию и направить ее энергию в нужное русло.
Кромвель был готов повести значительные силы на войну против запятнавших себя кровью ирландских папистов. Многие в Совете полагали, что одно имя этого человека воодушевит простых солдат. Для определения полков, которым предстояло отправиться на соседний остров, решили бросить жребий. Его бросали до тех пор, пока выбор не пал на части, в которых более всего ощущалось влияние левеллеров. В армии получил хождение памфлет Джона Лильберна под названием «Разоблачение новых цепей Англии» [106]. Это подтолкнуло многие полки к мятежу. Сотни ветеранов гражданской войны требовали «верховенства народа», всеобщего избирательного права для мужчин и ежегодных выборов в парламент. Такие настроения захватили не только солдат.
105
Банкуэтинг-Хауз — одно из наиболее известных зданий на улице Уайтхолл, сооруженное в 1619–1622 гг. как часть дворца Уайтхолл. — Прим. ред.
106
В этом памфлете Лильберн высказал мысль, что Англии угрожает военная диктатура. — Прим. ред.