Страница 5 из 89
Килдэра лишили всех имущественных и гражданских прав и отправили в Лондон, но Генрих был слишком мудр, чтобы формально применить закон по отношению к столь влиятельному его нарушителю, имевшему родственников, сторонников и вассалов по всему острову.
Обвинения против Великого графа были достаточно серьезны и без подозрений в благоволении к Перкину Уорбеку. Разве не он сжег собор в Кашеле? Килдэр признал это, но объяснил так, что его слова не могли не понравиться королю: «Я сделал это, но я думал, что архиепископ внутри». Генрих VII согласился с решением, которое было неизбежно, произнеся ставшее знаменитым изречение: «Раз уж вся Ирландия не может управиться с графом Килдэром, пусть граф Килдэр управляет всей Ирландией». Килдэр был помилован, освобожден, получил в жены кузину короля, Елизавету Сент-Джон, и отправлен назад в Ирландию, где сменил Пойнингса на посту наместника.
Власть в Ирландии по-прежнему основывалась на способности призвать к оружию достаточное количество людей и командовать ими. В этом английский король использовал личное влияние представителей знати. Он мог дать должность наместника любому крупному аристократу, способному собрать и контролировать армию. С другой стороны, возвысив Батлеров и Бёрков, — король создал ситуацию, когда даже человек, подобный Килдэру, не мог справиться с вождями кланов. Это опасное для центрального правительства соотношение сил некоторое время оставалось единственным средством удержать власть. Ни один английский король до того времени еще не нашел способа сделать свой титул «властитель Ирландии» более реальным, чем титул «король Франции».
Вместе с тем англичане имели могучего союзника. Артиллерия, изгнавшая английские войска из Франции, теперь помогла им вторгнуться в Ирландию. Пушки говорили с ирландскими замками на хорошо понятном им языке. Ирландцы могли пользоваться артиллерийскими орудиями, но не умели их отливать. Пушки поступали из Англии. В руках англичан на некоторое время оказался ключ к контролю над ирландскими делами. На протяжении многих поколений вожди из клана Фитцджеральдов терроризировали население области Пейл, представляя собой в глазах ирландцев образец монархического правления, отодвигая на второй план посланцев английского короля. Тогда превосходство англичан определялось силой пороха, а не разносторонним культурным влиянием.
Действия Генриха в отношении Шотландии характеризуют его как прозорливого и расчетливого человека. Прежде всего он попытался ослабить позиции шотландского короля Якова IV, переправляя оружие через Бервик мятежным баронам и постоянно затевая интриги в союзе с противостоящими ему силами. Пограничные налеты, как чисто случалось и в прошлом, нарушали мирные отношении двух королевств, но по-настоящему угрожающая ситуация сложилась тогда, когда Яков оказал поддержку Перкину Уорбеку. Но в конце концов Генрих все же стремился к добрым отношениям с Шотландией. Он подписал мир с Яковом, скрепив его затем договором. Не обладая богатым воображением, Генрих в то же время не был чужд мечтам. Возможно, он даже предвидел то время, когда и вечная борьба между англичанами и шотландцами закончится и постоянная угроза франко-шотландского союза, так часто нависавшая над средневековой Англией, исчезнет навсегда. По крайней мере, Генрих сделал первые шаги по объединению Англии и Шотландии, выдав свою дочь Маргариту замуж за Якова в 1502 г. Мир на Севере сохранялся и после его смерти.
Чрезвычайно успешной была и его политика по отношению к Франции. Он понял, что угрозой войны можно приобрести гораздо больше, чем самой войной. Он добился согласия парламента на введение налога на войну с Францией и, собрав небольшую армию, в 1492 г. высадился в Кале и осадил Булонь. Тогда же Генрих вступил в переговоры с французским королем Карлом VIII, который, будучи не в состоянии противостоять одновременно Испании, Священной Римской империи и Англии, оказался вынужден откупиться от него. Генрих выиграл вдвойне. Подобно Эдуарду IV, он не только регулярно получал значительные субсидии от Франции, платившей за то, чтобы английские войска не пересекали пролив, но и собирал в Англии налоговые поступления для войны с ней.
Самой могущественной монархией в Европе была в то время Испания, ставшая незадолго до этого единым государством благодаря браку Фердинанда Арагонского и Изабеллы Кастильской. Усилившееся испанское государство успешно завершило изгнание мавров. С 1489 г., когда старший сын Генриха Артур был помолвлен с их дочерью инфантой Екатериной, Англия и Испания постоянно действовали сообща против Франции — Испания стремилась к территориальным приобретениям, Англия — надеялась обеспечить себе ежегодные выплаты, которые в первые годы достигали примерно пятой части всех регулярных доходов короны.
Как государственный деятель Генрих был полон новыми политическими идеями Возрождения. Юность, проведенная в изгнании, при иностранных дворах, когда за его голову была назначена высокая цена, научила его многому. Он видел, как велись переговоры о заключении браков и межгосударственных договоров, как нанимали профессиональных солдат, сражавшихся на стороне Людовика XI и Карла Бургундского, как регулировали торговлю, улаживали отношения между королевской властью и крупными земельными магнатами, между государством и церковью. Обсуждая и решая стоявшие перед страной проблемы, Генрих оттачивал свою природную валлийскую проницательность, скрупулезно анализируя политические события. Искусство политических компромиссов в то время достигло в Европе высокого уровня.
Он стремился сделать королевскую власть в Англии сильной, используя национальные политические институты. Как и его современник Лоренцо де Медичи во Флоренции, Генрих почти всегда приспосабливался к существующим условиям, предпочитая постепенно изменять старые учреждения, а не вводить неожиданные новшества. Ему удалось снова установить твердый контроль над всеми органами власти, избежав при этом каких-либо фундаментальных конституционных изменений. Королевский Совет укрепился. Ему была дана парламентом власть допрашивать подданных, под присягой или без таковой, и осуждать их на основании всего лишь письменных свидетельств, что было чуждо практике общего права. В Вестминстере регулярно заседал суд Звездной палаты с участием двух главных судей. Первоначально это был судебный комитет королевского Совета, рассматривавший дела, которые требовали особого внимания ввиду чрезмерного могущества одной из сторон, новизны правонарушения или его чудовищности. Жалобы слабых и угнетенных на богатых и сильных, дела подданных, связанные с содержанием частных армий и незаконным давлением на судей, под которым понимался подкуп присяжных, — все это входило в его сферу.
Но все же главной функцией королевского Совета был не суд, а управление. Отбор членов Совета возлагался на монарха. Однако, будучи избранными, они не получали особых прав, и Генрих в любое время имел возможность моментально отстранить от должности ставшее неугодным лицо. В то же время члены Совета могли остановить рассмотрение любого дела в каком бы то ни было суде на территории Англии и разбирать его сами, пользуясь правом высшей юрисдикции, могли арестовать любого человека и подвергнуть его пыткам. Иностранные дела вел небольшой внутренний комитет. Еще один комитет управлял финансами, прокладывая новый путь через дебри средневекового казначейства: вновь назначенные казначеи отвечали непосредственно перед королем. На вершине власти стоял король — воплощение прямого личного правления. Генрих часто сам санкционировал или проверял расходы, даже самые мелкие, в знак одобрения ставя свои крупные, растянутые инициалы на документах. Эти деловые бумаги сейчас можно увидеть в Государственном архиве в Лондоне. Возможно, из всех английских монархов Генрих VII лучше других вел свои хозяйственные дела.
Генрих также обладал удивительной прозорливостью в выборе людей. Немногие из его министров происходили из наследственной знати; немало было церковнослужителей; почти все, находящиеся на службе у короля, принадлежали к простолюдинам. Ричард Фокс, главный министр, епископ Винчестерский, самый влиятельный человек в Англии после короля, до встречи с Генрихом в Париже, где они оба пребывали в изгнании, был школьным учителем в Херефорде. Эдмунд Дадли, служивший в лондонском муниципалитете помощником шерифа, попал в поле зрения короля в связи с регулированием торговли шерстью с Фландрией. Джон Стайл, изобретший первый дипломатический шифр и назначенный послом в Испанию, начал карьеру бакалейщиком (по другим сведениям, торговцем тканями). Ричард Эмпсон был ремесленником, изготавливавшим сита и решета. Поначалу Генрих был недостаточно силен, чтобы позволять себе делать ошибки. Ежедневно он занимался не только политическими делами, но и другими вопросами, требовавшими внимания, «особенно затрагивавшими лиц, которых следовало взять на службу, наградить, заключить в тюрьму, объявить преступником, выслать из страны или казнить».