Страница 44 из 89
В июле 1637 г. шотландская знать и сановники церкви собрались в церкви св. Джайлса в Эдинбурге на первое торжественное чтение молитвенника. По этому случаю в город явилось множество священников и влиятельных светских лиц со всей Шотландии. Когда настоятель попытался приступить к чтению новых положений, взрыв ярости и оскорблений не позволил ему продолжать. Какая-то женщина, по виду из бедных слоев, даже бросила скамеечку для ног в этого волка в овечьей шкуре, появившегося среди мирных прихожан. Вместо благочинной церемонии начался бунт. Эдинбург бросил вызов короне, и в городе не нашлось силы, чтобы воспротивиться этому. Известие о случившемся неприятно поразило Карла. Он попытался успокоить своих подданных. Король в сильных выражениях высказал свою ненависть к папству и объявил, что желает изменить новый молитвенник. Но это не помогло: спасти положение можно было только незамедлительным изъятием оскорбительной для шотландцев книги. Вместо этого начался долгий спор по малозначимым вопросам, в котором король неизменно терпел поражение и был вынужден идти на уступки. Недовольство шотландцев нарастало, но к вооруженным действиям они перешли после длительных ожесточенных юридических споров. Шотландцы, руководствуясь советами знатоков права, выразили свое сопротивление в форме петиции, «Великой просьбы» (Grand Supplication), под давлением которой новый молитвенник был отозван. Но остановить начавшуюся бурю было уже невозможно. Епископы подвергались нападкам, но в адрес короля по-прежнему звучали слова почтения и верности. В конце концов Карлу пришлось отступить от своих первоначальных требований. В результате в Шотландни постепенно набирала силу оппозиция. На протяжении всего 1637 г. Карл делал одну за другой очевидные уступки и даже был вынужден буквально извиняться перед своими противниками, а сам в то же время обдумывал возможность применения силы против них. Между тем шотландцы сформировали союз, бросивший вызов государственным и церковным порядкам в королевстве.
В начале 1638 г. вместо «Великой просьбы» шотландцы решили подписать так называемый Ковенант. По сравнению с последней нового в нем было не очень много. Этот документ повторял исповедание веры шотландской пресвитерианской церкви, согласованное еще при короле Якове, когда тот был шотландским монархом. В то время, пятьдесят лет назад, Европу сотрясали религиозные войны, и шотландцы испытывали сильное желание заявить о злодеяниях папства и высказаться против власти Рима. Ковенант стал тем звеном, которое соединило всю нацию. Все, подписавшие его, заявили, что готовы «придерживаться и защищать вышеназванную истинную веру и воздерживаться от всех нововведений в вопросе поклонения Господу до тех пор, пока таковые не будут рассмотрены и допущены свободными собраниями и парламентом». При этом любые несправедливости, учиненные против даже самого слабейшего из ковенантеров, должны были затрагивать всех. Двадцать восьмого февраля 1638 г. Ковенант был прочитан в церкви доминиканцев в Эдинбурге. Первым под документом расписался граф Сазерленд, за ним последовали многие знатные персоны, увлеченные «демоническим неистовством» масс. Свиток подписывали в церкви, причем вместо чернил многие пользовались кровью, для чего резали себе вены. Копии документа были направлены почти во все города и деревни, где под ними ставили свои подписи местные жители. В Ковенанте воплотилась стойкая решимость всего народа скорее погибнуть, чем подчиниться папству. Король, возбудивший такую бурю в Шотландии, отнюдь к ней не стремился и даже не имел в мыслях ничего подобного.
Ковенант имел своим последствием новые уступки короля. На Север был послан маркиз Гамильтон, опытный шотландский государственный деятель (он последовал во время революции за королем на плаху). Перед ним как уполномоченным монарха была поставлена цель примириться с Шотландией. Гамильтон же не стремился ни к чему большему, как только добиться для короля временной передышки под благовидным предлогом. Маркизу пришлось гасить бурю.
Ему удалось достичь договоренности о созыве Генеральной ассамблеи. За организацию выборов в нее взялся комитет, заседавший в Эдинбурге и состоявший из тех, кто подписал Ковенант. На Ассамблее, собравшейся в соборе св. Манго в Глазго, верх взяли религиозные убеждения решительных приверженцев шотландской пресвитерианской церкви. Священнослужителей поддержала большая группа мирян из самых разных сословий, которые сидели в соборе, вооруженные кинжалами и мечами.
Перед тем, как послать Гамильтона в Шотландию, король имел с ним весьма примечательный разговор. Карл сказал, что, если примирение по каким-либо причинам сорвется, Гамильтону нужно будет собрать войска и подавить восстание. «Но что я буду делать, если в стране не окажется достаточного количества солдат для этой цели?» — спросил Гамильтон. «Тогда, — ответил король, — к вам на помощь прибудут войска из Англии, и я сам буду с ними. Я скорее рискну своей жизнью, но не допущу пренебрежительного отношения к высшей власти».
Теперь обстоятельства сложились именно так: король столкнулся с организованным сопротивлением враждебно настроенной Ассамблеи, собранной для урегулирования религиозных разногласий, но оказавшейся под влиянием вооруженных мирян, ставивших перед собой исключительно политические цели и требовавших фактического уничтожения епископата. Карл распорядился распустить Ассамблею. Однако это собрание в ответ на требование королевского уполномоченного объявило о своем твердом намерении продолжать заседания. Оно пошло на этот шаг, полностью понимая, что он означает. Отказ Генеральной ассамблеи Шотландии разойтись в ноябре 1638 г. можно сравнить с аналогичным поступком французского Национального собрания в 1789 г., когда его члены впервые выказали сопротивление монаршей воле. Конечно, ход событий и обстоятельства во Франции и в Шотландии были различны, но в обоих случаях все это в конце концов привело к одному и тому же результату — а именно к публичной казни короля.
Гамильтон, этот незадачливый миротворец, возвратился в Уайтхолл [81], укоряя себя за неудачу. Теперь он заявил, что настроен в. пользу решительных мер. Шотландский вопрос долго обсуждался в королевском Совете. С одной стороны, зачем поднимать меч на целый народ, заявляющий о своей любви и почтении к короне? Как вести войну, не имея ни денег, ни вооруженных сил, ни поддержки всей Англии? Кроме того, министры Карла не могли не понимать, какие опасные последствия может иметь шотландское восстание для ситуации в Англии, внешне столь спокойной, но на самом деле весьма напряженной и в любую минуту готовой взорваться. Чем все это может закончиться? Королевская власть, опираясь на судебные решения, уже десять лет обходилась без парламента, встречая при этом определенное сопротивление, но все же достигая поставленных целей. Теперь на Севере ей бросили открытый вызов. Архиепископ Лод и Уэнтворт, находящийся в Ирландии, вели постоянную переписку. Они склонялись к тому, что, пока еще есть время, нужно подавить мятеж. После того как эта точка зрения получила поддержку, и король, и его противники в Шотландии стали изыскивать средства на ведение войны.
Теперь Карлу предстояло найти войска. Королевский Совет обратил взоры на Ирландию, где Уэнтворт имел в своем распоряжении некоторые силы, и даже на Испанию. Речь шла о том, чтобы нанять две тысячи испанских пехотинцев, к которым присоединились бы сторонники Карла в Шотландии. Но противники короля имели возможность собрать на континенте куда более мощные силы. Та блистательная роль, которую сыграли шотландские войска и шотландские полководцы под командованием шведского короля Густава II Адольфа в Германии, обеспечила Шотландии несравненную военную славу. Во время Тридцатилетней войны Александр Лесли дослужился до чина фельдмаршала. Он устремился на родину, чтобы принять участие в предстоящей схватке. Для него эта англо-шотландская война была всего лишь фланговой операцией в широкомасштабном конфликте протестантов с римской церковью.
81
Уайтхолл — главный королевский дворец в Лондоне с первой половины XVI в. до 1689 г. В 1698 г. он почти полностью сгорел. — Прим. ред.