Страница 32 из 77
Подхватив заразу писательства, я решил попробовать себя в качестве романиста. Я обнаружил, что писание романа занимает гораздо меньше времени, чем кропотливое и тщательное нанизывание фактов и составление хроники событий. Стоило лишь начать, и рассказ лился сам собой. Темой я взял некий мятеж в воображаемой республике, не то балканской, не то южноамериканской, описав злоключения вождя-либерала, свергнувшего деспотизм правительства лишь затем, чтобы пасть жертвой социалистической революции. Мои приятели-офицеры отнеслись к моей затее и сюжету романа очень сочувственно и наперебой предлагали мне те или иные способы подогрева читательского интереса к любовной интриге романа, принять которые я не соглашался. Но чего у нас было хоть отбавляй, так это кровопролитных сражений и политики, которые, перемежаясь моими доморощенными философствованиями, вели к эффектному финалу, когда несокрушимый, закованный в броню флот штурмовал местные Дарданеллы, чтобы усмирить мятежную столицу. Роман был закончен за два месяца и вскоре вышел в «Макмиллане мэгэзин» под названием «Саврола». Выдержав несколько книжных переизданий, он принес мне за несколько лет семьсот фунтов. Своих друзей я настойчиво просил этот роман не читать.
Одновременно увидела свет моя книга, посвященная событиям в Индии.
Дабы не терять двух месяцев на пересылку гранок в Индию и обратно, я поручил чтение их моему дядюшке, блестящему человеку, уже состоявшемуся писателю. Держа корректуру, он почему-то пропустил десятки досадных опечаток и даже не попытался каким-то образом выправить пунктуацию. Тем не менее «Малакандская действующая армия» мгновенно завоевала широкий успех. Рецензенты, изощряясь в сарказмах по поводу опечаток, наперебой расхваливали книгу. Когда я получил экземпляр вместе с пачкой рецензий, то преисполнился гордостью и одновременно негодованием: меня воодушевили комплименты и разозлило количество огрехов. Читателю следует напомнить, что до этого времени я никогда не удостаивался похвал. Школьные мои сочинения постоянно оценивались лишь как «посредственные», «небрежные», «неряшливые», «плохие», «очень плохие» и так далее. И вот сейчас большой мир в лице зорких высокоученых критиков посвящает мне целые хвалебные колонки на страницах ведущих литературных обозрений! Даже теперь я сгораю от смущения, передавая яркие метафоры, которыми они характеризовали мой «стиль». Так, «Атенеум» писал: «Нэпировские[23] пассажи, прошедшие через руки безумного корректора». Другие отзывы были менее образны, зато еще более комплиментарны. «Пионер» писал, что «автор не по летам мудр и прозорлив». Вот это да! Я был в восторге. Я понимал, что такое без оснований не напечатают, и чувствовал, что передо мной открывается совершенно новый способ заработка и новые блестящие возможности для самоутверждения. Я видел, что даже такая маленькая книжка принесла мне за несколько месяцев сумму, равную двухгодичному довольствию младшего офицера. И я решил, что, как только завершатся войны, начинавшие, похоже, разгораться в разных частях земного шара, и мы выиграем кубок в главном турнире по поло, я сброшу с себя все путы дисциплины и гнет всякой власти и заживу совершенно замечательной и независимой жизнью в Англии, где никто не будет отдавать мне приказов или будить меня звуками колокола или горна.
Одно из полученных писем, доставивших мне особое удовольствие, я воспроизвожу здесь, чтобы продемонстрировать ту доброту и участливость, которые всегда отличали отношение принца Уэльского[24] к молодежи.
Мальборо-Хаус
Апрель 22/98
Не могу удержаться, чтобы не черкнуть Вам несколько строк с поздравлениями по поводу успеха Вашей книги! Я прочитал ее с огромнейшим интересом и считаю, что содержащиеся там описания и сам язык ее превосходны. Книгу читают все, и, кроме похвал, других отзывов я не слышал. Вкусив настоящего живого дела, Вы захотите вкусить еще и, несомненно, воспользуетесь случаем заслужить Крест Виктории, как заслужил его Финкасл; но я надеюсь, Вы не последуете его примеру и не оставите военную службу, как, к огорчению моему, намеревается сделать он ради членства в парламенте.
Впереди у Вас еще много времени, и Вам, несомненно, стоит продлить Ваше пребывание в рядах, прежде чем прибавить аббревиатуру Ч.П. к Вашему имени.
С пожеланием Вам успехов и всяческого процветания
Новых отпусков я не имел до тех пор, пока наша полковая команда игроков в поло не отправилась в середине марта на ежегодный Конный турнир. Мне посчастливилось пройти отбор, и в должный срок я очутился в Мееруте, крупном военном городке, где обычно проводились эти соревнования. Не подлежит сомнению, что среди команд-участниц наша была второй по мастерству. Поражение нам нанесли лишь победители турнира — знаменитые Даремские стрелки, единственный пехотный полк, когда-либо добившийся победы в борьбе за кубок конников. Они были несокрушимы. Им уступали все наши самые блестящие полки. Ту же участь разделяли и местные команды. Ни богатства Голконды и Раджпутаны, ни тщеславие их махараджей, ни искусство их великолепных игроков не могли противостоять этим неодолимым пехотинцам. Б истории индийского поло никто равных результатов не добивался. Победами своими они были обязаны уму и воле одного человека — капитана Делиля, впоследствии отличившегося при Галлиполи и в качестве командира корпуса на Западном фронте. Он муштровал и организовывал игроков и в течение четырех лет вел свою команду к абсолютному первенству на всех соревнованиях по всей Индии. Мы пали жертвой непревзойденной доблести этой команды в последний год ее поло-карьеры в Индии.
Меерут располагался в тысяча четырехстах милях к северу Бангалора и в шестистах с лишним милях от линии фронта. Отпуск наш истекал через три дня после финального матча, а чтобы добраться поездом до Бангалора, требовались как раз эти три дня. С другой стороны, доехать до Пешавара и попасть на фронт можно было за полтора дня. К тому времени я чувствовал такое отчаяние, что решился на очень рискованный шаг. Полковник Иэн Гамильтон наконец оправился от своей травмы и вновь встал во главе бригады по возвращении ее из Тиры. Он пользовался высочайшим авторитетом в армии, был личным другом и боевым товарищем сэра Джорджа Уайта и сохранял прекрасные отношения с сэром Уильямом Локхартом. С Иэном Гамильтоном я находился в оживленной переписке, и он не оставлял попыток мне помочь. Сообщения от него не слишком вдохновляли. Места в экспедиционном корпусе были, но все назначения шли из Калькутты и только через ведомство генерал-адъютанта. Исключение составляла лишь личная свита сэра Уильяма Локхарта. С последним я не был знаком, как не были знакомы, насколько мне помнилось, и мои отец с матерью. Как же мог я в таком случае пробраться к нему, и тем более убедить его взять меня на одно из двух или трех столь вожделенных младшеофицерских мест в своем ближайшем окружении? Тем более что вакансий там и не было. А с другой стороны, полковник Иэн Гамильтон одобрял мое желание рискнуть. Он мне писал:
Я сделаю все, что в моих силах. У главнокомандующего есть личный адъютант, некто Холдейн, служивший со мной в Гордонском горском полку. Он пользуется громадным и даже чрезмерным, как говорят в армии, влиянием. Если Вы сумеете снискать его расположение, то дело в шляпе. Я попытался подготовить почву. Особых дружеских чувств к Вам он не выказал, но и враждебности — не выказал также. Явившись туда самолично и будучи достаточно настойчивым и убедительным, Вы сможете добиться своего.
Такова была суть письма, полученного мной наутро после нашего поражения в полуфинале турнира. Я посмотрел расписание поездов, следующих на север и юг. Было ясно, что уложить в мой тающий отпуск полуторадневное путешествие на север до Пешавара, пребывание там в течение нескольких часов и последующее возвращение на юг, на которое уйдет четыре с половиной дня, никак не получится. Короче говоря, сев на поезд, идущий на север, я, в случае провала моей затеи, должен был вернуться по меньшей мере на сорок восемь часов позже назначенного срока. Я отлично понимал, что за подобное нарушение воинской дисциплины меня по головке не погладят. В нормальных условиях все было бы нетрудно урегулировать с помощью телеграфа, испросив разрешения на небольшую задержку, но едва мой замысел добиться отправки на фронт стал бы известен командованию, я получил бы не продление отпуска, а приказ о немедленном возвращении в часть. Учитывая обстоятельства, я решил рискнуть и отправиться в Пешавар.
23
Нэпир Уильям Фрэнсис Патрик (1785–1860) — генерал, военный историк, автор шеститомной истории испанской кампании 1808–1814 гг. и биографии своего брата, генерала Чарльза Джеймса Нэпира, в начале 1840-х гг. главнокомандующего в Индии.
24
Впоследствии короля Эдуарда VII. (Прим. автора).