Слуга праха

Мы направились в его излюбленное место: обширный сад на берегу Евфрата, туда, где вдалеке от суеты пристаней и криков корабельных плотников пролегал один из каналов. Если быть точным, сад тянулся вдоль этого канала, уходя в сторону от оживленной реки. В саду росло множество плакучих ив и верб — именно они упоминаются в псалме, — музыканты играли на дудках и танцевали, получая в награду разные безделушки.

Мардук уселся напротив меня и сложил на груди руки. Удивительно, но мы действительно были так похожи, что нас могли принять за братьев, и мне вдруг пришло в голову, что я знаю его лучше, чем своих кровных братьев, хотя, надо сказать, я не испытывал к ним ненависти, о которой так часто говорится в историях про евреев. Нет, я любил их. Они становились робкими и застенчивыми, когда дело доходило до выпивки или танцев, и мне гораздо больше нравилось проводить время с отцом, но я искренне любил их.

Азриэль умолк, словно желая тишиной почтить память умерших братьев. В своем одеянии из красного бархата он в тот момент показался мне невероятно красивым, а молчание делало его поистине соблазнительным и таинственным образом сближало нас.

Однако пауза длилась недолго, и Азриэль продолжил свою повесть.

— Мардук сразу же перешел к делу. «Я намереваюсь поведать тебе всю правду, — заговорил он. — И ты должен внимательно выслушать меня, отнестись к моим словам серьезно. Я не помню, как и откуда появился. У меня не осталось воспоминаний о победе над великим драконом Тиамат, о том, как из частей ее тела я создал небо и землю. Но это не означает, что легенды врут. Просто я обитаю в тумане. Предо мной предстают духи богов и странствующие души мертвых. Я слышу обращенные ко мне молитвы и стараюсь отвечать на них. Это место внушает ужас, и каждое возвращение в храм, где приготовлено угощение, доставляет мне истинное наслаждение, ибо тогда туман рассеивается. Тебе известно, почему?»

«Нет, — покачал я головой, — но я догадываюсь… Наверное, потому что тебя могут лицезреть жрецы, могущественные колдуны и провидцы».

«Да, Азриэль, именно так. Я обретаю плоть и становлюсь доступным взорам ведьм и колдунов, всех, кто имеет глаза, чтобы видеть. Я предаюсь возлияниям, вдыхаю ароматы людей и пищи — и оживаю. А потом укрываюсь в статуе и отдыхаю во тьме, прислушиваясь к тому, что происходит в Вавилоне. Время не имеет для меня значения. Я просто слушаю, слушаю… Но того, о чем повествуют легенды, начала всех начал я не помню. Ты понимаешь, о чем я?»

«Н-не совсем, — признался я. — Неужели о том, что ты не бог?»

«Нет, я действительно бог, и притом могущественный. Если захочу, могу тотчас вызвать ветер, который мгновенно очистит рыночную площадь, опустошит сад… Это не составит труда. Но я имел в виду другое: боги отнюдь не всеведущи, и легенда о том, как Мардук стал верховным богом, как одержал победу над Тиамат, как построил башню до самого неба… В общем, я, видимо, забыл об этом. Наверное, силы мои кончаются, и я не могу вспомнить. Боги, как и цари, уходят, умирают… Иногда они засыпают, и трудно пробудить их ото сна… Но когда я бодрствую, когда я полон сил, я люблю Вавилон. И Вавилон отвечает мне взаимностью».

«О господин мой, — снова заговорил я. — Ты изнываешь от скуки, потому что вот уже десять лет никто не проводит новогодние празднования, потому что наш царь Набонид не оказывает должного почтения ни тебе, ни твоим жрецам. Только в этом причина твоего недовольства. И если бы можно было вернуть безмозглого старого идиота домой и заставить его созвать праздник, тебе сразу стало бы легче: любовь вавилонян во время торжественной процессии вновь наполнила бы тебя силами».

«Неплохая мысль, Азриэль. Наверное, отчасти ты прав. Но я никогда не любил новогодние праздники. Мне не нравится скрываться внутри статуи и двигаться рука об руку с царем. Уже на полпути мне хочется отпихнуть его подальше и столкнуть в ближайшую канаву. Неужели ты не понимаешь? Все не так, как тебе говорили. Совсем не так».

Мардук умолк, жестом предложив мне обдумать его слова, а потом сказал, что желает попробовать кое-что. В тот момент я даже не догадывался, что следующие мгновения сыграют решающую роль в моей судьбе, в моем существовании как духа.

«Азриэль, — обратился ко мне Мардук. — Я хочу, чтобы ты сделал вот что: посмотри на меня и мысленно освободи мое тело от золотой оболочки, постарайся увидеть меня во плоти, живым, как ты сам, с черной бородой и карими глазами, а потом дотронься до меня обеими руками. Позволь богу избавиться от золотого одеяния. Попробуй».

Я задрожал всем телом.

«Чего ты боишься? — спросил он. — Никто ни о чем не догадается. Все увидят рядом с тобой лишь знатного человека в красивых одеждах».

«Я боюсь, что все получится именно так, как ты желаешь, — ответил я. — Меня пугает мысль, пришедшая в голову. Ты хочешь уйти, Мардук. Сбежать. И если мне удастся, если мои глаза и руки помогут тебе обрести плоть, ты исполнишь задуманное».

«А почему, скажи на милость, это пугает сына Яхве? — Мардук тяжело вздохнул. — Извини, я дал волю гневу. Я люблю тебя больше всех других своих почитателей, больше всех подданных. Поверь, я не собираюсь покидать Вавилон до тех пор, пока город будет во мне нуждаться. И только после того, как все, что мы видим вокруг, окажется погребенным в песках, я, вероятно, уйду. Но ты прав в другом: я стану свободным. И буду знать, что, оставаясь богом, могу ходить по земле в человеческом облике. Понимаешь, я обрету представление о собственных силах. Я умею вызывать бурю, исцелять даже смертельные раны, я исполняю желания, потому что обладаю широчайшими познаниями, и мне известно, что демоны, которых так боятся люди, — это всего лишь неприкаянные души мертвых».

«Неужели?» — удивился я.

Должен сказать, что избавление от демонов было в Вавилоне весьма доходным делом. Некоторые зарабатывали целые состояния, ритуалами и заклинаниями изгоняя демонов из одержимых людей или из домов. Экзорцисты пользовались уважением, все их указания беспрекословно исполнялись. Вот почему мне очень хотелось узнать, существуют ли демоны на самом деле. Однако Мардук не ответил прямо на мой вопрос.

«Азриэль, — заговорил он после недолгого молчания, — большинство демонов — это неприкаянные души мертвых. Но есть могущественные духи, почти такие же всесильные, как боги. Многие из них исполнены ненависти и злобы. Впрочем, они, как правило, не утруждают себя нападением на бедную молочницу и не творят безобразия в домах простых смертных — этим занима…

[пропущена стр. 71 бумажной книги]

…божественным, и я слышу, как они созывают иудейских мудрецов, дабы обсудить твое поведение и то, что ты общаешься с языческими богами. Пойдем, я хочу прогуляться по городу».

Он встал, обнял меня, и мы покинули сад. Мы гуляли весь день.

«Что произойдет, если ты не вернешься в храм к утренней трапезе?» — спросил я.

«Глупый вопрос! — рассмеялся он. — Тебе прекрасно известно, как все происходит. Я ведь только вдыхаю запах пищи. Они поставят угощение перед статуей, а потом унесут его и отдадут служителям храма и всем, кому дозволено вкушать божественную еду. Ничего не случится».

Мы обошли весь Вавилон. Гуляли вдоль каналов и по мостам, по рыночной площади и многочисленным садам и паркам. Он рассматривал все с огромным интересом. Только после того, как сам стал духом, я понял, что он тогда чувствовал, какими восхитительными казались ему яркие краски жизни.

Возле ворот Иштар Мардук неожиданно остановился.

«Посмотри! — воскликнул он. — Ты видишь?»

И я увидел… саму Иштар, сердито глядящую на нас. Заключенная в темницу из золота и драгоценных камней, она оставалась прозрачной, невидимой для окружающих.

«Ха! Ей не нравится, что мне удалось сбежать!»

Мардук казался встревоженным, даже испуганным. Я впервые заметил страх в его глазах. Нет, не страх… Скорее, опасение и мрачное предчувствие. Он насторожился, и я понял почему. Нас окружало великое множество духов. Они хмурились и смотрели на Мардука с осуждением и завистью. Были там и боги: Набу, Шамащ и другие. Каждый имел в Вавилоне собственный храм и своих жрецов, но я явственно ощущал их великий гнев.