Опасный виконт

Он не хотел думать о том, что он на самом деле желал сделать с ней. Достаточно сказать, что идея ходить в старомодных, но удобных широких брюках казалась ему сейчас, как никогда, удачной.

— Но вы вчера говорили, что приехали в Мэндевилл посмотреть атласы.

Что происходит? Разум ему совершенно отказывает!

— А это что? — спросила она, рассматривая фолиант, открытый на странице с Генуэзской бухтой.

На пергаменте была не очень умело от руки нарисована карта, хотя цвета выглядели очень живо.

— Как чудесно! — воскликнула она, показывая на русалку, резвящуюся в Лигурийском море. — У нее лицо женщины, в добродетели которой можно сомневаться, но какое оно очаровательное.

Себастьян тоже это отметил:

— Она выглядит удивленной. Словно ее рыбий хвост внезапно поднялся над волной и она в недоумении: «Я и не знала, что он у меня есть. А что же с моими ногами?»

Он покраснел, упомянув ноги.

Диана протянула руку и провела пальцами по его руке.

— А вот, должно быть, любовник русалки, — сказала она, указывая на морского бога с трезубцем, выпятившего свою широкую грудь.

Себастьян перелистывал страницы с чрезвычайной аккуратностью, чтобы ненароком не коснуться Дианы еще раз. Следующая карта была украшена изображением морского чудовища с мрачной мордой, другие — изящными парусными кораблями, экзотическими рыбами, стрелками, указывающими стороны света. Каждая картинка сопровождалась слегка ироничным восклицанием.

— А что это за книга? — спросила она.

— Портулан. Сборник старинных морских карт. Относится к четырнадцатому веку и показывает берега, бухты и острова Средиземного моря. Его хранили на борту корабля.

— Как здорово, что такую сугубо практическую вещь снабдили столь очаровательными иллюстрациями.

— Плавание длится много недель, и, украшая карты, моряк с талантом художника коротал время.

На открытой странице был изображен остров.

— Эльба, — отметила Диана. — Непонятно, почему Бонапарту не сиделось там. Ведь климат на Эльбе гораздо лучше, чем на Святой Елене.

Себастьян готов был разделить ее чувство. Он ненавидел холода.

— Я там не был, но уверен, что вы правы.

— Как бы я хотела побывать в Италии. Вы, должно быть, хорошо знаете эту страну. Как говорят, там тепло и природа очень красивая.

— Никогда не был.

— Разве вы не навещали свою мать? Леди Джи говорила, она провела там долгие годы.

— Это так.

— Я думаю, — продолжала она, — что политическая ситуация затрудняла передвижение по Европе, но несколько лет назад все изменилось.

— Да, — односложно ответил он.

Диана растерянно взглянула на Себастьяна, Она ясно почувствовала, что его настроение резко изменилось. Напоминание о его матери, графине Монтечитте, против воли вновь вызвало в голове мысли о природном вероломстве женщин.

Он отвернулся от своей теперь нежелательной собеседницы. Не грубо, но ясно давая понять, что свидание надо заканчивать. Хоть бы она уже ушла и дала ему возможность продолжить работу.

— Спасибо, что показали мне атлас, — сказала Диана. — Портулан — так, кажется, вы его назвали. Я должна запомнить это слово. И спасибо за рассказ о вашей коллекции. Я получила истинное удовольствие.

Он кивнул и посмотрел вниз на лежащую на столе книгу, открытую на странице с островом Эльбой, символом изгнания.

— Пожалуй, я пойду, не буду вам мешать.

Он что-то буркнул в ответ. Диана направилась к двери. Он почувствовал облегчение и одновременно чувство потери.

— Мистер Айверли, — окликнула Диана, остановившись посредине комнаты.

— Да?

— Днем я собираюсь прогуляться верхом. Вы не составите компанию?

— Вы вновь поедете к своим?

Он почувствовал искушение.

— Вообще-то я просто хотела поддержать форму.

— Я бы с удовольствием познакомился с изобретениями вашего отца.

— Мы можем навестить Уоллоп-Холл. Для папы будет удовольствием рассказать вам, что он придумал со вчерашнего дня.

— Когда вы собираетесь в путь? — сдался Себастьян.

К двум часам начался дождь. Диана даже не стала браться за амазонку. Вместо нее она облачилась в лучшее свое муслиновое платье, белое со светло-голубым рисунком, в тон ее глазам. Она не считала Айверли человеком, который замечает тонкости женского наряда, поэтому он не удивится, что она отказалась от закрытой рубашки в складку, которую обычно поддевала под это платье. Без нее наряд выглядел очень смело для повседневной одежды. В завершение она выбрала самую тонкую нижнюю юбку.

Диана спустилась в холл, где ее уже ожидал Айверли. Поскольку он все время ходил в одном костюме различных оттенков глины, то трудно было определить, собирается ли он на прогулку или остается дома.

— Вы готовы ехать? — спросил он.

— Моя одежда не подходит для верховой езды. Идет дождь, я вся вымокну, — объяснила Диана.

Разочарованный, он что-то невнятно пробурчал в ответ. Ей бы хотелось, чтобы он больше работал над артикуляцией. На интересующие его темы он говорил внятно и красноречиво, но в обществе легкость его речи куда-то бесследно исчезала. Было понятно, что он не предложит заменить прогулку чем-то еще, но Диана сама выработала план их совместного времяпрепровождения.

Согласно условиям пари, именно он должен проявить инициативу и сам поцеловать ее. Но даже самый отчаянный из людей вряд ли смог бы урвать поцелуй во время скачки по полям. А у нее дома будет препятствием семья: присутствие родителей тоже не способствует проявлению нежных чувств.

— Мы могли бы обследовать дом, — предложила она.

В ответ — опять невнятное бормотание.

— Я слышала, здесь более ста пятидесяти комнат. Вам, племяннику герцога, должны быть известны места, о которых большинство гостей и не подозревают.

— Я бы этого не сказал.

— Не страшно. Если мы заблудимся, то всегда можно спросить у слуги обратную дорогу.

Он снова что-то промычал сквозь зубы. Диана, у которой были четверо братьев, отец и бывший муж, перевела эти звуки на человеческий язык как «этого не будет, пока я жив». Она почувствовала, что сегодняшний день ускользает куда-то вдаль от владений герцога.

В пустынном спальном крыле они встретили служанку, вытиравшую пыль. Она любезно предложила проводить их в главную часть дома.

— О нет, — ответила Диана, как прежде отвечала дворецкому и лакеям, которые обращались к ним с тем же предложением. — Племянник его светлости показывает мне дом.

— Вы не должны так говорить, — сказал ей Себастьян. — Вы знаете дом и его историю лучше, чем я.

— Это на самом деле так, — согласилась она. — А почему бы и вам не рассказать мне о чем-нибудь? Но только не о том, о чем говорили в библиотеке.

— Ничего в голову не приходит.

— Сочините.

— Не умею.

— Вы так привязаны к фактам?

— Я привязан к правде, — твердо ответил Себастьян.

— Но ведь нет ничего плохого в том, чтобы пофантазировать ради развлечения. Вы разве не читаете романов?

— Книги не должны обманывать.

— Ага! — сказала Диана с победной ноткой в голосе, — Тем не менее вы не могли бы обойтись без библиотеки.

— Но вы первой упомянули о романах.

Диана рассмеялась, а он в виде исключения решил отказаться от своего кредо, что книгам всегда можно доверять, а людям — нет.

— Откуда вы так много знаете о Мэндевилле? — спросил он.

— Я всю жизнь жила неподалеку. И большой дом всегда был окружен легендами.

— А ведь ваш дом древнее. И он мне больше понравился.

— Вы с ума сошли!

Он действительно сошел с ума, но не из-за того, что она имела в виду. Он был близок к тому, чтобы покориться Диане Фэншоу. Он не мог отвести от нее глаз. Он не привык оценивать женскую красоту и затруднялся описать прелесть Дианы. Ему на ум, что неудивительно, пришло ее сравнение с прекрасно изданной книгой. Все в ней было безупречно — от волос, спадавших блестящими, как лучшая кожа для переплета, волнами цвета красного дерева, до голубых туфель без единого пятнышка, похожих на шелковую закладку для книг. Ни один выбившийся из прически волосок, ни одна висящая ниточка на одежде не нарушали совершенства ее внешности. Ее кожа напоминала ему самый мягкий, самый гладкий пергамент, и он испытывал настоящий зуд в пальцах — так ему хотелось дотронуться до ее щек, аккуратного маленького носа, небольшого, но твердого подбородка. Исходящий от нее аромат доводил его до исступления, хотя он находился не менее чем в ярде от нее.