Страница 67 из 87
Увидев приближающееся калмыцкое войско, Алпамыш взял оружие в руки, на коня сел — и, на врага идя, сказал такие слова:
— Счастье, надо мной воспари, Голову мою озари, Недруга во прах изотри! Враг мой, шах калмыцкий, смотри — Трона и венца не лишись! Силою моей устрашен, Ты уже рассудка лишен. Всех своих наложниц и жен, Враг мой, шах, смотри — не лишись! Мы тебя, злодей, сокрушим, Голову отсечь поспешим. Правишь ты народом большим, — Подданных, смотри, не лишись! Тяжек был твой гнет надо мной, Дорогой заплатишь ценой. Правишь ты большою страной, — Царства своего не лишись!.. Ну-ка, вы враги-калмыки! Силы ваши сколь велики! Я, имея две лишь руки, Ваши уничтожу полки. Всем вам час последний приспел: Кто из вас останется цел, Тот мои увидит дела,— Мир таких не видывал дел! Я предостеречь вас хотел: Ринусь в битву — мир изумлю, Небо я над вами затмлю!.. — На полки врагов он взглянул, Скакуна-тулпара стегнул, Повод на себя потянул, — Выехал встречать калмыков. Словно разъяренный дракон, Гневом на врагов он дохнул. Не землетрясения гул Поле боевое тряхнул, — Это — изумления гул Шахские войска всколыхнул. Но пришли в себя калмыки: Затрещали их мультуки, Пули на майдане свистят. Не страшась огня мультуков, На неисчислимых врагов Скачет исполин Алпамыш, Против тысяч — один Алпамыш! Пушки на майдане гремят, Ядра на майдане свистят, Но и сквозь огонь, и сквозь дым — Скачет Алпамыш невредим! Ну-ка, на него поглядим: Пращники рядами стоят, — Камни пращевые свистят; Лучники рядами стоят, — Стрелы боевые свистят; Ружья кремневые палят, Пушки огневые гремят, — Алпамышу — все нипочем! Врезавшись в ряды калмыков, Машет он алмазным мечом: Правым развернувшись плечом, Левым развернувшись плечом, Головы он вражьи сечет, — Кровь на поле брани течет, Красное струится вино, — Алпамыш-батыр его льет, Шлемом золотым его пьет. Видишь ты, каков исполин, — С тысячами бьется один! Кони ржут, и трубы трубят; В яром гневе зубы скрипят; Раненые смертно хрипят; Головы и трупы врагов Конские копыта дробят… Бой неравносильный ведя, Сам себя в бою не щадя, Трупы калмыков громоздя, Бьется Алпамыш — и никак Справиться не может с ним враг, С грозным пахлаваном таким. Не было отчаянней драк, Не было храбрее вояк! Видите, каков он, Хаким: Словно заколдован Хаким, — Тысячи ему не страшны, Тысячи им устрашены: Конные он рубит ряды, Пешие он губит ряды, — Грозным воплощеньем беды Кажется врагам он своим: Многие, в уме не тверды, Думают: «Что сделаем с ним? Наши ль не усердны труды? Крови мы своей не щадим — Льем ее обильней воды. Чем же мы его победим, Как его разбой прекратим?! Истинно — он неукротим: Пулями он неуязвим, Ядрами он неистребим, Камнем и стрелой не раним, Меч-алмаз не властен над ним. Дьяволом он в битве храним! Конь его, проклятый Чибар, Как и сам седок, невредим. Что же мы, калмыки, глядим?! Дальше биться — всем погибать! Бестолку зачем погибать?!» У трусливых такие слова, У отважных другие слова: «Нет тому причин, — говорят, — Чтобы всем удрать! — говорят. Нас — большая рать, — говорят, — А узбек — один! — говорят: — Быть того не может, чтоб он Не был иль убит, иль пленен!..» Кругом перестроив коней, Сдвинулись калмыки тесней: «Так, мол, дело будет верней: Мы его в кольцо, мол, замкнем — Будет он у нас на виду, — Сызнова рубиться начнем, — Тут и попадет он в беду!..» Ринулись — гляди-ка, гляди! — Что за силачи впереди: Медная броня на груди, Непробойный щит на руке, Голова — в стальном шишаке. Скачут — дерзко свищут они, По майдану рыщут они, — С Алпамышем, замкнутым в круг, Сечи-встречи ищут они. Сходится с одним Хакимбек — Сразу же тому калмыку Сносит он башку на скаку; Встретился с другим — и отсек Так же и другому башку; Третий в поединок вступил, — Участи своей не избег, — Третий обезглавлен им был. Головы он смаху рубил, Много тех сипахов убил, — Кровью весь майдан затопил. Ты только смотри на него: Все богатыри — на него! Скопом налетают, — глядишь — Косит он врагов, что камыш, Пахлаван-батыр Алпамыш! Как против него устоишь?! Трупами усеян майдан. Правое крыло калмыков, Левое крыло калмыков Черный накрывает туман; Снова их сомненье берет: «Этот одинокий узбек Подлинно ли он человек? Или он дракон, иль шайтан! Зря ведь погибает народ! Нечего, калмыки, нам ждать, — Надо нам, калмыки, бежать!..» Вопли, всклики, крики: «Бежать!» Воинство их пятится все, Спутала сумятица все: Трус и храбрый вместе бегут, — Разума лишенной толпой Прибегают в город они — Городским базаром бегут. Видит их купеческий люд: «Как на поле брани дела?» На бегу кричат беглецы: «Время не теряйте, глупцы, Лавки запирайте, купцы! Нас покуда смерть не взяла, — Остальные все — мертвецы! Светопреставление там! Скоро он появится сам: Мчится он по нашим следам. Убегайте, молод и стар!..» Словно грянул грома удар, Сразу всполошился базар: Убегают все торгаши, — Многие бросают товар — С воплями бегут по домам: «Горе, горе! Гибель нам всем!..» А на поле брани меж тем — Боем опьяненный Хаким Рубит одного за другим Самых удалых калмыков — Цвет им перебитых полков, Тех, кто убегать не хотел. Но о беглецах не забыв, Силы всей своей не избыв, Ринулся в погоню батыр. В город он ворвался — и вновь Здесь он проливает их кровь. Грозен победителя лик! Где ни попадется калмык, Головы лишается вмиг. Гневом Алпамыш опьянен. Улицу за улицей он Обскакал, дракона грозней: Улица не знала камней, — Он ее головами мостил, Улица не знала воды, — Кровью он ее оросил. Так за семилетний зиндан Калмыкам-врагам отомстил Алпамыш, конгратский султан! Выскочил он на регистан — Ведьму Сурхаиль увидал, — Волю тут злорадству он дал; Путь ей преградив, он сказал: — Мать, куда спешишь? — говорит, — Может быть, араком опять Ты меня угостишь? — говорит. Ведьма поняла, что умрет. Слово бы хотела сказать, — Жабий свой разинула рот, Вертит языком, — языку Слово стало невпроворот, — Только подбородок дрожал. Алпамыш, как сам Азраил,[40] Меч над старой ведьмой держал: Долго он ее не томил, — Надвое башку раскроил… Двинув Байчибара вперед, Видит он — от шахских ворот Сильного коня горяча, Издали угрозно крича, Скачет через весь регистан На него калмык-великан. Наскочил — коня осадил, Алпамышу путь заградил: — Ну-ка ты, узбекский буян, Бешеный конгратский кабан! Или ты безумен, иль пьян? Что же ты, узбек, натворил?! Сколько ты людей порубил! Знай, что я — Анка-пахлаван. Я не выезжал на майдан, — Думал — ты уймешься, смутьян. Раз ты не унялся, узбек, Знай, что конченный ты человек: От меня пощады не жди, Лучше — по добру уходи! — Слышит те слова Хакимхан, — Яростью Хаким обуян; Сходится он тут же с Анкой: — Дай-ка, — говорит, — погляжу, Кто ты есть такой да сякой, Что ты за герой-пахлаван? Ты не пахлаван, а болван! Что ты здесь болтаешь, болтун, Ты, кого пугаешь, крикун, Перед кем кичишься, хвастун, Перед кем, калмык, ты стоишь, На кого, бастрык, ты кричишь? Знай, что я — батыр Алпамыш! Дерзкий ты ублюдок такой, Поезжай домой на покой, — Там жену, детей посмешишь. Э, как ты артачлив, дурак, Как ты незадачлив, мой враг! Видно, не видал ты вояк, Не знавал с батырами драк! Не таких, как ты, забияк, Сокрушал мой левый кулак: Хоть и мнишь драконом себя, — Разве ты не жалкий червяк?! Не в своем народе ли так Хвастать ты, ничтожный, привык: «Я — Анка-батыр, мол, смельчак, Я, мол, и могуч и велик!» Дерзкий, сумасшедший калмык! Уличным ты был дурачком, — Потешал народ похвальбой. Смерть ты увидал перед собой, — Вышел потому на майдан, Поневоле стал смельчаком. Сам ты уходи по добру, — В прах тебя, злосчастный, сотрут!.. — Говорит такие слова Калмыку Анке Хакимбек, Очень свысока говорит. А ему Анка говорит: — Э, не забывайся, узбек: Слушай калмыка, — говорит: — Знай, что я тебя не боюсь: Ты в моих глазах, — говорит, — Вовсе даже не человек! Снова говорю: уходи,— От меня пощады не жди: В руки ты мои попади, — Голову тебе я сверну; Ты в свою родную страну Так и не вернешься вовек. Лучше образумься, узбек! Караджан — твой друг, я слыхал. Я тебя за то уважал: Сколько ты моих калмыков Безнаказанно уничтожал, Я, однако, долго молчал — Все не выезжал на майдан; Если же я выехал, — знай: Самого себя обвиняй!..— Так сказал Анка-пахлаван. Смехом отвечал Хакимхан — Плеткой Байчибара стегнул, Повод на себя потянул, — Взвился на дыбы Байчибар. А калмык Анка в тот же миг Палицей тяжелой нанес Алпамышу в спину удар, — И пронесся мимо калмык. Только той дубины удар Алпамыш-батыр ощутил, Словно бы ужалил комар. Тут раздул он гнева пожар, Тут булат свой острый схватил, Тут коня камчой угостил, Повода коню припустил, — Вихрем полетел Байчибар — Недруга настиг Алпамыш, Обезглавил вмиг Алпамыш. Словно безголовый чурбан, Наземь пал Анка-пахлаван, Сгубленный своей похвальбой… В это время сам Тайча-хан Выезжает на регистан — Вызывает Хакима на бой. В круг его сипахи берут, — Шаха своего берегут. Шах и Алпамыш меж собой Битву-поединок ведут. То, чего не ведывал шах, Сразу же отведал он тут: Был он Хакимханом убит. Все его батыры — гурьбой Повели решительный бой! Что за удивительный бой! Бой они вели копьевой, Но ослепли, что ли, они, — Ведь своих кололи они! Кое-кто остался в живых, — Алпамыш не трогает их, Сдаться принуждает он их. вернуться40
Азраил — ангел смерти в мусульманских верованиях.