Клетчатый тапир

— Можно было бы поднять ее нашим вертолетом… — заикнулась было Варвара, но Ага только фыркнул и пробормотал что-то очень древнее о микроскопе и забивании гвоздей — девушка ткнулась носом в свою сумку и твердо решила больше голоса не подавать.

Как и все биологи, она прошла фельдшерскую подготовку и содержимое сумки знала наизусть, чтобы любую нужную вещь можно было достать в темноте на ощупь. Но применять свое умение ей предстояло впервые, и странное дело — это ее нисколько не волновало. Снизу раздалось многоголосое шипение, видимо, начали действовать противопожарные баллоны, и что-то почти беззвучно лопалось, отчего теплые волны упруго подбрасывали вертолет, и Варвара не заметила, что один из канатиков быстро скользит вверх. Из нижнего люка вдруг высунулась рука в перчатке, похлопала по комингсу и резкий голос произнес:

— Первый!

Ага бросился ничком на пол, свесился наружу и рывком поднял в кабину неподвижное тело. Это был один из космолетчиков, и Варваре стало нестерпимо стыдно за мгновенное чувство облегчения — не свой… Все свои. А кому больнее, тот… своее, что ли. Ага кивнул Варваре, она поняла и взялась за ноги, вдвоем они уложили своего первого пациента на коечку, и Ага привычным движением прежде всего пристегнул крепежные ремни, на всякий случай. Всмотрелся в неподвижное, словно спящее, лицо и уже намеревался приступить к какой-то процедуре, но из нижнего люка, легко подтянувшись, явился Норд, останавливающим жестом поднял руку в перчатке:

— Гюрг велел оставить как есть, похоже на переломы ребер с обеих сторон, так что командор всадил ему целую канистру анабиотика. До новой площадки продержится, а здесь, в полевых условиях, можно что-нибудь и напороть…

— Как остальные два? — быстро спросил Ага, и Варваре почудилось, что вместо «как» прозвучало «кто».

— Одного уже подымают, а другой… другой на дне. Гюрг сам полез.

Сумка с медикаментами у Шэда, а анабиотик лошадиными порциями вкатывает Гюрг. Диагноз устанавливает тоже Гюрг. И в провал, грохочущий непрекращающимися взрывами, лезет он же. А она должна стоять над этим совсем незнакомым ей человеком и ничего не делать, потому что так велел тоже Гюрг.

Она присела на корточки возле койки и попыталась прислушаться к тому, что происходило с этим человеком. Но ничего для нее не прояснилось, человек был туго спеленут искусственным оцепенением, когда ради того, чтобы задавить боль, гасят все остальное в организме, где только сердце едва уловимо мерцает. Она взяла руку, попыталась нащупать пульс — с непривычки ей это не удалось, и вдруг накатил панический страх: сердце не бьется!

Варвара заставила себя прикрыть глаза, сжаться в комочек и придушить эту панику. В отряде стратегической разведки только и не хватало истерички! Все хорошо, пульс сейчас отыщется…

И он отыскался, слабый, естественно, но не внушающий опасения. Как ее учили в таких случаях, она достала из сумки три ампулы кардостимина разной степени, на всякий случай считая бугорки на донышке, — необходимая мера для тех, кто применял препараты скорой помощи в темноте или вслепую, — и приклеила их на правое плечо своего пациента. Теперь если что, не надо будет тратить даже секунды на розыски лекарства. Она уже приготовилась сидеть так на полу и ждать этого «если что», как в днище ударили и кто-то крикнул:

— Второй!

Из люка стали вырастать руки. Вернее, то, что было когда-то руками, а сейчас напоминало две обугленные ветки, с которых свисали ошметки чего-то красного и пузырящегося. Затем медленно показалось лицо, совсем знакомое лицо, которое Варваре не хотелось узнавать, потому что оно было не изжелта-смуглым, как всегда, а белым и тоже каким-то остановившимся. Глаза Сусанина были прищурены больше чем обычно — сейчас за все время подрагивающими ресницами видны были только донельзя расширенные болью замершие зрачки. Варвару он как будто и не узнал. Высунулся из люка наполовину — кто-то подталкивал снизу — и рухнул лицом в пол, продолжая поднимать над головой руки, чтобы их ничего не коснулось. Варвара метнулась к нему, вцепилась в воротник, рывком приподняла, крикнула спешащему на помощь Аге:

— Руки, руки держите!

Ага сообразил, плюхнулся на пол и обхватил Сусанина сзади, поддерживая руки, обожженные до локтя. Голова Сусанина запрокинулась и легла ему на плечо.

— Хорошо, — шептала Варвара, — все будет хорошо…

Она никогда не говорила таких слов — ни людям, ни зверью; это были не ее слова и не ее тон. Но сейчас нужно было так, и она не смогла бы сказать, откуда она знает, а как именно нужно. Она выхватила из-за пояса свой неразлучный нож, откромсала обгоревшие рукава и, безошибочно найдя баллончик с регенопластиком, принялась осторожно напылять на изуродованные, кровоточащие руки спасительную пенистую пленочку. Мимо нее кто-то проскакивал снизу вверх, качался и уходил из-под ног вибрирующий пол, потом явился Гюрг, неизвестно откуда, присел рядышком на корточки, осторожно похлопал Сусанина по щеке; тот резко открыл глаза, словно только и ждал этого пробуждения.

— Точно — трое?.. — спросил командор, пытливо и цепко приглядываясь не к губам, а к глазам, точно оценивая, а можно ли будет верить ответу.

— Трое.

Гюрг исчез наверху.

Мотор взвыл, пол наклонился. Варвара, продолжая методично обрабатывать сантиметр за сантиметром то, что недавно было человеческой кожей, на миг замерла и вопросительно глянула на Агу. Тот, кося глазом на Сусанина, снова прикорнувшего у него на плече, тихонечко покачал головой. Вертолет шел полукругом над опадающей шапкой дыма, нацеливаясь на расчищенный между машинами участок шоссе. Краем глаза Варвара заметила две светло поблескивающие фигурки, зависшие на переплетении тросов, спущенных вниз от грузовиков. Движения их были неторопливы и экономны, как всегда бывает у мастеров своего дела.

Она закончила с одной рукой и принялась за другую, так же уверенно и безукоризненно, словно делала это не впервые в жизни. Правда, и регенопластик был не совсем такой, как на тренировочных занятиях, а эластичнее, послушнее. Он не распылялся попусту, а, казалось, притягивался обожженной кожей и ложился на нее ровно и бережно. Впрочем, это Варвару не удивляло: здесь, в Голубом отряде, все было лучшее — и вертолеты, и медикаменты, и сами люди. И она тоже стала другой, даже без особых усилий со своей стороны. Зарядилась от окружающих. Индуцированное всемогущество, так сказать. Раньше она все время мучилась какими-то сомнениями, собственной неуместностью, неприспособленностью. Теперь она была на своем месте, вернее, на одной двенадцатой части того места, которое занимала под всеми солнцами Вселенной стратегическая разведка. И отдать ей должное, это место было достаточно высоким. К такому, выходит, привыкаешь очень быстро.

О том, что машина села, можно было догадаться только по затихнувшему гулу мотора. Это, собственно, Варвару тоже не касалось — она делала свое дело, сосредоточившись на нем целиком. В регенопластик входила целая гамма легких анабиотиков, так что Сусанин уже просто спал и, вероятно, видел вполне счастливый сон. Аге вряд ли было удобно так долго поддерживать сзади его руки, держа их за локти, но пока был нанесен только тоненький слой, которому предстояло превратиться в кожу, а теперь еще надо было покрыть все это толстой пенной защитой, упругой и неуязвимой для всего на свете, кроме одного специального растворителя. Варвара взялась за новые баллончики, приноравливаясь работать сразу двумя руками, но тут же почувствовала, что за спиной стоит Гюрг. Не прекращая работы, она полуобернулась к нему и тихонечко подала знак — одними ресницами: «У меня все в порядке».

У них это очень здорово получалось — разговаривать ресницами.

— Нет, — негромко возразил Гюрг, — так неудобно. Сейчас… Он достал из верхней кабины узенькие носилки и закрепил их, уперев концами в стенки. Потом они с Агой бережно водрузили на них Сусанина лицом вниз, так что голые руки его свешивались с обеих сторон. Варвара присела под носилками — да, так было много удобнее. Распылители посвистывали дуэтом, наращивая толстый слой упругой пенозащиты. Все было правильно.