Страница 18 из 57
При университете организовывались курсы (от двух недель до одного года) по кооперации, библиотечному делу, местному самоуправлению, педагогике и дошкольному воспитанию и др.
В 1912 году на пожертвования вдовы генерала Шанявского Лидии Алексеевны было построено специальное здание для университета, ставшее одним из украшений города.
Московский народный университет Шанявского просуществовал до 1918 года. Новая власть передала его помещения Коммунистическому университету имени Свердлова, позднее преобразованному в Высшую партийную школу. И там, где тысячи людей получали доступ к знаниям, теперь овладевали «единственно верным учением» партийные аппаратчики.
Такое необычное учебное заведение, как народный университет, могло появиться на волне всеобщего стремления к знаниям и просвещению, охватившего Россию в начале XX века. Как реагировало правительство на эти устремления общества?
«Нельзя забывать, что мы призваны освободить народ от нищенства, от невежества, от бесправия»[62].
Эти слова принадлежат не «пламенному революционеру», не либеральному земскому витии, а премьер-министру Российской империи Петру Аркадьевичу Столыпину. «На очереди главная задача — укрепить низы. В них вся сила страны. Их более ста миллионов! Будут здоровы и крепки корни у государства, и слова русского правительства совсем иначе зазвучат перед Европой и всем миром. Дружная, общая, основанная на взаимном доверии работа — вот девиз для нас всех, русских!»[63] — так видел свою задачу глава правительства Российской империи.
И слова правительства не расходились с делом: «В период правления Николая II наблюдается стремительный рост числа учебных заведений на всех уровнях. За 15-летний период (с 1896 по 1910 год) было открыто больше школ, училищ, институтов, чем за весь предшествующий 1896 году период российской истории. В области низшего образования это составило почти 57 тыс. начальных училищ (57% от всего числа таких заведений в стране), 1,5 тысячи низших профессиональных училищ (56%), почти 600 городских училищ (55%). В области среднего образования за указанные 15 лет было создано 1323 учебных заведения, или 54 % всех имеющихся. В те же годы возникли 20 новых мужских высших учебных заведений (28%) и 28 женских вузов (97% от их общего числа)»[64]. В 1903-1912 годах доля ассигнований Министерству народного просвещения возросла в государственном бюджете с 2,1% до 4,4%, то есть более чем в два раза!
Современный историк с удовлетворением отмечает: «Положительным фактом исторического значения явилось то, что в 1900-1913 годах в обучение включались дети из всех слоев населения. Произошло преодоление такой ситуации, когда образование было доступным только для представителей привилегированных групп»[65]. В 1908 году в России принимается программа перехода ко всеобщему и обязательному образованию населения. Рассчитанная сроком на 20 лет, она предусматривала ежегодное увеличение государственных кредитов на народное образование на 20 миллионов рублей (10 миллионов на постройку новых школ и 10 миллионов на улучшение уже имеющихся). К 1915 году на всеобщее обучение перешел 51 уезд России (не считая крупных городов).
Как показала проведенная Наркомпросом РСФСР в 1920 году перепись, 86% подростков в возрасте от 12 до 16 лет были грамотными или имели начальное образование.
Скажем несколько слов о таком аспекте, как отношения правительства и учащейся молодежи. Традиционно говорится о вечном противоборстве между «свободолюбивой прогрессивной молодежью» и «косными и консервативными» царскими чиновниками. На самом деле все было значительно сложнее — отношения между студенчеством и властью прошли несколько этапов.
Для начала напомним, что гражданские учебные заведения не были единственными в России — значительная часть молодежи получала образование в военных учебных заведениях, где, напротив, проникалась «реакционным» духом. Будущий писатель А.И. Куприн в автобиографической повести «Юнкера» так описывал свои чувства, когда он в строю училища встречал императора Александра III в Московском Кремле: «Сладкий острый восторг охватывает душу юнкера и несет ее вихрем, несет ее ввысь. Быстрые волны озноба бегут по всему телу и приподнимают ежом волосы на голове. Он с чудесной ясностью видит лицо государя, его рыжеватую, густую, короткую бороду, соколиные размахи его прекрасных союзных бровей. Видит его глаза, прямо и ласково устремленные в него. Ему кажется, что в течение минуты их взгляды не расходятся. Спокойная, великая радость, как густой золотой поток, льется из его глаз.
Какие блаженные, какие возвышенные, навеки незабываемые секунды! Александрова точно нет. Он растворился, как пылинка, в общем многомиллионном чувстве. И в то же время он постигает, что вся его жизнь и воля, как жизнь и воля всей его многомиллионной родины, собралась, точно в фокусе, в одном этом человеке, до которого он мог бы дотянуться рукой, собралась и получила непоколебимое, единственное, железное утверждение. И оттого-то рядом с воздушностью всего своего существа он ощущает волшебную силу, сверхъестественную возможность и жажду беспредельного жертвенного подвигав.»[66]
К тому же университеты возникли в России не в пореформенное время, а гораздо раньше, но ни в XVIII, ни в первой половине XIX века о каких-либо волнениях в среде учащейся молодежи не было слышно. Очевидно, революционизация учащейся среды произошла не в силу сущности этой части общества, а в силу прихода в учебные заведения нового контингента молодежи. Во многом этот контингент представлял собой идеологизированную массу, составленную из представителей самых разных общественных слоев, которым еще предстояло образовать новый субэтнос русского общества — интеллигенцию.
Студент-физик. С дореволюционной открытки
Студент-математик. С дореволюционной открытки
Студент-юрист. С дореволюционной открытки
Студент-медик. С дореволюционной открытки
Студент-поляк. С дореволюционной открытки
Вечные студенты. С дореволюционной открытки
В начале XX века студенчество вопреки распространенным в историографии представлениям отнюдь не было лучшей частью общества. А.С. Изгоев, анализируя в сборнике «Вехи» состояние студенчества 1900-х годов, давал ему весьма нелестную характеристику. Свои выводы он делал на основе проведенного в 1904 году приват-доцентом Императорского московского университета М.А. Членовым социологического опроса студентов этого учебного заведения[67].
Мы не будем приводить все данные этого интересного исследования, укажем лишь на два примечательных факта: 51% студентов в начале XX века курили и 65% употребляли спиртные напитки (причем половина от этого числа отдавала предпочтение водке). Для российского общества того времени это были чудовищные цифры, в разы превосходящие уровень табакокурения и винопития в обществе в целом. Для сравнения, в 2004 году только треть студентов МГУ курят и лишь 15% употребляют водку. Хотя потребление табака и алкоголя в современной России значительно превосходит таковое в Российской империи начала прошлого века.
62
Цитата из речи ПА. Столыпина, произнесенной 5 декабря 1908 года в Государственной думе. Цит. по: Последний витязь — памяти П.А. Столыпина. Саратов, 1997. С. 77.
63
Слова из интервью П.А.Столыпина саратовской газете «Волга» были также опубликованы в газете «Новое время» 3 октября 1909 года. Цит. по: Кобылин В. Анатомия измены. СПб.: Царское дело, 2005. С. 59.
64
Ульянова Г.Н. Образование и просвещение. Печать // Россия в начале XX века. Исследования. М., 2002. С. 580.
65
Там же. С. 607.
66
Куприн А.И. Юнкера.
67
Результаты этого опроса были опубликованы М.А. Членовым в книге «Половая перепись московского студенчества», изданной в Москве в 1909 году. Эти очень интересные данные помогают нарисовать объективный портрет московского студенчества накануне русской революции 1905 года (само исследование было проведено в 1904 году). В наше время материалы этого исследования были опубликованы сотрудником Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова А.Т. Гаспа- ришвили, который в 2004 году повторил дореволюционное исследование по сходной методологии и инструментарию.