Маглор. Трилогия

– Господин маглор! – радостно встретил меня на лестнице Ганик, наряженный в свои самые лучшие штаны, всего с одной заплаткой. – Колокол звонил!

– В столовую слуги наставников не имеют права входить, – осадил я его. – Сейчас выясню, где тебя будут кормить – на кухне, или принесут сюда. Но сразу хочу предупредить, без моего разрешения через порог ты не пройдешь. Тут есть дети, и вот с ними тебе разговаривать нельзя. И играть – тоже. Они незаконные сыновья и дочери покойного короля, и королева сразу казнит каждого, кто к ним сунется. А я оставаться без слуги не желаю, все‑таки уже заплатил за тебя.

– А тот… что приходил?

– Не тот, а та. Это Мэлин, дочь короля. И если тебя увидят рядом с ней, можешь начинать читать молитву. Только заранее сообщи мне, кому оставляешь в наследство свое имущество.

– Матушке, – растерянно пробормотал он.

– Как скажешь. – Я прошел мимо него в дверь и сделал замысловатый жест рукой.

Не знаю сам, что он означает, силу я не вкладывал. Но после нескольких прошлых попыток Ганику хватает и простого осознания, что ловушка есть.

На лестнице меня поджидал один из слуг, приветливо улыбающийся мужчина в голубой ливрее. Но с его простодушного лица на краткий миг глянули такие пронзительные глаза, что я похвалил себя еще раз за то, что едва встав с постели, обновил заклинание невозмутимости. Сегодня оно мне уже сослужило верную службу и, надеюсь, выручит еще не раз. Ведь уже понятно, что влип я не просто в болото, а в очень густонаселенное болото. Населенное предрассудками, запретами, этикетами, соглядатаями и прочими сопутствующими мерзостями. А надеялся, что буду в каком‑нибудь поместье выводить мышей и тараканов.

– Столовая, господин маглор, – распахнув передо мною дверь, учтиво произнес слуга, но входить я не торопился, вспомнив про Ганика.

– А где ужинают слуги наставников?

– Рядом с кухней есть столовая для слуг. Но предупредите своего мальчишку, что входить на кухню главный повар никому не разрешает.

Еще бы он разрешал! – фыркнул я про себя. Небось на то же ведомство, что и ты, работает.

– Будьте добры, попросите кого‑нибудь отнести ему еду в мою башню. Сам он выйти не сможет, мне нужно сначала уточнить, когда и куда ему можно ходить. – Я признательно улыбнулся и шагнул в столовую.

Дверь за моей спиной громко хлопнула, пожалуй, даже слишком. Сквозняк, наверное.

– Добрый вечер, господа, я маглор Иридос, – произнес я, рассматривая присутствующих.

Всего двое мужчин, одна дама и четверо детей. Почему‑то мне казалось, что нас должно быть больше.

– Я Нувилия, преподаю этикет и танцы, – представилась в ответ сухощавая дама средних лет, со строгой прической бонны и с ажурной пуховой шалью на плечах. – А это дети – Мэлин, Степос, Азирт и самый младший Вакринт. Мы обращаемся к ним просто по имени. На ужин ходим по очереди, главное, чтобы нас было четверо.

– Я Траниг, наставник Степоса, преподаю грамматику, – полноватый мужчина смотрел на меня слегка настороженно.

– Я Этераер, преподаю музыку, – представился последний из господ, высокий и унылый. – Сегодня слежу за Азиртом.

Мальчишка лет десяти, которого назвали Азиртом, при этих словах пренебрежительно ухмыльнулся, но меня он мало интересовал, я изучал Мэлин. Она явилась на ужин в платье – довольно миленьком, сиреневом в редкий цветочек и с пышными оборками. И мне почему‑то показалось, что этот наряд вызвал у воспитателей шок. Они старательно отводили глаза, словно увидели нечто неприличное.

– Очень приятно, – приподнял я шапочку и слегка склонил в учтивом поклоне голову, как бы благодаря за ознакомление, но на самом деле жадно вслушиваясь в их эмоции.

И сразу понял, что не ошибся. Они были изумлены, удивлены, озадачены и насторожены. Все, кроме пятилетнего Вакринта, заинтересованно поглядывающего на стол. Значит – опуская головной убор на место, сообразил я, – до этого момента она упорно ходила в мужских штанах? И мое замечание, что так даже лучше, сподвигло ее совершить подвиг, надеть платье? Как замечательно! Пусть всегда делает все наоборот, с этим я как‑нибудь примирюсь.

– Раз мы собрались, – скомандовала госпожа Нувилия, – давайте приступим к ужину, воспитанники отправляются спать в девять часов.

– Я хотел бы получить более подробный распорядок дня, – произнес я, наблюдая, как они усаживаются за длинным столом.

Одна лишь Нувилия села рядом с малышом, наставник Степоса, прыщеватого и меланхоличного подростка лет четырнадцати, сел напротив воспитанника, а музыкант – напротив бойкого Азирта. Следуя их примеру, я сел напротив Мэлин, посмотрел, как она кисло наблюдает за разливающим куриный суп лакеем, и небрежно заметил:

– Мне всегда казалось, что девушки не должны есть много мясного. От супов и жареного мяса они толстеют.

– Два половника, – тут же скомандовала бастарда добравшемуся до нее лакею, – и побольше фрикаделек.

Я лишь снисходительно пожал плечами, дескать, мое дело предупредить, и зачерпнул ложкой свой суп. Маленький зеленый лягушонок, выловленный мною из тарелки, смотрел слишком ехидно, чтобы я поверил в его реальность. И слишком вкусно пахло супом, чтобы эта маленькая иллюзия могла испортить мой аппетит. Я невозмутимо поднес ложку ко рту и развеял иллюзию лишь в тот краткий миг, когда загородил ее рукой от посторонних взоров.

Так что те, кто мог за мной наблюдать, никак не могли видеть, что в рот мне попала не обитательница болота, а кругленькая, сочная фрикаделька, которую я и разжевал с самым благодушным видом. И тут же убедился, что наблюдающие были: Степос сморщился и резко отодвинул суп, Азирт схватил стакан с соком и начал, захлебываясь, пить, торопясь задавить подступающую дурноту. Ну как всегда, снисходительно ухмыльнулся я, сначала копают яму ближнему или тому, кого считают слабее себя, а потом, когда сами в нее упадут, начинают обижаться. Но поразмыслив с минуту, с огорчением признал: если сейчас дети дружно побегут из‑за стола, может начаться разбирательство, а мне это пока очень невыгодно. И с превеликим сожалением убрал у мальчишек и все нелицеприятные воспоминания об увиденном, и тошноту.

Мэлин, искоса пренебрежительно наблюдавшая за ними, разочарованно поджала губки и уныло принялась за суп. Я тоже спокойно ел, не опасаясь, что дрянная девчонка выкинет что‑либо еще, резерв у нее и так был крохотный, а после этой демонстрации умений вообще стал почти незаметен. И это несколько огорчало, потому что до меня наконец начало доходить, зачем ей искали в наставники именно мага. Значит, придется учить управлять своими силами, сдерживать спонтанные приступы агрессии и отчаяния, тренировать усидчивость и терпеливость. Но порадовало другое: она уже самостоятельно достигла во владении иллюзией, истинно женской магии, заметного успеха, и это при ее‑то крошечном даре. Стало быть, есть желание заниматься и упорство, а это половина успеха. А еще радовало понимание того простого факта, что мне не нужно с ней особенно миндальничать. Она первая объявила войну и теперь может не ждать снисхождения.

Я подставил лакею тарелку под второе, получил увесистый ломоть румяной и сочной свинины, запеченной с грибной подливой, картофелем и луком, посмотреть на которую и то подарок, и понял, что сражен наповал. После куска студня из коровьих ног с черствым хлебом, из чего состоял мой обычный ужин, я просто не смогу вернуться в столицу. Отрезав ломтик, я неторопливо положил его в рот, прожевал и удовлетворенно кивнул сам себе. Это и есть то, за что мне стоит бороться. И, следовательно, я принимаю вызов.

Больше ничем особенным этот ужин не удивил, а когда настенные часы коротко пробили три четверти девятого, воспитанники нехотя поднялись, буркнули что‑то про спокойную ночь и поплелись к двери. Я провожал их внимательным взглядом, мне было чрезвычайно интересно, сами они расходятся по спальням или есть кто‑то, кто следит за ними ночью. Лично я, если бы пришлось организовывать их быт, никогда бы не оставил бастардов без присмотра.