Корсары по крови

— Возможно, якорный канат перебит, в дыму не разобрать, — предположил тот.

Левофланговый драккар тем временем окончательно развернулся и двинулся в сторону мыса, дав залпы носовыми пушками в сторону, противоположную основному направлению боя. И только тут нам стало ясно, что он вступил в бой с неизвестным судном, на флагштоке которого развевался флаг Испании.

Незадачливый испанский торговец, видимо, был глухим, слепым или сумасшедшим, раз уж решился приблизиться к острову во время сражения. В короткое время каравелла была взята «Сигурдом» на абордаж. Впоследствии в её трюмах обнаружилась богатая добыча. Каравелла торопилась доставить груз в порт, поэтому разогналась и не сумела вовремя отвернуть.

Событие произошло на виду у всего города, но ни гарнизон, ни жители не могли ничем помочь неосторожному капитану.

Тем временем наши залпы всё-таки сделали своё дело. Грохот и дым ещё стелились над морем, но уже было ясно, что ход событий переломлен.

Ко мне подбежал боцман и доложил:

— Сообщение с берега. Батареи форта замолчали. Наши добивают последних!

— Отлично! Можно считать, что ключи от бухты у нас. Теперь главная цитадель и часа не продержится. Передай всем драккарам: переходить к крепости по второй диспозиции. На генеральный штурм! И да помогут нам боги Асгарда!

Штурм главной цитадели начался почти в полдень. Солнце взобралось в зенит и жаркими лучами целилось прямо в макушки людей.

Залпы следовали один за другим, не давая испанцам ни минуты передышки, создавая тем самым прикрытие для подступающего десанта.

Викинги береговых отрядов преодолели стены и ворвались внутрь. В рукопашной нашим воинам, конечно, не было и быть не могло равных. Испанцы дрались отчаянно, понимая, что пощады им ждать не приходится, и падали под ударами наших мечей, как хлебные колосья, срезанные серпами. Менее храбрые уже убегали со всех ног, стремясь спастись от разящих клинков…

Крепость пала. Впервые со времени своего основания.

Чванливый губернатор позорно удрал из города, бросив своих подданных на произвол судьбы.

В подвалах его дворца нашлось немало сокровищ, которые достались нам по праву победителей.

Кроме этого, нам перепало ещё множество трофеев.

Добыча превзошла все ожидания.

На берегу сложили огромную кучу захваченного в бою добра, возле которой собрались герои сегодняшнего сражения во главе с капитанами своих кораблей. Чуть ли не впервые все без исключения наши воины смогли свободно покинуть корабли за пределами острова Дракона. Нашу главную тайну у нас отобрали вместе с нашими перебитыми и украденными семьями и нашим сожжённым домом…

Я обратился ко всем присутствующим:

— Это всё ваше, братья, всё, до последнего дублона и фунта. Мы потеряли почти всё, что имели, но сегодня возвращена немалая часть. Вы дрались за эти сокровища и за тех, кто уже не с нами. Килинг, раздели добычу на равные доли для всех. Каждый теперь может считать себя состоятельным человеком и каждый, кто захочет, может отправиться дальше своим отдельным курсом, купить маленький домик на Бермудах или Ямайке и пить на веранде чай либо что-то покрепче… Ну, что скажете? Есть желающие уйти? Берите один из кораблей и уходите. Но вначале снимите с его форштевня голову дракона. Он уже не будет драккаром.

Я должен был сказать нечто подобное после этого сражения, хотя наперёд знал ответ. Мы можем разбежаться, сохранить свои шкуры, а можем не предать ту жизнь, ради которой родились потомками викингов. Остаться вместе, сохранить наш флот и отплатить нашим врагам.

Пауза была короткой. Тишина стояла гробовая, фоном ей служили только шумы волн и ветра. Напоминая, благодаря чему у нас есть возможность продолжить наш поход отмщения.

Нарушил тишину Томас Хэнсон, человек, благодаря вере которого, по сути, мы все здесь и сейчас оказались.

— Мы норманны, — сказал Том. — И мы уходим в викингр.

Ни единый голос не возразил ему. Сотни суровых мужчин загалдели одобрительно.

Мирных жителей города мы не тронули.

Чем наверняка изумили их. От разбойников, зовущих себя викингами, ждали самых ужасных зверств. А мы ограничились тем, что посбрасывали все пушки крепости в воду бухты.

Неприступных цитаделей не существует. Есть лишь такие, что ещё не дождались своих покорителей.

Драккары покинули Пуэрто-Рико. «Вегейр» и «Моллнир» отправились в закатную сторону, «Греттир», «Сигурд» и «Гринальв» — в южную, «Лодин», «Стейнмод», «Торфинн» и «Новый Сольвейг» — на восход, где должны были разделиться на две пары.

Мы снова возвращались домой.

В море.

…«Святое копьё» и «Молот Тора» курсировали вдоль берегов Кубы. «Моллнир» несколько отставал, и его не было видно за мысом, когда вперёдсмотрящий «Вегейра» крикнул, что приближается неизвестное судно.

Парусник, который шёл прямо на драккар, оказался испанским фрегатом.

Капитан «Святого Арчибальда» дон Хулио Карлос Эстебан был смелым и опытным моряком. Его корабль был мощнее, имел больше пушек и людей, и гранд решил не ждать, пока разбойники посмеют напасть.

Считая победу уже у себя в кармане, он знал, что покажет пиратам всё, на что способен. Не теряя присутствия духа, гранд приказал открыть стрельбу в стремительно приближавшийся пиратский корабль, на флаге которого был начертан силуэт летящего сокола.

Испанский дворянин не дал приказа отвернуть и убираться восвояси даже тогда, когда «Вегейр» с ходу повернулся боком и открыл ураганный ответный огонь. Меткие выстрелы поразили высокий, украшенный резьбой борт испанского фрегата, горделиво возвышавшийся над зелёными волнами и являвший собой столь великолепную мишень.

Если уж капитану этого испанского фрегата настолько не хватало ума, что он полез в драку, когда ему ничто не мешало следовать своим курсом… ну что же, капитан «Вегейра» предоставит ему полное удовлетворение.

Вполне возможно, что этот день для дона Хулио Карлоса мог бы сразу бесславно окончиться на дне морском. Он слишком поздно заметил, как из-за мыса выдвинулся «Моллнир». Оказавшись между молотом и наковальней, злополучный капитан метался по квартердеку, отдавая самые противоречивые приказы. Его излишне вышколенные матросы сбились в кучу, как стадо баранов, толкаясь и мешая друг другу.

Фрегаты едва успели обменяться парой залпов, как вдруг удачный выстрел с «Вегейра» взорвал порох в бочонках, которые зачем-то сложили в груду на баке испанского парусника. Однако на воздух взлетела только половина «Святого Арчибальда», и то, что осталось, теперь беспомощно покачивалось на малой волне. По какой причине этот порох очутился на носу испанского фрегата, никто никогда не узнает, его храбрый, но бестолковый капитан приказал сдаться, когда увидел, что часть команды погибла, а от корабля осталась половина. И прежде чем оставшиеся в живых моряки смогли прийти в себя, пираты уже взяли ополовиненный фрегат на абордаж.

Дон Хулио Карлос никогда не был трусом и презирал подобных малодушных людей. Но сама мысль о рукопашной схватке непонятно с кем, в разваливающейся посудине, которая в любое мгновение могла камнем уйти на дно, показалась недостойной такому напыщенному, самоуверенному и горделивому человеку, каким был потомственный кастильский дворянин из рода Эстебанов-Бланкесов.

Тем временем на палубу ступил я, пиратский капитан собственной персоной, и быстро зашагал в направлении кастильца. Высокий, смуглый, с типичной испанской бородкой, храбрый, но глупый капитан быстро повернулся ко мне, положив руку на богато отделанный золотом эфес своей шпаги и высокомерно вздёрнув свой породистый подбородок.

Не тратя слов попусту, я сразу перешёл к делу.

— Не стоит геройствовать в вашем положении! — бросил я резко. — Ваш корабль сейчас утонет.

За моей спиной уже стояли несколько человек с пистолетами и абордажными саблями, и дон Хулио мгновенно оценил обстановку. Он разжал пальцы, выпустил эфес шпаги, и клинок мягко скользнул обратно в ножны. Я улыбнулся и протянул к шпаге руку.