Страница 43 из 738
– Клянусь! – ни на миг не задумавшись, кивнул тот; Курт вздохнул, пряча медальон снова.
– С одной стороны, я вам верю. Но вы должны понимать, что, не будь в человеческом языке слова «клятвопреступник», не было бы и моей должности как таковой. Стало быть – каким более осязаемым способом мне удостовериться, что вы не солгали?
– Понимаю, – снова закивал Мейфарт, – я все понимаю; слова – это лишь слова… Я проследил за ними тогда. На всякий случай. Ведь мало ли…
– И не попытались осуществить то, что считали нужным? – спросил Курт вкрадчиво; тот выпрямился, глядя на него почти с ожесточением, словно только что был обвинен в осквернении могил и идолопоклонстве разом.
– Что бы вы обо мне ни полагали, майстер инквизитор, а одного я никогда не делал – не нарушал приказа господина барона!
– Простите, капитан, – искренне попросил Курт, и тот запнулся, косясь на него удивленно и недоверчиво. – Я не хотел вас обидеть. И уж в чем я убежден, так это в вашей верности господину барону; но в этом заключается моя работа – задавать неприятные вопросы… Продолжайте. Вы хотите сказать, что знаете, где обосновалась семья Шульц?
– Да, – все еще несколько с досадой ответил тот Мейфарт. – Графство, деревня, дом – все в подробностях.
– Это было весьма разумно с вашей стороны. Как вы понимаете, я должен проверить это, посему – рассказывайте детально, как мне их найти.
Мейфарт описал путь и расположение дома Шульцев кратко, но подробно, как на докладе; Курт повторил вслух, чтобы убедиться, что все запомнил верно, и вздохнул:
– Будем надеяться, что они не съехали и оттуда тоже. Хотя, в нашей ситуации достаточно будет просто знать, что они там были…
– «В нашей» ситуации? – переспросил Мейфарт, и Курт безрадостно улыбнулся.
– В нашей, капитан, в нашей. Поверьте, я стремлюсь разобраться в происходящем не исключительно потому лишь, что меня, если дойдет до крайностей, похоронят здесь вместе с вами. Мне от всего сердца жаль беднягу Альберта, и я от всей души сочувствую господину барону, а кроме того, искренне уважаю вас, капитан, и мне бы не хотелось, чтобы вы лишились их обоих, а они – вас. Посему – в нашей ситуации я должен ехать, хорошо бы – нынче же, хотя мне до чрезвычайности не хочется бросать вас здесь без вот этого, – он чуть приподнял с шеи цепочку медальона. – Например, сегодня толпу угомонило только это.
– Уже и толпа… – тягостно вздохнул Мейфарт, упираясь локтями в колени и опуская голову на руки; Курт скосил взгляд на дозорного, смотрящего на них с башни, и спросил, неизвестно почему понизив голос:
– У вас много людей? Скольким можно верить?
– Сейчас в замке, кроме нас с Вольфом, еще трое. Верю… опять же, кроме себя самого и Вольфа – никому. – Мейфарт зло и тоскливо рассмеялся, глянув на него исподлобья. – Хороша компания – три старика и малолетний сумасшедший, верно?
– Я постараюсь вернуться скоро, – пообещал Курт, поднимаясь. – Не знаю, станет ли малолетний инквизитор веским дополнением к этой компании, тем не менее, надеюсь если не на их благоразумие, то на страх. Однако же, имейте в виду, капитан: все, что происходит, не стихийный мятеж. Я опасаюсь использовать громкое слово «заговор», но кто‑то умело направляет эту толпу, при этом исхитряясь сам оставаться в тени. Деревня бредит его идеями, но никто не может сказать, от кого они впервые услышали то или иное, кто подал мысль, которой теперь все они охвачены… Посему – на то, что все уладится само собою, я бы не рассчитывал; и все, что остается, это дожить до того дня, когда сюда прибудет поддержка от Конгрегации. Проблема в том, что я не знаю, когда это произойдет.
– Господи, заговор?.. – повторил Мейфарт, тоже поднимаясь, и оглянулся через плечо на ворота, словно боясь увидеть там беснующуюся толпу; как знать, подумал Курт мрачно, быть может, вскоре и увидит… – Это что же – крестьяне? Заговор?
– Я еще не знаю, кто за всем этим стоит, но здесь, на месте, ситуацией управляет кто‑то из жителей Таннендорфа. Просто имейте это в виду и не идите с ними ни на какие переговоры, если в мое отсутствие события станут разворачиваться слишком… напряженно. Скорее всего, настоящая причина волнений даже не в Альберте, хотя ваши крестьяне искренне полагают, что это так.
– Но кому это нужно и… за что же тогда? Если дело не…
– Я не знаю, – не дослушав, ответил Курт. – Пока не знаю. Просто будьте осмотрительнее и никому не верьте. Понимаю, что это прозвучит мерзостно, но – никому, кроме меня.
– Послушайте, майстер Гессе… – капитан загородил дорогу, когда он шагнул к воротам, взял за локоть мягко, но настойчиво. – Послушайте, а нельзя вам не покидать Таннендорфа именно сейчас? Я знаю, вы наняли Бруно на постоянную службу – все знают; отправьте его, пусть узнает все и привезет доказательства, какие скажете. Выписку из приходской книги, подтверждение тамошнего владетеля… Ведь вы имеете возможность наделить его полномочиями, пусть просто курьерскими? Я ведь знаю, вы можете. Не оставляйте нас одних.
– Не могу, – осторожно высвобождая руку, возразил Курт. – Простите, но я должен сам. Поймите, что никто, кроме меня, не справится с этим, потому что не задаст нужного вопроса, не ухватится за услышанную вскользь мысль, он просто исполнит поручение – и все. Я не хочу сказать, что еду сам, потому что не верю вам, капитан, однако же, поймите, и надо мной есть люди, которые после спросят с меня, если я что‑то исполню недобросовестно.
Мейфарт вздохнул, понуро уронив руки, и посмотрел ему в лицо пристально, внимательно.
– Скажите, – спросил он, наконец, тихо, – майстер Гессе, это – ваше первое дело, не так ли?
– Неужели так заметно? – кисло улыбнулся Курт. – Да, капитан, к сожалению, ваша безопасность в руках неопытного новичка. Понимаю, что это веселых мыслей не вызывает, но лучше меня у вас пока нет ничего.
– Не обижайтесь, – поспешно сказал Мейфарт, идя к воротам рядом с ним; он только отмахнулся. – И я беспокоюсь не о своей безопасности, вы же понимаете.
– Я постараюсь вернуться так быстро, как только смогу, – повторил он, садясь в седло.
Тот лишь вздохнул ему вслед, и Курт, уже отъезжая, вдруг подумал, а не заподозрил ли его Мейфарт в примитивной попытке бежать отсюда? На месте капитана ему такое пришло бы в голову первым делом…
Странно, мысленно усмехнулся он, направляя жеребца к деревне, почему сам он не подумал об этом, хоть мимолетно, хотя бы споря с самим собой, увещевая самого себя, что обязан остаться? Конечно, когда‑то, очень давно, самому себе и Конгрегации при получении вожделенной Печати было дано слово исполнять службу честно и добросовестно; но одно дело – необходимость, а совсем иное – то, что в мыслях…
Так почему? Что удерживает его здесь – всей душой, а не лишь обязательствами? Вопреки страху, сказать по чести – немалому страху за собственную жизнь – что? Если заглянуть в себя поглубже и ответить правдиво… Азарт? Любопытство… Желание действия… И все?..
Наверное, не слишком правильная мотивация для настоящего дознавателя. Но, следовало это признать – зато надежная…
Сквозь улицы Таннендорфа Курт проехал медленно, подавляя желание снова сорваться вскачь, сберегая силы коня, которые потребуются, чтобы добраться до места и возвратиться по возможности без передышек. Оставив его, оседланного, в конюшне, быстро прошел в трактир и остановился, глядя растерянно на все так же сидящего за столом бывшего студента.
– Бруно? – проронил Курт удивленно, оглядывая его хмурое лицо. – Почему здесь?
Тот поднялся, подступив ближе, и недовольно отозвался:
– Я тебе сейчас скажу, почему я здесь. Тебя я жду здесь. Когда ты ушел, я ушел тоже – домой; и меня, между прочим, по пути туда чуть не разделали на фарш.
– За что?
– Да за тебя! – зло повысил голос Бруно. – Мне теперь проходу не дают. «Ты у нас, Бруно, в инквизиторы заделался?» – вот что мне говорят. И от меня – от меня! – спрашивают ответа за то, что делаешь ты! вернее – за то, чего ты не делаешь! Это и есть покровительство твоей великой Конгрегации? В гробу я видал такое покровительство!