Страница 70 из 90
Оставим Кероглу петь. О ком бы рассказать вам? Об этой самой девушке.
А была это ни кто иная, как дочь карсского паши, Хури-ханум.
Она приняла Кероглу за ашуга. И только он начал воспевать ее глаза, брови, как Хури-ханум поспешила закрыть лицо покрывалом. Черный шелк скрыл розовые щеки. Казалось, туман спустился на вершину горы, покрытую цветущими нарциссами и тюльпанами. Кто оставалось делать Кероглу?
Взял он саз, прижал к груди и запел:
В это время как раз подошел юноша. Видит он, что Кероглу нашел Хури-ханум и порадовался — все вышло так удачно. «Пойду-ка я, не мешкая, на базар, — решил он. — Уже вечереет. Базар закроют, я ничего не сумею достать, и стыдно мне будет перед Кероглу». Откуда ж было знать ему, что они совсем не знают друг друга. Ни Хури-ханум не знает Кероглу, ни Кероглу ее.
Подойдя ближе, юноша, первым делом, сложив руки на груди, почтительно поклонился Хури-ханум. Потом, усмехнувшись, указал на Кероглу, смотри, дескать, какой я молодец, пошел и привел его самого.
— Послушай, кто эта девушка? — опросил Кероглу.
— Да это же Хури-ханум… Дочь паши. А вы еще не знаете друг друга?
Хури-ханум поспешно отошла от окна и вышла на балкон. Только хотела она что-то сказать, как видит, паша вместе с Араб-Рейханом едут на конях.
— Отец и Араб-Рейхан едут, уходите скорей, — только и успела вымолвить девушка.
Хури-ханум вошла в свои покои, а юноша увел Кероглу, и они поспешно скрылись. Когда они подошли к мечети, юноша сказал:
— Джан Кероглу, сейчас паша и Араб-Рейхан в городе. Оставаться тебе здесь нельзя. Прошу, войди в дом, посиди у нас, а я сбегаю на базар, вернусь, отдохнем ночью, а утром поглядим, что нам делать.
Кероглу кивнул головой, и юноша провел его к себе. Мать приветливо встретила Кероглу и попросила его присесть. Когда Кероглу уселся, юноша сказал:
— Теперь разреши, я загляну на базар и тут же вернусь.
Он вышел из дому.
Теперь оставим Кероглу отдыхать. О ком же рассказать вам? О юноше.
Когда он пришел на базар, лавки уже закрывались. Бросился он в одну лавчонку:
— Дядя, отвесь мне поскорей два батмана рису! У меня гость.
Закинув мешок с рисом за спину, поспешил он к мяснику.
Видит, у мясника отличное мясо, но там давка. Стал юноша, расталкивая покупателей, прокладывать себе дорогу. Кого толкнул, кому дал пинка, рассердился кто-то и сказал:
— Что случилось? Не светопреставление, наконец? Подожди немного!
— Не могу ждать, — ответил юноша. — Мне надо купить еще кое-что, а лавки закрываются. У меня гость.
Тот сказал:
— Ну и что ж, что гость? Не с неба же он свалился.
Как ни бранили его все, юноша ничего не слушал и, отругиваясь и препираясь, протиснулся в лавку.
Рассердились люди на его грубость и сказали мяснику, чтобы он не давал ему мяса. Заупрямился мясник. Как юноша ни просил, ни молил, тот заупрямился, и все тут.
— Нельзя, говорю, значит нельзя. Отпущу всех этих людей, тогда дам и тебе.
Отчаявшись, юноша нагнулся к мяснику и шепнул ему на ухо:
— Несчастный, если б ты знал, кто у меня в гостях, ты бы так не поступал.
Мясник был большой шутник и насмешник.
— Кто же у тебя в гостях? — спросил он. — Скажи, и я тотчас отпущу тебя. Араб-Рейхан? Или, может быть, сам паша?
— Ни тот, ни другой, — ответил юноша. — Пожалуй, скажу, но только, чтобы никто не знал, гость мой — Кероглу!
Мясник расхохотался:
— Слышите, оказывается, у него в гостях Кероглу. Все рассмеялись, а мясник сказал:
— Сейчас отпущу тебе. Сколько же мяса надо? Четверть фунта или золотников пять-шесть?
— Что за четверть фунта? — удивился юноша. — Я тебе дело говорю. Давай батман!
Видят, нет, юноша не шутит. А на спине у него мешок. Словом, мясник взвесил мясо. И пошел по городу слух, что Кероглу в Карсе и гостит в доме такого-то. Кто поверил — поверил, а кто не поверил, начал судачить. Еще отцами и дедами сказано, что раз тайна вышла из-за зубов, удержать ее невозможно. Слух этот разнесся с быстротой молнии. Передавался из уст в уста, из уст в уста и дошел, наконец, до Араб-Рейхана и карсского паши.
Едва услышав об этой новости, паша вскочил и сказал Араб-Рейхану:
— Собирай войско, пойдем и схватим его!
— Нет! Не забудь, что это Кероглу, — ответил Араб-Рейхан. — Схватить его не так просто. Он перебьет все войско и ускользнет.
— Что же тогда делать?
— А ты и виду не подавай. Будто мы об этом ничего и не слыхали. Пускай стемнеет. Когда все уснут, в полночь, возьмем войско и захватим его в постели. Иначе с ним ничего не поделаешь.
По приказу Араб-Рейхана войска сплошной стеной окружили город. Он приказал, чтобы до самого утра не выпускать и не впускать в город ни одного человека.
Словом, войска оцепили город, а паша Араб-Рейхан стали ждать. Когда же наступила ночь, они взяли своих воинов и напали на дом юноши.
Кероглу спал крепким сном и вдруг почувствовал, что несколько человек навалились на него. Быстро вскочив, повалил он одного в одну сторону, другого в другую, смотрит — дом полон людей. Оглянулся по сторонам — видит, ни меча нет подле, ни пики. И начал работать кулаками. Свалил одного, другого, пятерых, десятерых, видит — нет, ничего не получится. Бросился, вырвал у одного из нападавших меч и двинулся на врагов. Наконец, кое-как ему удалось выбраться наружу. Смотрит, и двор полон. Все пути отрезаны. Темень, а место незнакомое. Бросился он, куда глаза глядят. Сколько шел, как шел, сам не помнит, только смотрит — вдруг перед ним дверь. А враги идут по пятам. Делать нечего толкнул он дверь, прошел внутрь. А то оказался ход в минарет. Ну что было делать? Войско же, как будто знали все, — тотчас остановились у калитки. Кероглу только успел прикрыть ее, протянул руку, выворотил из лестницы, ведущей на минарет, два-три больших камня и завалил ими дверь. Потом, не останавливаясь, начал подниматься на минарет — посмотреть, что делается внизу.
Дошло до Араб-Рейхана, что Кероглу поднялся на минарет.
И он приказал войскам окружить минарет. Кероглу на минарете, войска внизу стали дожидаться утра.
Оставим их там в ожидании, а я расскажу вам о нашем юноше, хозяине дома.
Когда поиска заняли двор, он все понял. Догадался, что паша проведал о том, что Кероглу у него. Не растерявшись, в темноте, он незаметно выбрался наружу и что было сил, бросился бежать. Как говорится, да поразит гнев имама того, кто не будет шибко бежать. Бежал он, бежал и прибежал в покои Хури-ханум.
Та тоже не спала. Только она увидела юношу, как спросила: