Страница 40 из 41
Приближение нового тысячелетия предоставило исламским правителям еще больше оснований поддерживать такие представления о мироустройстве, которые бы полностью соответствовали их безграничным амбициям, что они и делали, причем весьма разнообразными способами. В Индии император из династии Великих Моголов Акбар подчеркивал светский и религиозно нейтральный характер своего многонационального государства и то, что он отдает предпочтение «здравомыслию, а не опоре на традиции». Иранский шах Исмаил из династии Сафавидов сделал из себя «борца за восстановление справедливости» и «подлинной веры» среди своих сторонников из секты кызылбашей. Его соперник, султан Сулейман, тоже считал справедливость ключевым моментом, но только с точки зрения ортодоксального суннитского ислама.
В атмосфере жестокого соперничества использование пышных титулов стало эффективным способом заявить о своих претензиях на мировое владычество. Ставшие письменными памятниками эпохи правления Сулеймана, его указы, переписка и надписи на монетах оказались вполне приемлемыми средствами достижения этой цели. После того, как в 1516–1517 годах были завоеваны Сирия и Египет, его отец Селим I стал называть себя «завоевателем мира».
Это словосочетание самым решительным образом указывало на его абсолютную монархическую власть. Сулейман навсегда увековечил эти притязания и в архивных документах, таких как датированное 1525 годом письмо польско-литовскому королю Сигизмунду I, в котором о территориальных пределах его империи сообщается в явно преувеличенной манере:
…падишах Белого [т. е. Средиземного] и Черного моря, Румелии, Анатолии, Карамана, провинций Дулкадыр, Диярбакыр, Курдистан, Азербайджан, Персия, Дамаск, Алеппо, Египет, Мекка, Медина, Иерусалим, и всех земель Аравии, Йемена, и многих земель, завоеванных сокрушительной силой моих благородных отцов и величественных дедов.
Благодаря тому, что его отец, Селим, завоевал государство мамлюков, под властью Сулеймана оказался Иерусалим, но не только он претендовал на этот город: когда в 1495 году французы вошли в Неаполь, королем Иерусалима был провозглашен Карл VIII. Король Испании Карл V тоже видел себя в этой роли (а после него и Филип II), и на Западе было множество пророчеств относительно того, что именно он захватит этот город.
С момента восхождения Сулеймана на трон на смену агрессивной политике, которую его отец Селим проводил на Востоке, пришла политика отказа от военного вмешательства в дела региона: Сулейман пытался сдерживать Иран, но не завоевывать его. Ко двору Сафавидов в Тебризе тайно были отправлены посланники, которым поручили установить, какую опасность представляет собой шах Исмаил, утверждавший, что все его мысли занимает армия суннитского государства узбеков, которое находилось восточнее Ирана и которое снова угрожало территориальной целостности государства Сафавидов. Поэтому ничто не мешало новому султану начать свою первую военную кампанию на Западе, где незаконченные дела требовали его вмешательства. Как и шах Исмаил, европейские монархи были заняты другими делами (Карл V боролся с уже начинавшейся Реформацией, а французский король Франциск I пытался сохранить за собой территории в Италии, на которые претендовал Карл) и не были готовы к тому, что после стольких лет мира Османская империя внезапно изменит свою политику. Сулейман поставил себе целью взять крупную крепость Белград, которую ни Мурад II, ни Мехмед II так и не смогли отобрать у Венгрии. Будучи слишком слабой и находясь в изоляции, Венгрия не сумела оказать должного сопротивления, и 29 августа 1521 года Белград сдался после почти двухмесячной осады. Некоторые из защитников крепости, надеявшихся в ней остаться, были принудительно высланы в Стамбул, где их поселили неподалеку от крепости Едикуле; а жителей городов и замков местности Срем, расположенной между реками Дунай и Сава, переселили в деревни, находившиеся на полуострове Гелиболу. Еще несколько венгерских крепостей сдались османам, которые теперь получили возможность двигаться в западном направлении по маршруту, пролегавшему вдоль реки Сава, и использовать водный транспорт. После неудачных осад 1440 и 1456 годов турки наконец овладели Белградом, который стал мощной передовой базой для любых вторжений вглубь Венгрии.
Теперь настала очередь Родоса, еще одной крепости, которую Мехмед 11 не сумел взять. Обосновавшиеся там рыцари-госпитальеры всегда опасались того, что однажды Селим непременно на нее нападет. Для турок нестерпимым было даже не то, что Родос давал прибежище и снабжал пиратов, нападавших на османские суда, а то, что рыцари держали в качестве рабов многих мусульман, захваченных во время корсарских рейдов на суда, перевозившие мусульман, совершавших паломничество в Мекку. Те из них, кому удалось бежать с Родоса, жаловались на то, что с ними жестоко обращались и что часто такое обращение заканчивалось смертью для тех, кто не сумел бежать и не мог внести за себя выкуп.
Сулейман лично командовал своей армией. Осада продолжалась пять месяцев, и 20 декабря 1522 года турки приняли капитуляцию крепости Родос. Рыцари понесли большие потери, и им было позволено покинуть остров. Вскоре туда прибыли переселенцы из балканских провинций и Малой Азии. Рыцари отплыли на запад, но смогли найти постоянное прибежище только в 1530 году, когда они обосновались на неприветливом острове Мальта («который был не более чем скалой из мягкого песчаника»), предложенном им Карлом V при условии, что они возьмут на себя ответственность за оборону Триполи, который был испанским аванпостом в Северной Африке. Для турок завоевание Родоса стало еще одним шагом на пути к установлению полного контроля над восточной частью Средиземного моря. Но они не сумели воспользоваться торговыми и стратегическими возможностями этого острова. Венецианский посланник Пьетро Зено почти сразу же обратил внимание на это упущение и уже в 1523 году отметил, что «султан не видит в Родосе никакой пользы». К тому времени в этом регионе в руках турок были все крупные острова за исключением Кипра и Крита.
После победы Селима 1 над мамлюками, империя получила подданных, исторические традиции которых отличались от исторических традиций народов, завоеванных турками до этого момента. Военные кампании против Византии и христианских государств Балканского полуострова в какой-то степени были инспирированы риторикой «священной войны», согласно которой долгом мусульман являлось расширение сферы господства ислама за счет территорий, принадлежавших неверным. В Малой Азии лишь часть государств, аннексированных османами, была населена такими же, как и они сами, тюрками и мусульманами, то есть людьми, имевшими такие же культурные традиции. Население территорий, принадлежавших мамлюкам, требовало иного подхода, поскольку эти новые подданные Османской империи хотя и являлись мусульманами, но были арабами, культурные традиции которых весьма отличались от османских и имели более длительную историю.
Завоеванные мамлюками земли вскоре были реорганизованы в провинции Османской империи. Была поставлена цель установить такие отношения, которые способствовали бы тому, чтобы новые подданные поверили в «естественность» османского порядка. В преамбуле к обнародованному в 1519 году своду законов сирийской провинции Триполи высказывалась идея того, каким образом султан намерен узаконить свою верховную власть. В ней утверждалось, что этой провинцией прежде управляли «тираны» (т. е. мамлюки), которых Всевышний лишил власти, чтобы даровать ее более достойным правителям, османам. Далее говорилось о том, что мамлюки неправильно распорядились теми полномочиями, которыми их наделил Всевышний. И напротив, османское правление под руководством султана, наделенного многими качествами, которые обычно приписывали Всевышнему, введет провинцию в эру справедливости.
Назначение на административные должности видных членов поверженного режима стало еще одной хитростью, примененной османами для того, чтобы облегчить процесс захвата власти. Губернаторами провинций Дамаск и Египет султан Селим назначил людей, которые пошли на сотрудничество с турками (Джанбарди аль-Гхазали, который при мамлюках был губернатором Дамаска, снова получил этот пост, а бывший мамлюкский губернатор Алеппо, Хайр Бак отправился в Каир в качестве губернатора Египта). Однако вскоре после смерти Селима Джанбарди аль-Гхазали возглавил мятеж против своих новых хозяев, объявив себя властителем и вступив в дипломатические сношения с рыцарями-госпитальерами Родоса, от которых он пытался получить военную и морскую поддержку. Проявившаяся таким образом слабость османской власти в недавно завоеванном государстве мамлюков, которое находилось всего в нескольких днях плавания от острова, стала еще одним стимулом, подтолкнувшим Сулеймана к завоеванию Родоса. На подавление мятежа он направил целую армию, и в конечном итоге Джанбарди был убит. Хайр Бак умер в 1522 году, и его преемником на посту губернатора Египта стал родственник Сулеймана, Чобан («Пастух») Мустафа-паша, которому в 1524 году пришлось пресечь попытку восстановить Мамлюкский султанат и стать его владыкой, предпринятую еще одним османским губернатором, Ахмедом-пашой. Сулейман счел это настолько тревожным сигналом, что направил в Египет своего фаворита, великого визиря и зятя, Ибрагима-пашу (женатого на его сестре, Хатидже Султан), предоставив ему полномочия губернатора этой провинции и поручив восстановить в ней закон и порядок, а также надзирать за введением в действие разработанного для нее свода законов.