Страница 20 из 71
Сестре Беренике Эскарион было шестьдесят три года. Она провела пятьдесят три из них, посвященная в дочери Императора, её тело готовили, а сознание очищали прилежанием и смирением, чтобы она могла служить солдатом церкви Императора. Девочку забрали из Схолы Прогениум, где растили сирот имперских поданных, и она предстала перед очами проповедников и духовников Министорума. Они наполнили её разум откровениями Императора, но она не испугалась. Она слышал об ужасах отступничества и неверия, которые открывали ворота греху и разложению, но она не отчаялась.
Адское пламя, которое было в словах исповедников, не довело ребенка до слез. Слова проповедников воодушевили её, а не заставили съежиться. У неё была сила воли, чтобы присоединиться к числу Сестер, а во время её послушничества в ордене Фамулос стало очевидно, что Эскарион обладает физической выносливостью и рвением, чтобы стать в ряды воинствующего ордена.
Ее вера никогда не покидала ее. Никогда, хотя она сражалась по всей галактике, следуя за стягом ордена Эбонитовой Чаши от аббатства на самой Терре до границ имперского пространства. В свои поздние годы она выследила и уничтожила Князя Демонов Парменида Отвратительного, войдя для этого в рискованный союз между Сестрами Битвы и Инквизицией. Эскарион снискала репутацию, как одна из немногих Сестер, способная балансировать на грани запутанных церковных вопросов и безграничных полномочий Инквизиции, не потеряв при этом из поля зрения истинного врага — Хаос, тьму, с которой силой своего духа сражается Император. Поэтому, когда инквизитор Фаддей запросил собранную из Сестер воинствующих орденов ударную группу, он предложил именно Сестре Эскарион возглавить её.
Канонисса Тасмандер хотела, чтобы Сестра Эскарион возглавила орден Эбонитовой Чаши, но та отказалась. Эскарион сражалась всю свою жизнь, и она была слишком стара, чтобы заниматься чем-либо иным. Это был единственный известный ей путь, на котором её вера становилась чем-то большим, нежели только словами — та самая вера, что вначале сделала её Сестрой, затем подвигла её на победу над Парменидом и бесчисленным множеством других врагов человечества. Это была та самая вера, которая подверглась тягостным испытаниям в глубинах Эвменикса.
Эвменикс. Если когда-либо свет Императора и исчезал из какого-либо мира, это было именно здесь. Ей еще не приходилось видеть планету, настолько лишенную надежды, и здесь Сестре пришлось насмотреться на множество отвратительных вещей. Эвменикс был мрачной иллюстрацией к тому, что может произойти с миром в отсутствие веры.
Эскарион наблюдала за тем, как дознаватель Шен, чей массивный бронзовый панцирь здорово потускнел после недельного перехода через грязь и ужасы Улья Квинт, осторожно движется вниз по крутой шахте, которая вела вглубь нижних уровней улья. Воздух был горяч как в аду, поскольку геотермальные теплоотводы были совсем рядом, и людей окружило зловоние. На поверхности Сестра Эскарион и её отделение видели горы разлагающихся трупов, и запах заражения, казалось, пропитал всю планету — сладкий и нездоровый, чистое гниение и распад.
Здесь, внизу, жар делал его еще сильнее. В течение нескольких дней Шен и Сестры шли в глубины улья, и сейчас они были ниже на дюжину уровней, возле, возможно, последнего уцелевшего имперского учреждения в Улье Квинт. Арбитры и дворец губернатора пали, собор был выгоревшим остовом, а офисы Администратума накрылись первыми, когда пришло безумие. Форпост Адептус Механикус в нижних пределах улья был последним самородком сопротивления, и последним местом, где могли быть получены подтверждения рапортам об исчезновении Испивающих Душу. Это было много недель назад. Фаддей отреагировал на новости так быстро, как мог, но доверил реализацию расследования дознавателю Шену, пока сам внимательно изучал «Сломанный Хребет» и обломки Дома Дженассис. И у Шена, и у Сестры Эскарион было мало надежды найти хоть что-нибудь живое на Улье Квинт, по крайней мере, живое в традиционном смысле слова.
Архитектура на такой глубине была странной и искаженной. Тесные, исковерканные реликты поселений, на которых был построен Улей Квинт. Обесцвеченная влага бежала по стенам, профильтрованная через сотни этажей над ними. Порванные силовые кабели покрывали всё влажной паутиной. Чумные крысы размером с бойцовых собак прогрызались через перекрученный металл. Сквозь стоны погибающего города периодически пробивались вопли очередного умерщвленного существа, еще одного среди миллиардов в кошмаре Эвменикса.
Коридор резко изгибался вниз, а затем тянулся прямо. Шен извлек из кобуры инферно-пистолет и прошел до угла, сапоги его панцирной брони хрустели по кристаллизовавшемуся мусору, покрывающему пол. Сестра Эскарион следовала за ним, болт-пистолет поднят на изготовку, как и у Серафим, которых она отобрала для этой миссии. Одна из них, Сестра Миксу, была вместе с ней больше десятка лет. Других предоставили собственные ордены, и они, по традиции отрядов Серафим, сражались с помощью парных болт-пистолетов.
Шен возглавил их, и отряд зашел за угол. Коридор выходил в огромную полость с разодранными краями, похожую на дыру, образованную направленным взрывом бомбы прямо через все слои похожих на кроличьи садки нижних уровней. Темная вода собиралась на неровном полу, а из лопнувших трубопроводов над головой вылетали белые капли.
— Геотермальный источник, видимо, перегрелся, — заметил Шен, сканируя окружающее пространство в поисках целей. Его инферно-пистолет был чрезвычайно редким оружием, которое заключало мощь мелтагана в относительно небольшой пистолет, и на малых дистанциях он мог прожечь абсолютно всё. — Без обслуживания половина улья, похоже, готова взлететь на воздух.
Сестра Миксу указала на символ, наполовину — стилизованный металлический череп, наполовину — шестерня с квадратными зубцами, кривобоко скалящийся из массы перекрученного металла. — Знак Механикус. Похоже, мы близко, Сестра.
— Движение! — крикнула одна из Серафим. Сестра Эскарион обернулась, чтобы увидеть, как та открыла огонь в темноту. Шен последовал её примеру, выпустив копье высокотемпературного вещества, которое на мгновенье осветило истерзанные, получеловеческие фигуры, которые толпились во мраке.
Их противники не были простыми бандитами, потому что они ничего не крали. Они как будто налетали на пришельцев просто из желания убить кого-нибудь живого. Это были изувеченные останки подонщиков, которых чума превратила в живых мертвецов, и они подобно псам вцеплялись в пятки Шена и Серафим в течение всего адского путешествия к подножию Улья Квинт.
В краткой вспышке света Эскарион насчитала более пятидесяти тварей. Заряд из инферно-пистолета забрал троих, сожженных дотла, и огонь из болт-пистолетов прошил кровавую стежку через еще нескольких.
— Отступаем! — приказала Эскарион, собирая Сестер вокруг себя, добавив свой болт-пистолет к выстрелам остальных. Отбросы улья окружали их, карабкаясь из-за рваных стен, стеная замогильными трещотками. Она видела их шелушащуюся кожу и слезящиеся белки глаз, их раскрытые челюсти и узловатые, почерневшие пальцы, сжимающие грубые дубины и лезвия.
Если и существовало доказательство того, что Эвменикс проклят Хаосом, то оно было прямо перед ними. Болезнь, которая не только убивала, но и превращала тела своих жертв в безумных хищников, преследующих выживших.
Серафимы медленно пятились назад, всаживая болты в шаркающую толпу мертвецов, которые во все большем количестве наполняли полость. Пистолет Шена перезарядился, и послал еще одну шипящую стрелу огня, которая прорезалась через дюжину ублюдков за раз.
— Мы окружены, — заметил Шен со спокойствием, показавшимся Эскарион достойным восхищения. Он указал на символ Механикус. — Нужно прорываться наружу. Уводите отряд, мы можем наткнуться на форпост, а его будет легче защищать.
Эскарион согласно кивнула, и вытащила из чехла на спине энергетическую секиру. Этой секирой она сражалась в течение десятилетий, неизменно отказываясь от более изящного оружия, поскольку именно грубая жестокость секиры была наиболее подходящим инструментом для того, чтобы нести неуклонное правосудие Императора.