Большая девчонка

– Торопишься, так на такси езди!

Лицо у него было такое… совершенно не запоминающееся. Глаза, нос, рот – вот и все, что можно сказать про такое лицо. И еще то, что оно было страшно злое. Я разозлилась и вышла. Больно надо время терять, сидеть тут с безмолвным народом. Да и гордость надо иметь вообще-то. Вредоносный шофер это увидел и сразу тронулся. Мне назло! Просто свинья. Я ухмыльнулась и пообещала себе, что вообще не буду в маршрутки садиться, только в автобусы, там не ждут, а сразу едут. Наверное, потому что они не частные, а государственные. А еще лучше вообще ходить пешком, а если ездить, то на своем собственном «Кадиллаке».

Но на картофельное поле пешком не пойдешь. Все-таки четыре остановки.

Остановка рядом с нашим домом. Растрескавшийся асфальт, из трещин лезет трава. В переполненной урне пустые пивные банки, бутылки и обертки от мороженого. Два парня ждут автобус. Один из нашего дома, но я не знала, как его зовут, он из другого подъезда.

– Привет! – поздоровался парень, кинув бычок мимо урны.

– Привет!

– Ну как – много двоек нахватала?

– Каких двоек? – я даже не поняла сразу. Сегодня же первый учебный день. Какие двойки? И вообще, что я, первоклассница, об оценках у меня спрашивать.

– Каких-каких… в дневнике.

– В каком дневнике?

Парень растерялся.

– Ты что, в школу уже не ходишь?

– Да лет пять уже не хожу!

А что, он не может о другом с девушкой поговорить? Только о двойках?

– Ничего себе. А выглядишь моложе. Как же время бежит… блин…

Он не «блин» сказал, а словечко покруче.

Подкатил автобус. «Пазик», не маршрутка, которые водят хамы и хапуги. Народу в нем немного, не час пик. Я села и уставилась в окно. Проезжали по частному сектору, в котором башнями возвышались многоэтажки. Наш дом – одна из таких. Их тут все больше и больше. Город давит на одноэтажные деревянные теремки, на огороды и маленькие сады. Частные домики такие живые, душевные по сравнению с каменными громадами. Окна в них смотрятся, как грустные, с морщинками, глаза. И всегда у домиков клумбы с цветами… Да, милые теремочки… некоторые прячутся за рядом берез, около одного дуб стоял богатырем и охранником… А вот двухэтажный кирпичный дворец. Особняк со стенами-«фонариками», красная черепичная крыша, стеклопакеты, кирпичный забор за миллион долларов…

Я согласилась родителям помогать, но вытребовала себе самостоятельность. Работала одна. Врубала лопату под картофельный куст, хватала его за загривок и поднимала вместе с кучей земли, в которой прятались розовые, как поросята, клубни. Собирала в ведро, а как оно набиралось с верхом, ссыпала в мешок. Папа с мамой работали в паре. Обычно было так: папа копал, а мы с мамой собирали. Но сейчас нет. Я сама, если уж нельзя слинять.

Происшедшее в школе не выходило из головы. То, что мы с Левкой солидарно покинули класс, не имело ровно никакого значения. Ну, может, Лариса чуть погундосит, но это ничего. Ведь не было уроков. А был просто треп, потому Тимка и обозвал Леву «тундрой». Были бы в расписании нормальные уроки, а не то, что по-дурацки называется «днем знаний», все бы было по-другому. Нет, чтобы сразу начать учиться, выдумывают какую-то пустопорожнюю чепуху. А еще я вспоминала малыша в костюмчике: успел он свой букет подобрать или нет, и что с ним сделал: снова учительнице преподнес или отнес маме. Я бы выбрала второе, но ведь мамаша будет его пилить, если он вернется с букетом… трудная эта малышовая жизнь.

В небе заливались десятки жаворонков. Мне казалось, что все они работали звонками на Первое сентября, только очень высоко звонили. Скоро эти «звоночки» улетят в Африку или Египет. Интересно, там они звенят в небе или скучно поживают в египетских кущах без песен – перезимовывают на юге.

День был почти по-вчерашнему теплый, но солнце светило мягче, словно сегодня после вчерашнего загара оно облачилось в парео. Начался сентябрь, лето кончилось. Но не у нас, а где-нибудь в Воркуте. Я подумала, что Захар снова может быть на пляже. Ведь из школы их давно отпустили. И в этом случае – что делаю я на дурацких картофельных грядках? Мне немедленно нужно тоже на пляж!

Я подошла к маме и соврала, что к трем часам нас звали в школу на какое-то организационное собрание и что мне нужно просто срочно бежать. Я еще хотела попросить, чтобы папа подвез меня в город на машине, но потом решила, что для выдуманного совещания это уж слишком. Не скажу, что известие про собрание доставило родителям удовольствие, но мне было наплевать. Я им уже нарыла два мешка отборного картофеля.

– Что делать – иди, раз надо, – вздохнув, разрешила мама и утерла со лба пот тыльной стороной ладони.

– Спасибо, мам!

Я повернулась и побежала по направлению к автобусной остановке, но запнулась о свое пустое ведро, поставленное самой же себе на пути, и свалилась на мягкую перекопанную землю.

– В гробу я видела вашу картошку! – крикнула я, со злостью отряхивая джинсы от жирной земли.

– Об этом ты зимой скажешь! – крикнул в ответ папа.

– Ненавижу вашу картошку! – от меня ему ответ.

Зимой! Я ее вообще могу не есть – ни зимой, ни летом, и вообще от нее толстеешь.

Меня сильно волновал вопрос: Захар на пляже один или с девицей в желтом купальнике? Если они снова вместе, я просто сойду с ума или утоплюсь с горя прямо на их глазах.

Дома лихорадочный поиск купальника-полотенца-сланцев, и вот я бегу по площади Макарова, сталкиваясь с юными скейтбордистами, и предвкушаю, как пройдусь перед Захаром в новом купальнике, нормально, по-школьному, накрашенная, а его подруги в желтом купальнике нет. Он один. Испарилась подруга, ура! И чего я не спросила сегодня у Захара, кто такая эта длинноногая. А, вот почему. Я же была вся поглощена впечатлением от новенького и тем, как все на нас обращают внимание. И Захар в первую очередь. Он ведь оглянулся! Чтобы Захар – да когда-нибудь на меня оглядывался… такого не бывало.

На пляже Аня Водонаева, Серега Пяльцев, Чердак из 8-го «А» и еще куча народа из школы, а Захара нет. Почему я Левку не позвала, он же не знает, где у нас пляж, может, он тоже купаться любит. После своего Заполярья – тем более. Может, он и не купался никогда в жизни в нормальной реке. Может, и не знает, что это такое. Вот такая я эгоистка, забываю про ближних.

Река совершенно мирно текла в своих салатовых берегах, бурунчики поднимались только вокруг бултыхающейся у берега малышни. На другом берегу, далеком-далеком, маячили фигурки рыбаков. Мне вдруг скучно стало без Захара, и захотелось снова домой. Елки, даже уроков не задали, я бы даже уроки поучила от нечего делать. А на картошку я больше не вернусь ни за что. Стрекозы летали, как сумасшедшие, с глазами на полголовы. Вот бы мне такие глазищи. И от крыльев я бы не отказалась. Летала бы над Захаром. Так высоко, чтобы он меня не замечал. И жалила бы всех девиц, приближающихся к нему на расстоянии полкилометра. Хотя стрекозы, кажется, не жалят. Вообще не знаю, что они делают. Кроме того, что жрут тонны мошек.

Я с разбегу бросилась в воду и поплыла. Быстро, рывками, дальше, дальше от берега. Люблю воду. Она вот как стрекозиные крылья прозрачная. Ласковая, свежая. Я не очень хорошо плаваю, а тут плыла и плыла без страха. Легко, свободно. Оглянулась на берег – а он еле виден! Как же я заплыла так далеко? Даже странно, никогда такого не было. И вдруг я запаниковала. Представила, что подо мной нет дна. И что до другого берега я не дотяну. А до этого? Тоже! Я повернула в сторону пляжа и замолотила ногами по воде. Елки… ведь все хорошо, плыви, как плыла… так нет же… мне показалось, что у меня не выдержит сердце. И тут я почти сразу стала тонуть. Хлебнула воды раз, другой, ноги-руки молотили по воде беспорядочно… Нет, надо успокоиться. В чем дело? Я же умею плавать… почему вдруг потерялась эта способность? Крикнуть «помогите»? Нет, ни за что, я умею плавать. Тонут только пьяные или малыши. А я трезвая и взрослая.

Я постаралась успокоиться, привести в порядок нервы и конечности. Поуспокоившись, руки-ноги заработали более-менее равномерно. Вот. Вот так… вот так, все хорошо, скоро зима, и все образуется, нет Захара на пляже, ну и не надо. Вот уже и берег рядом, я доплыву! Что за истерика была? Глупо… На берег я буквально выползла. Лежу на мокром песке и не могу отдышаться. Все-таки паника – это ужасно. Все плохое в мире происходит из-за нее.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.