Страница 56 из 56
— Подожди меня! — позвала Ритка, протягивая руку. И дотрагиваясь до темно-серого, почти черного плаща, обнимающего плечи женщины. Ткань оказалась теплой и шелковистой наощупь. — Подожди!
Женщина обернулась.
— Я уже иду, — торопясь, сказала ей Ритка. — Я успею. Я ведь успею, да?
Лицо женщины было совершенно таким, каким Ритка хотела его увидеть. Совершенно.
* * * …И обернусь я волком, когда расцветет луна, и раскрошу в осколки серебряные зеркала. Волком с черной шерстью, присыпанной серебром, с пропастью вместо сердца — долгой и ледяной. И на упругих лапах я понесусь неслышно за тенью, скулящей жалко, трусливой двуногой мыши. Будет мой бег так сладок, как выдержанное вино, И пламя моей гортани слезы и смех в одно сплетет в бесконечном вое, когда на излете ночи я догоню ЕГО и разорву его очи. Я выпью свет из глазниц и жизнь из теплого горла, и в ребрах, как в клетке птиц, я сердце поймаю скоро. И, криком пугая ночь, его разорву в куски, и разбросаю прочь кровавые лоскутки. А после, в восходе солнца, я закричу от муки, к ране в раскрытых ребрах не лапы прижав — а руки. А в них — мои страх и боль, Ложь, и любовь, и честность, — рваных лоскутьев кровь — сердце мое. Сердце. * * *