Страница 9 из 13
В России человек находится совсем уж в непосредственной близости от того, что древние греки именовали словом «рок» и чему даже в их виртуозной мифологии и философии не было никаких объяснений. Греческий «рок» означает примерно следующее: человек располагает свободной волей и живет, с ней сообразуясь, пока, например, не решит 8 августа 2000 года около шести часов вечера купить себе пачку «Мальборо» в подземном переходе на Пушкинской площади в г. Москва. Глубинный ужас этого факта нельзя по-настоящему осознать. Нет возможности жить тому, кто в каждом мгновении жизни видел бы приближенье катастрофы. И вот для того, чтобы мы все скопом не сошли с ума, нам и дан чудесный дар забвенья. И еще нам, с той же целью, даны представители власти.
Ведь исправить технократическую цивилизацию ни и один присест, ни в сто тысяч присестов не получится. Более того: подавляющее большинство людей даже не В силах постичь ее устройство. Что там за таинственные «фидеры» полыхают в Останкинской башне и что за отсеки затоплены на подлодке «Курск» - бог весть! Ясно одно: горим и тонем. И тут физиономии наших властителей как нельзя кстати. Так уж они у нас подобрались, прямо голова к голове, и Цицероны у них с языка слетают стаями. Сразу понятно, кто виноват, на кого валить, кого ненавидеть. Удобно и просто.
Конечно, когда ошарашенные телевизионщики спрашивают Юрия Лужкова, екнется Останкинская телебашня или нет, а он отвечает: «Уровень устойчивости при определенных обстоятельствах может быть подвержен разным колебаниям» (вместо простого человеческого: «А хрен его знает»), зло берет на хроническое неумение вести себя достойно моменту и на отважное презрение к нормам русской речи. Но, положа руку на сердце, разве Лужков виноват в этом символическом факеле над Москвой? Нет, не больше, чем любой из нас.
Конечно, всегда тяжело глядеть на Валентину Матвиенко, а в истории с раздачей денег семьям погибших на «Курске» тяжесть достигла болезненной степени. «Я посмотрела сегодня, как живут семьи подводников, - сообщила она нам слегка дрожащим голосом примадонны художественной самодеятельности клуба железнодорожников. - У меня НЕТ СЛОВ...» И вздохнула. Что ж, если у Валентины Матвиенко «нет слов», она может обратиться ко мне. Я с удовольствием сообщу ей несколько хороших русских слов, с помощью которых вице-премьер по социальным вопросам расскажет, как живет аварийная, барачная, нищая, долбаная Россия, состояние и нужды которой она обязана знать, как свои пять наманикюренных пальцев, а не закатывать круглые глаза под накрашенные веки. Но, опять-таки, разве эта растерянная и неумелая товарищ вице-премьер ответственна за состояние ВМФ, трагедию «Курска», быт военнослужащих и т. д.? Нет. Этот котлован рыли долго и сообща.
Конечно, президент мало чем порадовал своих избирателей в августе. Величавости он еще не нажил, артистизма, столь необходимого демократическому лидеру, в нем маловато, а стиль постоянного «подавления эмоций» наводит на подозрения, что этих эмоций нет вообще. И может, прав тот, кто, завидев неутешное горе ближнего, плачет вместе с ним, а не стоит в отдалении, сурово поигрывая скулами? Тем не менее наш невезучий, «нефартовый» Президент вряд ли повинен в эффектной агонии технократического двадцатого века, который на просторах России обернулся своей самой безобразной и варварской рожей. Такой, значит, рок у Путина - в чужом пиру похмелье принимать.
Нами «правят» обыкновенные люди, не более слабые и глупые, чем большинство россиян, но и не менее. Валить на них свое горе, свои страхи и свою ненависть - это простая психологическая уловка. Я не питаю к ним жалости, поскольку за возвышенное положение надо платить. Не виню во всех бедах и несчастьях страны, поскольку сущность происходящего кажется мне куда более сложной, чем «власти гадят - народ страдает». Но я чувствую себя внутри некоторой трагедии и в этой трагедии составляю вместе с миллионами граждан некий «хор». И вот мы с гражданами играем, по-моему, хорошо, ответственно и с душой.
А люди власти, будучи постоянно на авансцене, играют неважно. Плохие комедианты.
Собственно, больше претензий у меня к ним нет. сентябрь
ОСЕННИЙ ПИСК СВОБОДЫ
Свобода слова - не для слабонервных
Глухими сентябрьскими ночами по НТВ показывали мрачных мужчин предынфарктного вида, широко известных в пределах Садового кольца. Мужчины сказали, что их источнику питания - свободе слова - опять что-то угрожает.
Ну, свобода слова, это, как говорится, для слабонервных. Знаем мы эти разговоры много лет. Образуется какой-нибудь приятный «Фонд защиты свободы, истины, добра и красоты», пара-тройка комиссий по правам и словам, там засядут все те же предынфарктные мужчины и до инфаркта еще успеют съесть несколько килограммов икры и выпить несколько бочек коньяку. И бог с ними. Меня интересует другая история.
Некогда была создана прелюбопытная газета - «Коммерсантъ». Она в приличных буржуазных интеллектуальных формах возвещала нам зарю новой жизни. В короткие сроки скупив почти все имевшиеся тогда бойкие перья, «Коммерсантъ» блистал на унылом фоне нашей журналистики. Обозреватели его были смелы, остроумны, талантливы и работящи. У них был один видимый недостаток - все сплошь до нервной дрожи не переваривали Б. А. Березовского.
А на лбу у Б. А. Березовского написано, что он командирован в Россию на должность черта лысого обыкновенного. Командировочных не положено, но всякая инициатива приветствуется. Поэтому Березовский в роковую минуту и приобрел вышеупомянутую свободную газету (и весь издательский дом).
И не стало блистательного «Коммерсанта». Ушли смелые и остроумные обозреватели. Тоской посредственного профессионализма - то есть отрабатывания денег строчками - веет с его тусклых страниц. Ни свободы, ни стильности, ни умной иронии - ничего, ноль. Погибло хорошее дело, задуманное широко и талантливо. И что? Кого-нибудь это взволновало? Общественность трясла подбородками по ТВ, собирались митинги, писались письма протеста? Да ничего подобного. Полное торжество главной героини всех русских трагедий по имени Тихая Сапа.
Так что попытку государства внушить некоторым монополистам свободы слова верную мысль насчет «делиться надо» мне трудно квалифицировать как разбой. По-моему, разбой был несколько раньше.
Но на случай, если вдруг действительно чего-нибудь будет со свободой слова, я - эдак напоследок - скажу заветное. Выкрикну наболевшее, а там уж будь что будет.
Во-первых, мне не нравится министр культуры Михаил Швыдкой. Я как увижу его по телевизору - день испорчен. Я даже не понимаю, как это могло случиться, и такой вот министр, с таким лицом, фамилией, манерой обделывать дела и прочее, образовался в России. Если бы подобный человек имел лавку сувениров или возглавлял театрик типа кабаре, тут я бы ничего не сказала. Но министр! Культуры! России!
Надо заметить, в нашем правительстве случаются просветы. Всегда убедителен министр топлива и энергетики. Неплохи министры иностранных дел. Традиционно выразительны председатели Центробанка. А с культурой - труба, и все. Такой уж, видно, это пост гиблый. Никогдашеньки на нем ничего утешительного не сидело.
Во-вторых. Все синтетические колготки, наши и не наши, Голден леди, Леванты, Омсы и т. п. - гадость, дрянь и мерзость. Это буквально «игла», на которую нас посадили империалисты. Они всегда рвались и будут рваться - для того, чтобы мы покупали и покупали, и обогащали и обогащали кого-то. Колготки исключительно вредны для здоровья и должны быть повсеместно запрещены. Нас обложили ими как волков, отняли у нас, у женщин, главное - шелковые чулки, которые не рвались и потому были невыгодны. Я готова отдать свободу слова за шелковые чулки. Я требую великого крестового похода против синтетических колготок! Желаю специального указа, запрещающего торговлю синтетическими колготками на всей территории страны, и обязательного ношения женщинами пояса с подвязками.
В-третьих. Тут мне на глаза попалась газета с такой вот шапкой: «"УЖ ЛУЧШЕ БЫ КИРКОРОВ БЫЛ ГОМОСЕКСУАЛИСТОМ", - пожаловалась Алла Пугачева нашему корреспонденту». Бедная женщина! Бедная, несчастная женщина!