Страница 5 из 31
-- Тут действительно отёк Квинке. Сейчас уколю, заберу его и зашьём, -- постановляет Дэн, извлекая шприц и ампулу. -- Почему-то с начала зимы очень много таких случаев, аллерген найти не можем...
Укол готов, Дэн встаёт и критически оглядывает пациента.
-- Только вот как мы его понесём...
-- А у вас что, только складные носилки? -- ужасаюсь я.
-- Да вот, я как-то не ожидал... В нём кил двести, наверное.
Я начинаю прикидывать какие-нибудь конструкции с домкратами на колёсах, но тут встревает Кир.
-- Погодите, я знаю, что делать! Давайте носилки. Айша!
Я слышу хрупанье снега и в кадре появляются Айшины ноги. Дэн расклыдвает носилки, с сомнением глядя на мелкую хрупкую девочку.
-- Кир, ты гений! -- сообщаю я.
-- И в чём гениальность? -- интересуется Дэн.
-- Давайте мы его на носилки сдвинем, по снегу это легко... -- тараторит Кир, не обращая внимания. Телефон со включённой камерой отправляется в карман, и я перестаю что-либо видеть. -- Во-от, теперь, Айша, можешь поднять носилки и загнать в машину?
-- Кир, вынь меня! -- прошу. -- Дай посмтреть!
-- А, ой, прости, -- слышится его голос сквозь шорох кармана, и вот уже я наблюдаю носилки, шатко и неровно левитирующие в открытые двери Дэнова фургона. Немного неуклюже приземлив пациента на кушетку, Айша тяжело выдыхает и повисает у Кира на руке, от чего камера опять дёргается, и в кадре появляются ещё одни ноги, обёрнутые пёстрым дилем.
-- Вы едете? -- спрашивает Дэн. -- Тогда полезайте.
Ноги в диле поспешно карабкаются в кузов, Дэн прыгает в кабину, двери захлопываются, и фургон уезжает, покачиваясь, по завалам снега.
-- Фу-у-у-ух, -- вздыхает Кир и прибавляет пару забористых непечатных выражений.
-- Солидарна, -- усмехаюсь я, откидываясь на спинку, чтобы сбросить напряжение. Вот только забыла, что сижу я на полу и никакой спинки за мной нету.
-- Э, Лизка, куда! -- вопит над ухом Янка, ловя меня в полёте. -- Что там за дроздец?! Кого резали-то?
-- Ты его не знаешь, -- говорю, восстанавливая равновесие. -- Кир, как Айша?
-- Ничего, вроде отдышалась, -- бодро откликается ребёнок.
-- А ты?
-- А я-то чё, я тренированный, -- усмехается он.
-- Ты молодец, ты отлично справился, -- замечаю я.
-- Да вы погодите хвалить, ещё неизвестно, как я там справился, -- смущается он.
Обращение обратно на "вы" не проходит незамеченным, но я решаю не заострять на этом внимания, ещё спугну.
-- Всё равно молодец, что не растерялся и не побоялся, -- настаиваю я. -- Для многих новичков это самое трудное.
-- Ладно, э-э, как скажете, мы пойдём, наверное, холодно тут, и ваще чё-то я жрать хочу, -- тараторит Кир.
-- Иди, иди, -- разрешаю я. -- Приятного аппетита.
Дэн вскоре отзванивает мне и докладывает, что пациент в норме. Отёк спал, дыхание свободное, в трубке больше потребности нет. Полежит до завтра в палате для контроля, ну и тест на аллергены пройдёт.
Короче, можно выдохнуть.
Вернувшись в здесь и сейчас, я наблюдаю бледнющую Орешницу, которую успокаивает Янка. Оказывается, бедняга заглянула мне в телефон, невовремя проходя мимо.
-- Боги милостивые, прям так глотку-то и пропорол... -- бормочет Орешница дрожащими губами.
-- Да говорю вам, он его спас! -- настаивает Яна. -- Он же дышать не мог!
-- Ох горе-то! -- ничтоже сумняшеся продолжает причитать Орешница.
У нас уходит минут пятнадцать на то, чтобы совместными усилиями убедить её в законности операции, в итоге рукодельное настроение совершенно пропадает. Её мелкие внуки тоже принимаются хныкать, Алэк, заслышавший в телефоне голос старшего брата, теперь пристаёт ко мне с воплями "Ки-и-и! Ки-и-иа!" -- короче, полный разлад. Приходится нам сворачивать удочки и, по кочкам, по кочкам, ехать обратно.
Я подбрасываю безлошадную Янку до Дома Целителей, и уж заодно захожу проведать пациента, прихватив мелкого, внезапно ужасно заинтересовавшегося хвостом моей отросшей косички.
Сквозь затемнённое стекло в двери палаты я вижу силкэт Ажгдийдимидина, сгорбившегося на посетительском сиденье подле больного.
-- Мальчик ваш молодчина, -- сообщает Дэн, выходя из кабинета. -- Ничего лишнего не пропорол, попал очень точно. Я знаю, что он упражнялся, но всё равно удивительно -- в первый раз... Вы его в медвуз отдатите, я надеюсь?
-- Да собираемся, -- усмехаюсь я с плохо скрываемой гордостью. -- Но ему бы пока арифметику освоить.
-- Очень хорошо, этой планете позарез нужны свои кадры. Я бы замолвил за него словечко, если надо, хотя, думаю, вы и сами с усами, -- подмигивает он.
Я неопределённо киваю. С одной стороны, Кир тоже сам, э-э, с усам, а с другой если ему и понадобится протекция, с моей мамой в этом плане никто не сравнится, хоть она и не медик.
-- Слушайте, -- продолжает Дэн, понизив голос, -- тут бойфренд пациента, я прям не знаю, что с ним делать. Явно не в себе человек, на вопросы не отвечает, совсем ничего не говорит, сидит у кровати, как статуя. Я ему уж как только не объяснял, что всё будет хорошо, не знаю, может, я с ошибками говорю, но он вообще не реагирует.
Я фыркаю. Бойфренд, да... Интересно, это у духовников заведено полностью отключаться от реальности, когда с парой что-то случается?
-- Не волнуйтесь, -- говорю Дэну, -- он вообще никогда не говорит.
-- Немой? -- удивляется Дэн. -- Он ведь какой-то большой чин, разве нет? А от чего, может, можно вылечить?
-- Нет, он в принципе говорить может, но у этого бывают... последствия... -- пытаюсь обяснить я. -- Ну, видели, как сегодня Кирова подружка носилки таскала?
Дэн спадает с лица.
-- Лиза, я занимаюсь естественными науками, поберегите мою крышу. Что это было?
-- Эммм... -- я кривлю губы, прикидывая, как бы это такое объяснить без психологических травм. -- Короче, похоже, что тут, на Муданге есть жизнь внеземного происхождения.
-- Вы хотите сказать, что эта девочка...
-- Да нет, девочка как девочка, а вот тварь, которая позволяет ей выделывать такие финты -- вот это и есть внеземная жизнь.
-- Разумная?.. -- осторожно интересуется Дэн.
Разумная ли жизнь Учок? Хорошенький вопросец на засыпку.
-- Скажем так, разумные представители тоже есть. Например, новый лесовед моего мужа. Правда, я не знаю, возможно, это какой-то гибрид... хотя скорее конвергентная эволюция.
Дэн мотает головой, чтобы встряхнуться.
-- Короче, -- возвращаю его к реальности. -- Я это к чему. Старейшина Ажгдийдимидин говорить не может, потому что всё, что он говорит, происходит взаправду.
-- Значит, эта девочка, обречена всю жизнь молчать? -- озабоченно морщит лоб Дэн.
-- Насколько я понимаю, нет. Её наставник учит, э-э, сдерживаться.
-- А почему не может сдержаться Старейшина? -- допытывается Дэн. -- Он-то тем более должен уметь... или я всё не так понял?
-- Да я сама не большой спец, -- пожимаю плечами. -- Но насколько мне известно, Старейшина-то молчит всего несколько лет, а до того был как все. То есть, он до этого уровня прокачался. Возможно, через несколько лет снова заговорит... Или ему это не под силу. А про Айшу говорят, что она невероятно крутая и вся из себя уникум, вроде как есть надежда, что осилит обычную человеческую речь.
Дэн нервно проводит по волосам.
-- Этот Муданг меня иногда просто убивает. Куда ни плюнь, всё тайна, покрытая мраком, и беспросветное невежество. Иногда вот так побеседуешь с пациентом и хоть немедленно собирай вещи, кажется, что до утра я тут не доживу, рехнусь. А с другой стороны, жалко их, да и отношение ко врачам невероятно почтительное, где ещё такое найдёшь. Не говоря уж о гонорарах.