Страница 19 из 48
Алла Ивановна молодость свою положила, пусть нищую, советскую, но молодость, прошитую белыми нитками нервов, на выращивание родной крови-ночки. «Ну, Алка! — дудел ее старший брат, усатый-пузатый полковник. — Вырос-таки Ванька, вопреки твоим стараниям, в настоящего мужика вырос!» И ржал, как безумный: мол, шутка, сестренка, не обижайся. Алла хмыкала: что с военного взять, кроме анализа. Не вопреки, а благодаря ее неусыпной заботе получился из Ванечки здоровый парень под два метра ростом, умный, приветливый, к матери почтительный… До последнего времени. Пока не появилась Лера.
Она не понравилась Алле Ивановне с первого взгляда. Наглая, тощая, в пупке кольцо. Голос — как птенец чирикает: «Ой, Алла Ивановна, какие у вас цветы красивые!» Совсем дурочка, что ли? «Это искусственные», — процедила Алла. От живых комнатных растений она давно отказалась, то полить их забудешь, то, напротив, зальешь так, что с поддона капает, одна морока. Девица покраснела и пробормотала что-то вроде: «Не важно, они все равно симпатично смотрятся». Однако поздно. Аллу Ивановну на мякине было не провести. Ванечка же, чистая душа, влюбился в нахалку до помешательства. Мы с Лерой на роликах катались. Она меня на такой классный фильм пригласила. Лерка очень веселая, ее одногруппники обожают. Мам, Лера у нас заночует. Мы решили пожениться. Алла Ивановна, опытный человек, слышала истину, кроющуюся за восторженными словами сына. На роликах: шалава, лишь бы ноги напоказ выставить. Пригласила в кино: шалава, сама вешается на мальчика. Обожают одногруппники: шалава без комментариев. Заночует у нас: ну что я говорила? Пожениться — вы это слышали, а? Ее сынуля и эта мелочь стриженая с пирсингом?
Но как-то поженились. Ваня проявил небывалое упорство, и даже твердокаменное «так» не сломило его волю. Жить стали вместе. Ваня работал, Лера доучивалась, и денег на съемную квартиру попросту не было. Алла могла бы им помогать, но врага всегда удобнее держать под неусыпным контролем. К тому же врага, решившего размножаться. Врага, заявившего ее сыночку: «Да, маменька у тебя не ангел». Алла Ивановна не собиралась подслушивать, но что прикажете делать, если ночью из смежной комнаты доносится бубнеж, а на тумбочке стоит граненый стакан?
В очередной раз похвалив себя за сообразительность — не пустила их жить на съемную квартиру, теперь хоть в курсе вражеских диспозиций, Алла задумалась. Лери на метода была очевидна: сжить свекровь со света, предварительно настроив против нее Ваню и вообще всех родственников. Потом появится на свет Лерин отпрыск (и большой вопрос, имеет ли Ванечка к этому причастность), мужа девка выгонит и будет жить припеваючи на его алименты. Алла Ивановна знала, о чем говорит. По собственному опыту. Ванечку надо было спасать.
И хотя, по мнению окружающих, Алла Ивановна не была ангелом, небеса к ней явно благоволили. Дожидаясь своей очереди в поликлинике (здоровье ох как нужно в борьбе со зловредным миром!), она наткнулась на статью в бесхозном журнале о вреде копченых продуктов. Мол, канцерогены, в них содержащиеся, жутко портят кровь и могут в итоге свести потребителя в могилу. Путем раковых заболеваний различных органов. Идея показалась приемлемой: в самом деле, не травить же соплячку крысиным ядом? Вариант развития рака от копченой колбасы был простым и изящным, как все гениальное. Ванечка погорюет, конечно, но время лечит, а надежная мама больше не допустит всяких глупых увлечений — не для того растила. Кроме того, заболевают далеко не все любители копчененького, это лишь перст судьбы, а Алла будет как бы и ни при чем. Жить надо с чистой совестью. По пути домой она купила пару килограммов селедки горячего копчения.
«Лера, покушай рыбки. Беременным полезно копчености. Сегодня колбаски в магазине были — загляденье, не удержалась. Съешь еще кусочек. Что ты выдумываешь, тебе нельзя сладкого. Мать старается, старается, а вам все не так».
«Мне бы яблочко», — жалобно тянул а Лерка за спиной свекрови. Ваня бегал на рынок, покупал морковку, фрукты, а наутро то, что Лера не успевала съесть, исчезало с кухни. «Опять сгнило, пришлось выбросить», — сухо комментировала Алла Ивановна. Ко второй неделе такой жизни Лера полностью перешла на питание вне дома, и Алла услышала (ненароком, конечно же), как она говорит Ванечке, что его родная мать не иначе совсем переутомилась и провоняла всю квартиру своей салакой. Изящный план не просто дал трещину, а развалился на куски. И в это же время начали расти крылья.
Алла Ивановна принимала душ и мыла спину щеткой, насаженной на длинную ручку. Где-то между лопатками спина невыносимо чесалась. Выбравшись из ванны, Алла с помощью системы из двух зеркал разглядела причину: на белой ровной коже, дряблой лишь самую малость, красовался прыщ. Нет, целых два прыща, отвратительно пубертатных, нелепых у зрелой женщины фурункула. Они завораживали своим симметричным, ровнехонько по центру, расположением. Давно минули те времена, когда Алла Ивановна могла, вздумай она, дотянуться до середины спины рукой. Ванечки дома не было, пришлось унижаться просьбой к Лере прижечь прыщи спиртом. Девица пищала: «Ой, бедненькая, вам, наверное, больно», — протирая ваткой позорное явление, но что, как не довольную усмешку, разглядела Алла в сочувствующих глазках?
Назавтра прыщи не исчезли и в последующую за тем неделю тоже. Как назло, в школе настала горячая пора экзаменов, вырваться к врачу у Аллы Ивановны не было ни малейшей возможности. Спина чесалась невыносимо, но попытки ее почесать заканчивались острой болью. В последний майский день измученная Алла, воспользовавшись своим одиночеством в учительской, прислонилась к косяку и с силой об него потерлась, не думая о возможных последствиях. Под пиджаком хрустнуло; стало легче. «Лопнули они, что ли?» — мелькнула у Аллы мысль, и она поспешила задрать одежду и осмотреть многострадальную спину перед большим зеркалом. Между лопаток, чуть выше застежки лифчика, торчали два розовых отростка. В глазах у Аллы впервые в жизни потемнело, и она мешком осела на пол. Вернувшаяся с перекура физкультурница нашла географичку в уже одернутом пиджаке, но все еще со стонами ворочающуюся «где-то там, внизу». Завуч лично отвез страдалицу домой и велел «приходить в себя, попить витаминов». При чем тут витамины, когда из спины растут два лысых крыла, точь-в-точь как у охлажденных цыплят в витрине мясного отдела? Алла Ивановна дождалась, когда девка потащится гулять (шалава, шалава, пузо растет, а ей все прогулки), опрокинула рюмочку коньяка и приступила к детальному осмотру. Крылышки оказались не совсем лысые: кое-где на них торчали тонкие белесые перья, а поверхность кожи была густо усеяна пупырышками, сулящими в дальнейшем приличную мохнатость… то есть оперение. И вообще они были такие трогательные, наивные, беззащитные. «Воттебе и не ангел», — злорадно подумала Алла. Она так и знала, что делает все правильно, живет по справедливости, и проклюнувшиеся крылья — могучее тому доказательство. Потому как у плохих людей в лучшем случае ничего не растет, а в худшем — растут хвосты и копыта. «Или рога», — добавила вслух Алла Ивановна и захихикала.
Ну и пошло. Школа закрылась на лето, а крылья росли и каждый день радовали хозяйку чем-то новым. То удлинятся за ночь на пару сантиметров, то покроются нежнейшим пухом, на смену которому приходят прочные, чуть блестящие стального цвета перья. Только скрывать их становилось все труднее и труднее. «Мам, ты чего так сутулишься?» — удивлялся Ваня вечерами. «Алла Ивановна, сколиоз нельзя запускать, вы бы к доктору сходили», — фальшиво беспокоилась невестка. Воздух, казалось, был пропитан неискренностью. Чем она постоянно шуршит — пакетами, что ли. Опять по всей квартире перья валяются. Заперлась в ванной и сидит там по два часа. Опять зашуршала. В доме, наверное, целой подушки не осталось, все распотрошила. Твоя мать сошла с ума… сошла с ума… с ума… Алле Ивановне теперь необязательно было слушать, чтобы услышать, и граненый стакан давно перекочевал в недра буфета на кухне. Она и без него отлично все знала: и то, что она ангел. И то, что Лера — ее враг. И то, что, правда, на ее, материнской, стороне. Что с того, что невестка смотрит с тревогой и говорит Ванечке в спальне: «Надо проконсультировать маму у ортопеда, она так скоро горбатой станет». Алла прекрасно понимала: паршивка в курсе, что она ее слышит, и просто «работает на публику».