Обмен заложниками

Моя работа тоже не считалась простой. Я давно привык к повышенному вниманию со стороны всяких ОБЭПов и УБОПов — таковы правила игры. Рынок ночной фотографии развивался так же быстро, как темнел мир. И так же быстро криминализировался, как росли цены на вольфрам, фосфор и магний. Добыча и продажа этих веществ недавно перешла под госконтроль, и нелегальный бизнес расцвел в одночасье. Ведь освещение и фотография всегда шли рука об руку. В отсутствие света требовались новые решения. Полуподпольные мастерские наладили производство плёнки со светочувствительностью больше трех тысяч единиц. Цифровая техника, ненадолго потеснившая аналоговую оптику, ушла в небытие — если не считать «дневных» любительских моделей.

А спрос на съемку в темное время суток никуда не делся. И клиентов мало интересовало, где и как мастер берет материалы, по какой технологии обрабатывает изображение — их волновал только результат. За соответствующую цену.

Стараясь не скрипеть паркетом, я прокрался мимо полуприкрытой двери кабинета, наощупь расстелил кровать, скинул с себя все и нырнул в постельную прохладу. Почему-то вспомнился Дрюха: «Или ты, безмозглая голова, сделаешь из моей сестры царицу Савскую, или…» Тогда он не придумал, что — «или», расхохотался и хлопнул меня по плечу.

На кухне в часах громко цокали копытца времени. Я поймал себя на том, что пытаюсь услышать дыхание Тигры.

То, что она здесь, снова здесь, в соседней комнате, в десяти шагах от меня, не давало уснуть. Слишком долго я строил ограду, отделял себя стеной, работал над тем, чтобы даже случайная мысль не вернула меня к ней.

Три года — это и много, и мало. Все быльем поросло? Вряд ли…

Я незаметно провалился в сон, и даже, кажется, успел выспаться. Но волосы щекотали губы, лезли в нос, а когда я попробовал сдуть их, то забрались в рот. Я открыл глаза и долго таращился в бесконечно далекий потолок, возвращаясь в себя, ощупывая реальность, восстанавливая, кто я и где я.

Тигра пристроила голову у меня на груди, макушкой к моему подбородку. Левую руку и коленку по-хозяйски разместила на мне. Тугой литой живот упирался в мое бедро. Судя по дыханию, Тигра безмятежно спала. А по моему сердцу можно было изучать регтайм. Да что же это?!

Я осторожно высвободился, сначала из-под ноги, потом из-под руки и наконец осторожно переложил Тигрину голову на соседнюю подушку. Отодвинулся на самый край, стараясь понять, чего во мне сейчас больше — бешенства или вожделения. Неужели она решила, что можно вот так? Айн-цвай, прыг-прыг, три года в трэш? Унижение, и обиду, и боль — следом?

Тигра хмыкнула во сне, шлепнула ладонью по пустому пространству между нами.

— Сауш, я так соскучилась по твоему плечу! — сказала в никуда, полушепотом, тем голосом, который я больше всего любил.

Мне очень захотелось ее ударить.

Пять лет назад, когда мы только разглядели друг друга, словно сняв с глаз фильтры, забыв, что мы «настоящие дружбаны», не замечая Дрюхиных нахмуренных бровей, с удивлением обнаруживая перед собой свою судьбу, как казалось тогда… Так вот, Тигра однажды спросила, как меня зовут дома, самые близкие. Саушка, смущенно признался я. Тогда можно, я буду иногда звать тебя так? Можно?

Потом имя затерлось, показалось: «Саушка, не забудь ключи!», «Саушка, я сегодня поздно!», «Дурак ты, Саушка!» Да, дурак. Даже когда Тигра съезжала от меня — очень буднично, по-деловому, безо всяких эксцессов, — то приложилась сжатыми губами к моей скуле и подытожила: «Ты так Саушкой и останешься, а я меняюсь, мне воздуха нужно, чего-то нового, взрослого, сумасшедшего… Другого, понимаешь?» — вынуждая меня кивать и поддакивать, кивать и поддакивать. Кажется, даже утешать — теперь я уже не помнил.

То, что в тот же день Тигра отправится к Карену, мне бы не привиделось и в страшном сне. Я потерял разом любимую и двух лучших друзей.

Теперь сквозь домашнюю тьму я вглядывался в контуры ее тела. Я так и не понял, просыпалась она или нет.

Еще часа два я ворочался, перебирая день за днем нашу жизнь с Тигрой, вороша все самое неприятное и злое. Потом встал, вышел на кухню. Не зажигая света, сварил кофе. Какой тут — спать! Смотрел в окно, пока облака не начали бледнеть на востоке. Черные ломаные контуры крыш, и ни огонька — как в безлюдных горах. Лишь вдалеке едва заметно зеленел островерхий минарет, а за ним белым пятном выделялась колокольня. Ночи все темней.

В последние недели работы заметно прибавилось. После того, как я сам рассчитал и смастерил вспышку, что по нынешним временам считается задачей нетривиальной, заказы посыпались один за другим. Появление Тигры смешало все планы на день.

Я перебрался в кабинет, включил компьютер, придвинул ближе к себе старенький монохромный монитор. Пять лет назад Дрюха еще удивлялся, почему я его не выкину. А теперь я всерьез подумывал купить брайлевский экран и научиться читать кончиками пальцев. В наши странные дни это казалось логичным решением. Дни все темней.

К девяти утра я разобрал почту и сел считать предстоящие расходы. Отвлек звонок в дверь. Сонный курьер заставил меня расписаться в получении и сунул в руки небольшой плотный конверт.

Внутри обнаружилось письмо и плоский карандашик флэш-карты. Я развернул листок. Дрогнули руки.

«ЕСЛИ ЧТО-ТО СЛУЧИТСЯ…» — бросился в глаза Дрюхин торопливый почерк. Все буквы заглавные, и не одна к одной, а как рассыпанный горох.

«Если что-то случится», — писал он, — «то наше открытие просто больше некому доверить. Извини, Сав, что втягиваю тебя в это.

Последние годы я вел исследования бактерий-люминофоров для биоламп. Похоже, сейчас нас прикрывают. Лаборатория опечатана, компьютерные данные стерты. За мной второй день таскается тип из нашей службы безопасности.

Я знаю, что ты давно не касался специальности, но расчеты — посмотри флэшку! — будут понятны даже старшекласснику. Мы сделали новый источник, Сав!!! Совсем новый — не по форме, а по принципу. Наша новая бактерия просто сияет за счет сжигаемого кислорода. Я собирался назвать это «фотогорением».

Ты бы видел, как работает лампа! На решетку наносится слой культуры, вентилятор обеспечивает подачу свежего воздуха. Ни вакуумных колб, ни высоковольтных разрядов. Новый свет уже у нас в кармане.

А мои боссы — в ужасе. Они считают, что технология настолько проста и дешева, что мы не сможем ее сохранить в своей собственности. Когда я увидел, что «Технопарк» не в восторге, то решился на определенные шаги. Но боюсь попасть под серьезный пресс, поэтому — подержи эту флэшку у себя какое-то время. Когда все устаканится, я заберу ее…»

«Пресс» — это слабо сказано, Дрюха. Я воткнул флэшку в разъем компьютера и быстро просмотрел файлы. Здесь действительно было все — от протоколов генетической обработки материала до схемы сборки конечного изделия. При наличии минимальных навыков в микробиологии и химии биолампу можно было изготовить с нуля за пару недель.

Попади такая штука в общий доступ, самый жесткий и кровавый рынок — рынок света — развалился бы на куски.

Если, Дрюха, все это не вымысел. Хотя за вымысел обычно не убивают. Ты думал, что нашел сундук с сокровищами, и не обратил внимания, что твой клад тикает… А теперь эта бомба у меня в руках. И продолжает тикать.

Мне стало очень неуютно. Я едва заставил себя дочитать письмо.

«Когда все устаканится, я заберу ее. Наверное, перестраховываюсь, но так мне спокойнее — и за себя, и за Карена, и за Тигру. Особенно за нее — ты же знаешь, как она любит везде совать нос. А так я хотя бы уверен, что она останется в стороне от этой истории.

Будь здоров! Надеюсь, что до скорого!

Андрей».

С учетом обстоятельств последняя фраза звучала весьма специфически. Я добрел до дверей спальни. Тигра во сне раскинула руки-крылья. Волосы закрыли лицо фатой. Голая нога легла поверх одеяла. Дрюха, разве ты не знал, что твоя сестра не из тех, кто остается в стороне?

«Если что-то случится… Если что-то случится…» — повторял я раз за разом. Получался странный шипящий звук, как из-под патефонной иглы.