Страница 3 из 14
– Много деревень под затопление пошло?
– Да не знаю, может, двадцать, тридцать… Не особо много, у нас тут не Днепрогэс какой-нибудь… До моего села вообще полсотни верст, мне эти дела до фонаря. Говорят, поджигальщики тут кудряво зарабатывают. Один дом – двадцать пять рублей, поди плохо.
– Какие поджигальщики?
– Из санитарной очистки. Которые дно готовят. Приходят в деревню – там, к слову скажем, полсотни домов. Бензином побрызгал, факел бросил – вся работа. Вот и умножай.
Газик в очередной раз встал, пропуская колонну грузовиков с узлами, чемоданами и сундуками – пожитками, которые последние переселенцы увозили на новое место. Колонна шла медленно, рывками – пробираться по разбитой перегруженной колее тяжело было всем.
– Такая была дорога – никакого асфальта не надо! – высказал шофер и плюнул своей спичкой в окно. – Все побили своими самосвалами, черти! Хорошо хоть лесовозы сюда не пустили. Какой-то умный человек додумал весь вал на местах оставлять и в плоты вязать. Вода поднимется – сплавщики все соберут.
– Да ладно, – хмыкнул Трошин. – Этой дороге все равно жить недолго осталось.
– Эт-да…
Между тем рядом притормозила желтая «Нива» с помятым крылом. Из салона летели звуки радио: «Все могут короли, все могут короли…».
– Митрич! – в окно высунулась веселая молодая физиономия с рыжим пушком на подбородке. – Здорово!
– Здорово, Саня, – откликнулся шофер Трошина. – Как жизнь молодая?
– Жисть – только держисть! Скажи-ка, Митрич, возле балки дорогу не подмыло еще?
Трошин вдруг разглядел, что на задних местах «Нивы» сидят солдаты в пилотках. И вроде как с автоматами…
– Утром был, нормально там все, – ответил Митрич. – Проедешь.
– А-а, хорошо, – кивнула веселая физиономия. – А то вкруголя неохота переть.
Впереди появился просвет, и Митрич воткнул передачу. Газик с усталым скрежетом, дернулся вперед.
– Много тут у вас военных, – заметил Трошин.
– А как же! – солидно качнул головой шофер. – Тут и стройбат, и охрана для зэков, и вообще… За порядком следить надо, мародеров гонять. Как люди дома оставили, так всякое отребье повылазило.
– Тут еще и зэки?
– Восемьсот человек, а может, и тыща. На котловане работают. Привезли их на нашу голову. Уже пятеро сбежали, их неделю с вертолетом и собаками искали. Нашли…
– А эти, в «Ниве», вроде как с оружием… Опять, что ли, кто-то сбежал?
– Эти-то? Да, ну… Кассира в банк небось везут. Зарплату для леспромхозов получать. Там народу согнали – со всей области – дно чистить. Вальщики у них прилично получают. Суммы немаленькие возить приходится.
Митрич протяжно вздохнул и задумчиво пропел:
– «…Все могут короли»… Слышь, проверяющий, а что у вас там, в Москве, слышно? Правда, что ли, Пугачиха с Боярским женятся?
– Не знаю, не спрашивал, – рассмеялся Трошин.
2
На дороге стало почище, и Митрич включил наконец третью передачу. Но все равно, когда добрались до места, часы показывали уже второй час.
– Слышь, дальше не повезу – тут вокруг объезжать, считай, четыре километра, да еще и под горку – на обратной дороге не подымусь, заглохну. Тебе дойти быстрей – вон, по стежке, метров триста, там под горку, и сверху лесничество увидишь сразу.
– Как скажешь, – легко согласился Трошин и спрыгнул с подножки, окунув ноги в серую пыль.
Митрич бибикнул на прощание, развернулся и укатил, оставив Трошина посреди скошенного поля, наполненного стрекотом кузнечиков.
Лесничество являло собой порядком обветшавшую избу с навесом и парой сарайчиков. За кривой изгородью проглядывал огородик, довольно ухоженный.
У крыльца стоял, уткнувшись передом в куст крыжовника, заслуженного вида «Днепр» с люлькой. Под ржавчиной и грязью угадывалась изумрудно-зеленая покраска.
– Хозяева! – бодро крикнул Трошин.
На звук вышел старый мохнатый пес. Он лениво понюхал воздух и улегся в тени сарая, потеряв к гостю всякий интерес.
Наконец появился хозяин. Василий Андреевич оказался шустрым, ладно сбитым мужичком лет под шестьдесят. На селе люди зреют рано, вот и у него лицо было обветренное, опаленное солнцем, совсем стариковское. Но при этом было видно, что весь он еще полон сил, сыт солнцем, чистым воздухом, простой хорошей пищей и физическим трудом. Глаза с любопытством блеснули из-под козырька клетчатой кепки.
– Ты, что ли, командировочный? Долгонько добирался. Как звать-то? Пойдем, чаю быстро дам – и будем собираться, время не раннее.
Хозяин оказался очень простым в общении, и Трошин с первых же слов стал называть его просто Андреич.
Параллельно с чаем Трошин по карте и на пальцах объяснял хозяину, куда им надо попасть. Тот хмурился и кусал ноготь, и наконец вынес вердикт.
– Так это ж Орловская усадьба! Никак туда не добраться. Там вода уже неделю стоит. Все залило.
– Как залило? – Трошин переменился в лице и оставил кружку. – С верхом, что ли?
– Ну, не с верхом, скажешь тоже… Но я так скажу, мокровато там. Только на плоскодонке можно подойти.
– А есть плоскодонка?
– Есть… – задумчиво кивнул Андреич. – Но до нее идти надо. Километров шесть, по буеракам – если напрямик. Часа за полтора доберемся. А время и так не ранее.
– А мотоцикл?..
– Не, там мотоцикл не поможет. Слушай, а может, ну его? Завтра с утречка двинем, все успеем. А?
Трошин покачал головой.
– Тут вопрос очень срочный. Сегодня надо. Позарез.
– Раз надо – так пошли, чего расселся… – Андреич подергал рюкзак, утрясывая неизвестную поклажу.
– Андреич, а это зачем? – спросил Трошин, заметив, что попутчик повесил на плечо старую тульскую двустволку. – Надеешься между делом уток пострелять?
– Уток не уток, а оно так привычней. Я ж, считай, двенадцать лет егерем служил при охотхозяйстве. Без ружья как без рук.
Старый егерь взял, что называется, с места в карьер – Трошин едва за ним поспевал. Даже поболтать в пути не получилось – от быстрого шага сбивалось дыхание.
Они миновали небольшую светлую рощу, пересекли вздувшееся пологим бугром поле, за которым открылась кромка синеватого смешанного леса.
Дальше путь шел то между деревьями, то просекой, то чавкающим заболоченным низом, то склоном оврага. Буераков, как и обещал Андреич, встретилось предостаточно.
Наконец он остановился, переводя дух.
– Ну вот, почти пришли. Теперь еще малость бережком – и на месте.
Трошин сначала ничего не различил, но постепенно увидел – лес кончился, сквозь листву блестела большая вода.
Она начиналась в ста метрах от кромки лесного массива, под пологим склоном, и уходила едва не к самому горизонту. Вода была грязная, сорная, тут и там плавали сучья, пучки травы и всякий хлам.
– Гречишное поле тут было, – пояснил Андреич. – Теперь вот – море заливное. Чудно… раньше я тут пацаненком бегал, а теперь только вплавь.
– Ага, – кивнул Трошин, отдуваясь после долгого перехода. – Чудно…
Они обогнули холм, и их взорам открылась группа старых деревянных построек непонятного назначения. Небольшая часть их уже стояла в подступившей воде. Между крышами поднимался дым, слышался лай одинокой собаки.
– Старая лесопилка, – пояснил Андреич. – Там сейчас геологи остановились, мы у них лодку и попросим.
– Зачем тут геологи? – удивился Трошин.
– Ну, может, не геологи, географы, не помню.
– Геодезисты!
Андреич только махнул рукой.
3
За поваленным забором лесопилки их встретили трое небритых и довольно помятых мужиков в грязных спецовках. Один гремел ключами под кабиной армейского ГАЗа-вездехода, двое других колдовали с самодельной кирпичной печкой под навесом. Пахло кислой капустой и перегаром.
Андреичу были рады. Он быстро договорился насчет лодки, отказался от обеда, не забыв представить мужикам Трошина.
– А чего там промерять-то? – усмехнулся один, узнав о цели поездки. – Все, поезд ушел, там вода теперь.