Страница 4 из 9
- Сматываемся! - заорал Хантер и рванул Колдуна за локоть.
Над парком заметалось эхо. Андроид бил без промаха, короткими очередями, однако тварей было много. Вся округа кишела ими, они перли спереди и с боков. Колдун прищурился, отыскивая самую крупную. Ага, вот он, коренастый, почти квадратный самец. Мощная грудь, короткие кривые лапы с длинными когтями, широкая оскаленная пасть. Колдун сосредоточился. Зверь развернулся и цапнул ближайшего к нему кореша за холку. Затряс головой, как терьер, ломающий хребет крысе. Жертва взвизгнула и рванулась, оставляя в зубах нападавшего кровавые ошметки шкуры, а Колдун уже переключился на следующего. Новый зверь умело вспорол соседу живот. На грязный бетон хлынули кишки. С дюжину черно-белых хищников отвлеклись от людей и кинулись добивать упавшего. В воздух полетели багряно-черные внутренности, кольцо пожирателей сомкнулось. Добиваемая скотина орала. Вскоре на месте игрового зала «Макдоналдса» катался полосатый, воющий и визжащий клубок.
Когда Колдун развернулся к товарищам, в лоб ему смотрело дуло карабина. Хантер, оскалившийся, мертвенно-бледный в наступивших сумерках, пятился и бормотал:
- Мутант... Тварь из леса. Один из этих, а?
Колдун на всякий случай поднял руки и пояснил:
- Я родился в городе.
Объяснение не помогло. Наверное, рэнджер нажал на спуск, потому что громыхнул выстрел - но сам охотник уже валялся на земле, а его карабин был в руках у Батти. Хантер вытаращился на андроида.
- Ты на кого руку поднял, сука?
- Простите, сэр, но мой приоритет - защита человеческой жизни...
- Я родился в городе, - повторил Колдун. - Предки работали на фабрике по производству «Вельда», ну и вот... Так получилось.
- Сэр, - с издевательской вежливостью проговорил солдат. - Неважно, где вы родились. Но, если сейчас не пошевелите ногами, умрете вы здесь.
С юга, со стороны города, раздался вой. Кажется, к бело-черным спешило подкрепление, а, может, это был кто-то новенький.
Батти, все еще сжимая в руке карабин - винтовку он закинул за плечо - вздернул Хантера на ноги. Охотник трепыхнулся, но хватка у андроида была железная.
- Карабин отдай, - буркнул Хантер, отводя глаза. - Не буду я в него стрелять.
Поколебавшись не больше секунды, Батти вернул охотнику карабин. Стрелять тот и вправду не стал, но, когда они отступали по дорожке, мимо мертвого тира, мертвых аттракционов и мертвой горы, Хантер следил за Колдуном, а не за сцепившимися в обломках «Мака» кадаврами.
А с Вечерским надо было решать. Сгустились сумерки, от земли пополз туман, и вой на юге стал заметно сильнее. Вверху зелено мерцали кабинки колеса обозрения, с которых еще не полностью слезла фосфорическая краска. Вороньим гнездом темнел запутавшийся в «Американских горках» корпус вертолета.
Раненый все не умирал, хотя, по замыслу, давно должен был захлебнуться в собственной крови. Черная ее корка почти залепила умирающему рот, и андроид периодически счищал корку гигиенической салфеткой. Колдун подозревал, отчего Вечерский держится так долго, но высказывать подозрения не собирался. Андроид и Хантер опять препирались.
- Я не могу бросить человека, - говорил Батти.
- Программа не позволяет?
Андроид не ответил.
- Ладно. Не можешь бросить - грузи на мотоцикл, и почесали отсюда.
Из четырех мотоциклов, входивших в снаряжение отряда, два пережили падение и сейчас стояли у чертова колеса, сцепившись рулями.
- Его нельзя трогать, сэр. Он умрет, - упрямо повторил Батти.
- Да он и так покойник!
Вздохнув, Колдун присел на корточки рядом с Вечерским и положил ладонь ему на лоб. Раненый захрипел. Охотник стремительно обернулся.
- Эй, гаденыш мутантный, ты чего с ним делаешь?
Вечерский мучительно пытался что-то сказать. Колдун поднял глаза.
- Он хочет, чтобы мы оставили его здесь.
- Так ты и людей, сучара, читаешь?
- Не людей. Не всех людей. Тех, кто подключены к «Вельду».
Хантер недоуменно моргнул, и Колдун добавил:
- Это вроде компьютерного интерфейса...
- Пацан, «Вельд» - это дурь. И в башке у тебя дурь.
Раненый дернулся. Глаза его закатились.
- Он что-то транслирует, - тихо сказал Колдун. - Я не знаю, кому и куда.
Рука Вечерского шевельнулась, зашарила. Принялась ощупывать землю вокруг. Колдун подсунул под шарящую руку осколок стекла. Сжав осколок и так и не открывая глаз, Вечерский с силой выцарапал на фанере «ОСТА»... Буквы вышли кривыми, едва видными в последнем дневном свете. Пальцы умирающего разжались, роняя осколок.
- Откуда я знаю, что это не ты всунул ему в башку? - сварливо спросил Хантер.
- Вы же сами хотели его бросить.
Андроид молча подошел к мотоциклам и принялся приторачивать груз. Хантер поглядел на это, плюнул и злобно сказал:
- Как хотите. Придурки.
- А я не умею ездить на мотоцикле, - сообщил Колдун.
Батти обернулся.
- Сядете со мной. И вот еще...
Он подошел, на ходу расстегивая поясную кобуру с «Береттой».
- Стрелять вы умеете?
- Умел когда-то.
Колдун предпочел не уточнять, что стрелял лишь в компьютерном симуляторе. Андроид протянул Колдуну пистолет.
- Положите куда-нибудь, чтобы можно было быстро достать. С предохранителя не снимайте.
Колдун сунул «Беретту» в карман и порадовался, что у него в плаще такие большие карманы. И подумал, что неплохо бы во что-нибудь пострелять.
Вечерского они все же не оставили на съедение тварям. Поднатужившись, Батти перевернул одну из вагонеток детской железной дороги и накрыл ею раненого, как колпаком. Или крышкой саркофага. Колдуну показалось, что последний взгляд Вечерского из-под края вагонетки был благодарным - но в темноте легко обмануться.
Андроид ловко оседлал мотоцикл. Колдун пристроился сзади и, хихикнув, вцепился Батти в плечи. Плечи были тверже железа, все пальцы обломаешь.
На соседней «Ямахе» сгорбился Хантер, карабин за плечом, сигарета в зубах. Машины взревели. Вспыхнули белые лучи фар. Огибая развалины, они промчались к разрушенной арке входа, вылетели из парка и понеслись на северо-запад, к шоссе, ведущему в населенный пункт Барри.
Глава 2. Quid pro quo
Зверь просыпается в своем логове. Зверь просыпается в своем логове на третьем подземном этаже разрушенного здания, где он дремал, уткнувшись носом в передние лапы. Он спал и видел приятные сны об охоте и самке. Зверь открывает глаза, потому что сквозь бетонные перекрытия, сквозь метры кабеля и проводки, мотки изоляции, сквозь стылый осенний воздух над развалинами, сквозь наступающую ночь и впереди этой ночи несется Зов. Зверь открывает огромные глаза цвета янтаря и пружинисто вскакивает, он мчится - в кромешной тьме, в сыром запахе плесени и нежили, гнилого тряпья, давней беды - он мчится вверх по лестницам и переходам. Протиснувшись в дыру в кладке и миновав узкий, почти осыпавшийся земляной ход, он встает во весь рост. Зверь огромен, грозен силуэт его в сумерках. Зверь похож на волка, но в два раза крупнее любого волка, его глаза горят желтым, его шерсть черна, а на загривке чуть поблескивают седые шерстинки. Зверь не молод, но и не стар. Там, где он вылез из-под земли, некогда была автостоянка. Там ржавеют скелеты машин и желтеют скелеты людей, там с кузова на капот перепархивают жирные черные вороны. Заметив зверя, вороны срываются и стаей спешат туда, где еще тлеет закат, спешат на ночевку. Зверь пугает птиц. Иным вечером он был бы не прочь погонять ворон, но не сейчас, не сейчас. Сейчас ему надо спешить. Зверь срывается и длинными скачками несется вверх по улице, и за ним - по стенам домов, где выбитые окна, и гарь, и граффити, и царапины от огромных когтей - за ним бежит его тень, черная на красном. В нетронутых стеклах верхних этажей изламывается багровое солнце, вспыхивает в последний раз и гаснет, и дальше зверь мчится в сумерках. Мимо трехэтажных кирпичных особняков, ветхих деревянных домов, пустых коробок небоскребов; через город, в котором не осталось живых людей, где слышен лишь шелест ветра, да писк случайной крысы, да шепот теней - зверь выбегает на шоссе и мчится на север, туда, куда ведет его Зов.