Страница 67 из 69
2 Море, море, пароход, Маленький кораблик. Отразились в ряби вод Розовые сабли. Из высоких труб идет Голубая вата, Где же этот пароход Видел я когда-то? Где я видел кудри скал, Чаек в красном свете? Для кого я рисовал Пароходы эти? О, далекий край земли, Где по ровной глади Проплывают корабли В детские тетради? Где в раскрашенный блокнот Желтый, словно репа, Пробирался хитрый кот, Выгнутый свирепо. 3 Оглушительно дыша, Вышел он из камыша И глядит стрелою в цель. Устремляется газель Специально, чтоб упасть В поджидающую пасть. Тигр расправил для красы Африканские усы, Встал во весь звериный рост И раскручивает хвост. 4 Точка, точка, бугорок, Пара рог да пара ног... Неужели, неужели Это все, что от газели? 5 Ира! Ира! Ира — план, Посади меня в карман, Разверни свои бока, Подними под облака! С воротом распоротым Мы парим над городом, Наблюдая с высоты, Как горбатятся мосты, Как ложится ловко Синяя штриховка: То у круглой арки Разлеглися парки. То, косматей медвежат, Ели город сторожат. То идет по улице Лошадь меньше курицы, С белою попоною, С черною короною, С красною каретою, С гривою-кометою. 6 Точка, точка, запятая, Минус, рожица кривая. Ручка, ножка, огуречик — Вышел к морю человечек, И сияют на картинке Человечкины ботинки, И цилиндр, и часы, И кудрявые усы. И, подумав, я рисую Рядом даму голубую — Тонкую, унылую, Бледную и милую. Точки, точки, точки, точки, Черный пудель на цепочке. Дом, труба и из трубы — Дыма черные клубы. 7 А на пестром рынке Кринки да корзинки, Ходят да толкуют, Спорят да торгуют... Рыбьими салатами, Утками пернатыми, Виноградом, розами, Яйцами розовыми. 8 Шел однажды я по рынку, Спотыкнулся о корзинку... В этой маленькой корзинке Все товары хороши: Пудра, кружево, ботинки — Что угодно для души. 9 Ах, угодны для души Ваши мне карандаши! Молодые игры, Пожилые тигры, Храмы голубые, Дамы молодые, Небо, в небе колесо... Вы создатель их, Руссо... * ** Увы, весь этот мир не для меня! Неискренний, двуличный и пытливый, Я полюбил змеиные отливы И радуги угарного огня. Я полюбил разъятый, словно труп, Мой страшный мир в палитре увяданья; Но в оный час, когда из жестких губ Вдруг вылетит склерозное дыханье, И будет взгляд мой искренен и туп, Но страстного исполнен ожиданья, И я увижу смерть — совсем не ту, Что с детства мне обещана преданьем, — А дикий свет, нагую высоту, Вне образов, времен и очертанья... И вдруг пойму, что тяжкий подвиг мой, Ты — жизнь моя! Не пращуров наследство, А только путь бессмысленно прямой, Бессмысленно пустой, в нагое детство. И затоскую смертно трепеща; Приди тогда из облачных расселин И возврати мне тигра, солнце, зелень И музу старую под щетками хвоща.
Каменный топор
I Обработанный слепо и грубо, От столетий, как нищий, рябой. О, обглоданный веком обрубок, Путь истории начат тобой. От дубины в руке человечьей, От костра, покорившего жуть, Через смерти, дожди и увечья Начинает история путь. И идет по разбитым шеломам За атилловой скачкой коня По преданиям, с детства знакомым И дряхлеющим у огня. Низколобый, тупой и упорный, Он едва ли расскажет кому, Как стонали подземные горны И вселенная меркла в дыму. Как от самой последней границы, Где огонь разметал волоса, Отрывались свирепые птицы И летели гнездиться в леса. Как лилась раскаленная ворвань По звериным и птичьим тропам. Как от стонущей плоти оторван, Он в жестокие руки попал. И три ночи металась пещера, Заболевшая едким огнем. Человек, толстогубый и серый, Наклонялся над тонким кремнем. Неподвижный и чертовски быстрый, Он следил через бой молотка, Как растут разноцветные искры Сквозь змеиную шкуру песка. И когда на горячем квадрате Два кремня свой закончили спор, Он корой примотал к рукояти Этот первый в эпохе топор.