Развод

Чжан Дагэ взглянул на курицу, завернутую в лотосовые листья, – ничего, крупная. Жаль, дочка не вернулась, всем бы хватило.

Дочери девятнадцать, пора думать о помолвке. А то поступит после школы в институт, проку никакого, одни расходы. Когда кончит школу, ей будет уже двадцать, потом четыре года в институте – двадцать четыре; после окончания надо поработать два года – иначе, считай, напрасно потратили деньги на учение. К тому, времени ей стукнет двадцать шесть. Двадцать шесть! А девушка в двадцать пять уже никому не нужна, разве что какому-нибудь вдовцу. Надо срочно найти жениха – кончит школу и пусть выходит, нечего попусту время терять.

Вот сын – это боль его сердца!

Вдруг Чжан Дагэ увидел корзину со свежими цветами: поздними астрами, китайскими фонариками и хризантемами. Он забыл о сыне и, прищурив левый глаз, смотрел на цветы. Если хочешь купить недорого, не нужно таращить глаза и налетать так, как это делают господа в европейских костюмах, которые прогуливаются под руку с дамами в торговых рядах «Восточное спокойствие». Нужно равнодушно, с достоинством смотреть на товар. Как раз в этот момент цветочница встретилась глазами с Чжан Дагэ. Он быстро перевел взгляд на курицу в соусе и пошел дальше.

Да, сын – это боль его сердца!

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

1

Как умудрился Лао Ли привезти разом жену, двух детишек, постели, циновки, четыре сумки, большие и маленькие пакеты, два зонта, корзину с овощами, кувшин с пшеном, – до сих пор остается загадкой. Он, видимо, решил захватить все, с чем жена не могла расстаться, и сумел это довезти в полной сохранности. А раньше, бывало, купит какие-нибудь мелочи и боится потерять…

Через три дня он вернулся в Пекин, чтобы в оставшиеся два дня отпуска все как следует устроить.

Столы и стулья перевезли от Чжан Дагэ, сам Чжан Дагэ не мог зайти раньше четырех, и помочь вызвался Дин Второй. Он присматривал за детьми, но делал это так, что лишь прибавлял всем хлопот, как нарочно, путался под ногами. Только надумает Лао Ли поставить стол в одну из комнат, а Дин с детишками затеет там игру. Лао Ли взъерошит волосы и пойдет в другую комнату, а Дин с детишками спешит за ним. Станет Лао Ли искать молоток, а молоток – в руках у Дина.

Весь день пробегали зря: зонты все еще лежали во дворе, пшено высыпалось на землю, сумки да и остальные вещи валялись – ни одна не нашла своего места, и нельзя было поручиться за их сохранность.

Лао Ли наступил на коробочку из-под иголок, госпожа Ли дважды споткнулась о кухонную доску, потом что-то раздавила: Дин и дети прыгали от восторга.

Не было еще и четырех, когда пришел Чжан Дагэ. Стоило ему прищурить левый глаз, махнуть рукой налево и направо, и каждая вещь нашла свое место, даже пшено.

Все убрали, расставили, только фотографий и парных надписей не было. Чжан Дагэ несколько разочаровался в Лао Ли. Не ускользнуло от него и то, что Дин уже успел проткнуть только что оклеенные окна. Недаром Чжан Дагэ не любил таких людей, как Дин.

– Лао Ли, заходи завтра, возьмешь несколько картинок с пейзажами, парную надпись и свиток с изречениями – совсем еще новые.

Только сейчас Лао Ли заметил на стене белые пятна.

– Неплохо бы оклеить, – сказал он.

– Если бы знать, сколько ты проживешь здесь, тогда другое дело, а с какой стати для кого-то оклеивать? И потом, не станешь же клеить одни стены, надо еще и потолок, а то он будет выделяться, как пластырь. Это значит все передвигать. – Чжан Дагэ зажег трубку.

Услыхав о возможности нового переворота, да еще с такими сложностями, Лао Ли решил, что не стоит ввязываться в это дело, и кивнул головой. Это означало, что завтра он пойдет к Чжан Дагэ за картинками и парными надписями.

Чжан Дагэ ушел.

Вдруг Лао Ли вспомнил, что не пригласил его пообедать. А есть ли в доме обед? Во всяком случае, чайник чаю найдется! Он взглянул на стол в гостиной: там на фарфоровом подносе стояли чайник и шесть чашек, будто ждали, что кто-то придет и заварит чай. Но кто должен это делать? Кто в доме Чжан Дагэ принимает гостей и угощает их чаем? Лао Ли нахмурился. В это время решил раскланяться Дин Второй. Дети схватили его за руки и не отпускали.

– Пообедайте у нас, – просил мальчик. – Мама испечет лепешки с финиками.

– Лелешки, – вслед за братом пролепетала девочка.

Лао Ли вышел во двор проводить гостя и подумал: «Дети разбираются в приличиях лучше взрослых! Но какой смысл в приличиях?» Размышляя, он забыл о Дине Втором и спохватился, когда гость был уже далеко.

2

Госпожу Ли нельзя было назвать некрасивой. Лицо не очень выразительное, зато чистое, брови прямые. Вот только рот она держала полуоткрытым, показывая крупные зубы, и шумно дышала. Изяществом она не отличалась, а в ватном халате была вообще неуклюжей. В туфли добавляла ваты, чтобы изуродованные ноги казались больше, хотя из-под халата их вовсе не было видно. Ходила прямо, но иногда вдруг всем телом подавалась назад, – видимо, поправляла в Туфлях сбившуюся вату. Словом, она была хороша собой, лишь когда сидела. Она умела по-современному кланяться: опускала руки и резко наклонялась вперед, выглядело это весьма торжественно, но, казалось, она сейчас упадет.

Госпожа Ли поклонилась Дину Второму, затем Чжан, Дагэ, и хотя получилось это не очень естественно, она осталась довольна собой. Когда Чжан Дагэ сказал: «Хорошо, что еще не холодно», – госпожа Ли весьма кстати добавила: «Зима еще не наступила».

Расставив все по местам, она села на стул, опершись о спинку, и осмотрелась. Вообще-то ничего, только пусто очень. Ну и ладно. Не так уже это плохо. И потом, она здесь хозяйка. Нет свекрови, нет золовок, которые не спускали с нее глаз, только мужу придется подчиняться. К тому же, ведь это – Пекин! Пекин, конечно, Лучше деревни, но здесь столько премудростей.

Лао Ли все еще хмурился. Он поглядел на жену, хотел сказать: «Не могла, чай заварить!» – но сдержался и попросил:

– Налей чаю! – Он боялся, что она не поймет слова «заварить».

– О, я совсем забыла, – осклабилась госпожа Ли. – А заварка где? – Она произнесла эту фразу так громко, – будто обращалась ко всему Пекину.

– Потише! – сказал муж, он хотел добавить: «Здесь не деревня, где орут на всю улицу», – но опять сдержался.

Желая загладить вину, жена быстро нашла заварку.

– Ой, совсем забыла, воды же нет! – еще громче сказала она.

– Ну, потише же! – скрипнул зубами Лао Ли, и брови его образовали угол.

Она взяла чайник, потопталась на месте, видимо, поправляя вату в туфлях:

– Пойду займу кипятку у соседей.

Он покачал головой. Так и подмывало сказать: «Здесь не деревня, где можно все занимать!»

– Ма, есть хочется. – Девочка потянула мать за руку. Мать обняла ребенка, глаза ее покраснели. В деревне

дети уже спали бы, а здесь, в этом противном Пекине, и этого нельзя, и того. До сих пор дети голодные! Комнаты пустые, даже лежанки нет. Ни ящиков, ни воды – ничего не найдешь, а муж все хмурит брови. Сто Пекинов не сравнятся с деревней!

– Па, есть хочу. – Мальчик стукнул Лао Ли кулачком. Лао Ли поглядел на детей, перестал хмуриться.

– Сейчас папа пойдет и купит вам чего-нибудь. Пекин – не деревня. – Он взял кулачок мальчика в руку и спросил у жены:

– Что купить?

Жена не ответила, но на лице ее он прочел: «Откуда я знаю, что можно купить в вашем Пекине!»

– Па, я хочу земляных орехов и яблочек.

– Па, Лин хочет олехов, – пролепетала девочка.

Лао Ли рассмеялся, ему хотелось сказать детям что-нибудь ласковое, но он не нашел подходящих слов, накинул пальто и вышел из дома.

3

На улице продавали всякую всячину, но Лао Ли не знал, что купить. В самом конце улицы стоял книжный лоток; старый торговец складывал в корзину книги; среди них были «Дама с камелиями», «Путешествие Лао Цаня», первое издание «Лекций по математике», [20] выпущенное на тридцать втором году правления Гуансюя [21]. Лао Ли грустно взглянул на лоток и пошел прочь, потом оглянулся – продавец продолжал убирать книги в корзину, не обращая на Лао Ли никакого внимания. Возле лотков с мясом торговали горячими кунжутными лепешками. Подрумяненные зерна кунжута походили на раздутое брюшко комара. «Надо, пожалуй, купить лепешек», – подумал Лао Ли и тут заметил женщину, которая торговалась с продавцом чайников. Лао Ли подошел и купил сразу два чайника. Потом увидел печку, вспомнил совет Чжан Дагэ и приценился. Он был уверен, что переплатил, но решил при встрече скрыть это от Чжан Дагэ. И все же на душе у него было радостно: впервые в жизни он купил печку и уж наверняка не станет покупать вторую. Не страшно, если и переплатил. Печь вместе с трубой должны были прислать на следующее утро. «Куда же мне теперь идти, – думал он, стоя с чайниками в руках. – Что купить детям?»

20

[20] «Путешествие Лао Цаня» – обличительный роман Лю Э (начала ХХ в.). «Лекции по математике» -одна из книг начала ХХ в., когда Китай впервые стал знакомиться с точными науками.

21

[21] «На тридцать втором году правления Гуансюя» – 1906 г.