Страница 17 из 23
— Не думаю, чтобы они подозревали. Почему? Кроме того, у меня есть власть(?), они будут слушаться меня. В худшем случае(?). Им можно сделать то же, что и первой экспедиции(?), но я надеюсь(?), что это не будет необходимо. Это не очень приятно(?) делать.
Резкий взрыв фанатизма.
— Если понадобится, мы сделаем. Тут ставка(?) больше, чем несколько жизней.
Эвери вздохнул и потер глаза, как бесконечно уставший человек.
— Я знаю. Пути назад нет. Даже ты не понимаешь, как много поставлено на карту(?). — он посмотрел на холодные острые звезды. — Возможно(?) все это — вся вселенная (?) — все время и все пространство. — В его голосе звучала боль. — Это слишком для одного человека.
— Ты должен.
— Иногда я боюсь…
— Я тоже. Но это важнее наших жизней (?).
Эвери невесело рассмеялся.
— Я говорил тебе, Джугац, что ты даже не понимаешь, сколько…
— Возможно. — Холодно:
— Но ты зависишь (?) от меня так же, как и я завишу от тебя, может быть, больше. Ты должен будешь подчиняться (?) мне в этом.
— Да. Да, я буду.
Лоренцен не мог понять остальной части разговора: он перешел на такие отвлеченности, для которых у него не было слов. Но он услышал достаточно!
Он лежал в спальном мешке, и его начинал бить озноб.
Глава 14
Горный хребет неожиданно изогнулся внутрь, в то же время становясь ниже; склоны стали более пологими. Появились пастбища, деревья, луга и бегущие между холмами ручьи. Рорванцы убыстрили свой ход.
Еще один представитель их расы, одетый и вооруженный, как и все, встретился им. Раздались свистящие крики опознавания; Джугац и Силиш подбежали к нему и быстро посовещались, затем рорванец кивнул и убежал.
— Он пошел предавать новость, — сказал Эвери, поговорив с Джугацом. Вся деревня захочет встретить нас. Они очень дружественно настроены, эти рорванцы.
— Гм. — Гуммус-луджиль внимательно взглянул на него. — Кажется, вы все-таки неплохо овладели их языком.
— Да. В последние несколько дней я нашел ключ, и все встало на свои места. Очаровательная семантика у этого языка. Я все еще не до конца понимаю значения слов, не могу перевести обычный разговор.
— Да? В таком случае кто эти парни с нами?
— Это делегация в другой город, возвращающаяся домой после… делового совещания какого-то типа; я не вполне понимаю это слово. Они наткнулись на нас и довольно быстро поняли, кто мы такие. У них хорошие познания в астрономии, примерно на уровне нашего XVIII столетия, и Джугац быстро схватил все, что я рассказывал ему о подлинном устройстве вселенной — ее размерах и тому подобное.
Лоренцен не удержался от вопроса:
— Где же их обсерватории? Как они определили конечную скорость света?
Они не могут использовать метод Ремера в своей системе…
— Еще не знаю. — Эвери выглядел раздосадованным. — Не будьте таким догматиком, Джон. Разве наука обязательно должна развиваться тем же путем, что и наша?
Лоренцен замолчал. Нет смысла выдавать себя — о боже, нет! Иначе он рискует получить нож в бок.
— Подземные города, как мы и предполагали, — продолжал Эвери. — Этот обычай возник давно, несколько тысяч лет назад, когда климат был значительно холодней, чем сейчас. Подземное жилище требует меньше строительных материалов и их легче обогревать, но теперь это всего лишь традиция, как наше табу на наготу в общественном месте.
— И фермы у них под землей? — Фон Остен нахмурился, пытаясь понять.
— Нет, они никогда не развивали сельское хозяйство — круглый год здесь очень много диких съедобных растений. Но у них есть стада пастбищных животных, которых используют на мясо. Они содержатся по соседству, но не в самом поселке. Я не понял, почему: Джугац сказал мне, но я не могу найти им в родном земном языке соответствия этому слову.
Аласву прислушивался к их разговору, склонив голову набок, словно понимая, о чем идет речь. Несомненно, он понимает, подумал Лоренцен. В его желтых глазах был слабый радостный блеск.
— Неудивительно, что они оказались способны развить цивилизацию, сказал Торнтон. — Талантливая раса… вероятно, без первородного греха…
Вы не знаете, сколько их?
— Население многочисленное.
— Не менее ста миллионов, хотя в нашем отряде никто не знает точно числа. Здесь всего лишь маленькая деревенька, куда мы направляемся; но вообще у них нет больших городов, похожих на наши; они расселены более свободно.
Лоренцен взглянул на психолога. За неделю путешествия Эвери похудел, загорел, но в его внешности по-прежнему не было ничего впечатляющего, это по-прежнему был маленький круглый человек средних лет, добродушный, всякий сказал бы, что он скучный, но надежный, благожелательный, слегка застенчивый. И он принимал участие в каком-то грандиозном обмане! Какая-то цель сделала его столь безжалостным, что для него ничего не значили ни судьба двух кораблей, ни будущее семи миллиардов человеческих существ.
Лоренцен подобрался ближе к массивному, внушавшему спокойствие Гуммус-луджилю. Он едва не рассказал все турку…
Одна из гор, возвышавшихся на восточном горизонте, протянула отроги к самому морю. Когда отряд приблизился к одному из отрогов, показалось низкое укрепление, стоящее перед холмом. Окружающая земля была голой, вытоптанной тысячами ног. Деревья перед холмом становились толще, некоторые достигали трех метров в высоту, образуя рощу. Из этой рощи показались рорванцы.
Они двигались спокойно, говорили мало, не было того рокота возбуждения, который присущ земной толпе. Их было около пятидесяти или шестидесяти, определил Лоренцен, примерно поровну мужчин и женщин. Женщины были одеты в юбки и сандалии; четыре груди выглядели не по-человечески, но ясно свидетельствовали, что их обладательницы были млекопитающими.
Некоторые из мужчин держали мушкеты, остальные были не вооружены. Они окружили людей и держались в целом дружелюбно. Шелест разговоров послышался от толпы.
— Почему нет детей? — спросил Торнтон. Эвери передал вопрос Джугацу и, выслушав его ответ, сказал:
— Все дети в специальных… яслях, думаю, их можно так назвать.
Семейная организация здесь совершенно другая по устройству и функции, чем у нас.
Пробираясь сквозь толпу, они пришли к входу в холм — большому искусственному туннелю десяти метров шириной и трех высотой. Лоренцен заставил себя войти внутрь с трепетом: увидит ли он вновь солнце.
Толстые колонны поддерживали потолок туннеля, уходившего в глубь холма со многими ответвлениями во все стороны. Воздух был прохладным и свежим, Лоренцен видел в стенах вентиляционные отверстия.
— Хорошие насосы, — комментировал Гуммус-луджиль. — И они используют электричество. — Он кивнул на светящиеся трубки, размещенные на потолке и стенах и дававшие ровное голубоватое освещение. — Их технология не может соответствовать уровню 18-го столетия.
— Этого не следовало и ожидать, — сказал Эвери. — Многие инженерные изобретения в нашей истории были сделаны совершенно случайно. Если бы ученые прошлого тщательно изучили трубку Крукса, у нас задолго до 1900 года были бы радио и радар.
В коридоре было тихо, слышался лишь шум воздуха в вентиляторах и топот ног. Коридор тянулся под уклон добрых полкилометра. Заглядывая в боковые туннели, Лоренцен решил, что они, очевидно, ведут в жилые помещения.
Главный ход заканчивался в большой кубической пещере. В ней было много входов, затянутых какой-то тканью, похожей на шерстяную.
— Подземный город, — с сухой улыбкой сказал Эвери.
— У них, кажется, не очень много художественного вкуса, — сказал Лоренцен. Все помещение было мрачным, очень чистым, но без следа украшений.
Джугац что-то сказал, и Эвери перевел:
— Это новый поселок. У них не было времени закрепиться тут. Это скорее военный пост; я думаю, что женщины сражаются у них наравне с мужчинами.
— Значит, они не все объединены? — проворчал фон Остен.
— Нет. Я понял, что на континенте существует несколько отдельных наций. Теперь у них мир, они объединяются, но совсем недавно тут была серия ужасных войн, и поэтому все нации еще сохранили армии.