Степной рассвет

— Можно конечно и по-другому, но времени займет дополнительно недели две, никак не меньше. А время в нашем деле, Иван Олегович, дороже денег, а иногда и дороже человеческой жизни стоит. Неужели мы совсем ничего придумать не можем?

— Ну почему совсем ничего. Мысли пока крутятся вокруг убийства японцем одного из бойцов нашей охраны, но это отрепетировать очень сложно будет. Да и четыре счетверенных «Максима» объектовой ПВО и дежурное звено сильно снижают вероятность нормального взлета угнанного самолета.

Бочков, нахмурившись, задумчиво глядел в завешенное двойной сеткой окно юрты.

— М-да-а. Вот так история. Столько всего нагородили с охраной, что сами же себе трудности создаем… Иван Олегович, ты ж вроде говорил, что «Кантонец» у тебя главным придумщиком работает…

— Гм. Предлагаете ему про эту фазу операции рассказать?

— Почему бы нет?

— Но вы же сами говорили, что полного доверия к нему нет.

— Говорил и остаюсь при прежнем мнении, но дело важнее. И потом мы ведь можем и не привлекать его к самой инсценировке пусть лишь пару идей подкинет. Заодно и познакомите меня с ним. А то столько всего про него слышано да читано, а лично так до сих пор и не общались. Ну так как?

— Через полчаса доставлю его к вам. Разрешите идти?

— Идите.

…

Ехать в броневике Павле не понравилось. Шумно, тесно, запахи резкие и постоянное ощущение что сейчас непонятно откуда либо в спину сапогом прилетит либо какой-нибудь железиной по башке заедет.

…

— Лейтенант Колун по вашему приказанию прибыл, товарищ…

— Виктор Михайлович меня зовите. Ну, здравствуйте, товарищ постоянный нарушитель нашего спокойствия.

— Здравия желаю, Виктор Михайлович.

«Ну что, за отказ без карты летать меня прорабатывать будешь, дядя? По петлицам глядя, ты обычный пехотный полковник. Но, судя по тому как тянется перед тобой комэск… В общем скорее всего ты не просто левая какая шишка, а прямой начальник Горелкина, причем на несколько рангов выше его по должности. Это для меня минус. Но вот юмор у тебя присутствует это будет в плюс. В общем, поглядим…»

— Павел Владимирович, у меня к вам не совсем обычный вопрос. Если бы вы были японским летчиком, захваченным в плен, то какие обстоятельства вашего бегства из плена на самолете не вызывали бы у вас самого никаких сомнений в том, что этот побег не подстроен?

«Вот они чего задумали! Хм. А что, толково! Было бы толково, если бы японцы в штабе во всю эту липу поверили. Ладно, будем скрипеть. Давай, извилинка, помогай, родная. Что мы там им придумать-то могем? Может, пусть он И-14 с «Тюльпаном» и блоком 60-х угонит? М-дя-я-я. Такое предложение лучше не озвучивать…»

На лице прибывшего к начальству лейтенанта вдруг расплылась глупая улыбка. Старший майор госбезопасности удивленно вскинул брови. «Чего это он развеселился?».

— Что-то уже придумали, Павел Владимирович?

— Да нет пока. Просто я ваше, Виктор Михайлович, лицо представил, после того как вы выслушаете идею разрешить японцу угнать новейший истребитель с реактивными двигателями и блоками ракет.

— Хм. С юмором у вас все в порядке, это хорошо. Ну а другие идеи есть?

— Другие? Чего-нибудь родим, не совсем же мы пальцем деланные. Можно мне еще минут двадцать на раздумья?

— Конечно можно, хоть час. Чаю хотите?

— Не откажусь.

«Вкусный чай. Китайский наверное. Не зеленый, а вроде бы белый какой-то. Хотя в наши застойные годы его бы обозвали «Моча старого монгола». А что! Мы как-никак в Монголии. Гм. А это точно чай? Тьфу ты! Что-то мысли в голову всё какие-то дурацкие лезут. Да и хватит уже о ерунде думать, пора нам с тобой, извилинка, поднапрячься. Секретную технику мы им отдать не можем. Значит угонять ему надо дать самый дешевый самолет. Таким у нас тут является УТ-2. Самой естественной ситуацией было бы начать на нем проверять летную подготовку японца и вдруг… Гм. Что вдруг? Инструктор выпадает из самолета. Лети япу-сан на доброе здоровьишко. Бред! Гм. А если убрать бред. Летят они себе, летят и тут сбоку на них наваливается И-96 и… и точной двухпулеметной очередью убивает обоих летчиков наповал. И заодно поджигает бензобак или клинит М-11. А побег? А хрен с ним с побегом, зато подтвержденных сбитых добавится у пилота-киллера, которым будет лейтенант Колун. Правда за таких сбитых у нас не награждают. М-дя-я…»

Спустя минут сорок тягостных раздумий наморщенный лоб не старого еще лейтенанта разгладился. Правда не старым он был только по возрасту, а вот пару кубарей в петлицах носить начал уже года три назад. Хозяин юрты тактично, но интересом наблюдавший за процессом генерации идей, и сменой выражений на лице гостя, даже подался вперед с готовностью выслушать очередную бредовую идею.

— Э-э… Виктор Михайлович, а хорошие снайпера-пулеметчики у вас тут имеются?

— Гм. Наверное найдем парочку-тройку. А для чего это вами планируется?

— Представьте себе такую ситуацию. УТ-2 с японцем и проверяющим его летную подготовку инструктором шумит винтом в начале полосы. Еще секунда и тормоза будут отпущены и он начнет разбег. Сбоку от полосы примерно метрах в ста есть какое-то достаточно высокое строение, в котором открыто окно. То что за тонкой сетчатой занавеской расположен снятый со сбитого японского истребителя пулемет «Виккерс» с оптическим прицелом летчики не видят. Инструктор точно вовремя дает команду на взлет. В эту секунду из-за этого строения выныривает японский истребитель и короткой очередью сильно вспахивает землю рядом с самолетом. Почти одновременно с ним, огонь снайпера ранит обоих летчиков. Цель в принципе неподвижная, можно ведь зацепить так, чтобы не только оба живы остались, но и чтоб японец летных способностей не потерял. В общем, желательно ранить легко, но там уж как получится. Далее наш раненый инструктор командует японцу покинуть УТ-2 и бежать к укрытию и сам первый выпрыгивает из кабины на землю. Двигатель УТ-2 не заглушен. В этот момент кодекс «Бусидо» дает самураю другую команду, противоречащую словам какого-то трусливого гайдзина…

— Достаточно. Остановитесь, Павел Владимирович. Вы случайно прозу писать не пробовали?

— Пробовал много раз. Правда, как ни стараюсь что-нибудь художественное написать, все время какая-то публицистика получается.

— М-да-а. Нет, вы не думайте, что я над вами смеюсь. Идея ваша мне очень понравилась, но как-то это все… необычно, что ли… и еще очень и очень рискованно.

— Конечно рискованно. Ну а как вы думаете, такой рассказ раненного японца выслушают штабные японцы?

— Ну а кто станет тем инструктором, которого наш снайпер ранит?

— Да хоть я же и стану. Вот только жаль, что потом вместо продолжения боевой работы мне лечиться придется… Хотя… А в кино у нас как попадания пуль в человека изображают, а? Вот если бы нам пиротехника какого завалящего… Но только чтоб натурально все было им сделано. И пусть всю эту пиротехнику только на пилоте-инструкторе навешают, а самолет по-настоящему пулями решетить придется. Японцы ведь не дураки, и перелетевший к ним борт обязательно досконально осмотрят. Вот поэтому так же как и у японца все повреждения УТ-2 должны быть настоящими. Бензобак ему пробить бы, да так чтоб топлива ему только через линию фронта перелететь хватило. Вот тогда ему точно поверят.

— А если он не долетит и на нашей стороне упадет?

— Ну, тут вообще желательно его полет на всем пути к линии фронта с земли прикрыть. Может, дать войскам приказ на временное отступление. Или запретить вести огонь по своим самолетам. Ну, кроме пары снайперов, которые пусть из снайперских винтовок ему крылья хорошенько продырявят. Да мало ли что еще? И вот еще что. Этот побег ни в коем случае нельзя организовывать у нас на базе. На другом аэродроме, пожалуйста, а у нас бесполезно. С нашими-то мерами безопасности в жизни такое невозможно. В общем, пусть этот самурай сначала попадет к нам и углядит все разрешенные его взгляду технические секреты, а потом пусть его перебросят на другой аэродром расположенный относительно недалеко от линии фронта. И обязательно нужно подгадать под реальный налет японцев, а то они начнут искать того героя который освободил пленного своей меткой очередью. И если этот «воздушный дракон» не окажется сбитым в том вылете, то у них могут появиться очень серьезные подозрения.