Избранница Павла

— Михалыч. Я тебе конечно не шибко какой военный авторитет, но постарайся поверить. Если уж настоящая война начнется, то годы пройдут пока с врагами замиримся.

Старый мастер, удивленно поглядел в глаза летчика. На его испачканном лбу появились морщины раздумья. Пара белых мотыльков настойчиво ломилась сквозь толстое стекло тусклого переносного фонаря. Перед сараем, за освещенным кругом, притаилась плотная темно-синяя тишина, слегка нарушаемая шелестом листвы и ночным птичьим гомоном.

— Неужто такую беду допустят, а Паша? Что-то, мне не верится.

— Я тебе, Михалыч, лекции читать не буду. Просто подумай, сколько народу сейчас живет у нас. Миллионов за полтораста, ну пусть даже к двумстам? Одна десятая от этого числа будет численностью полностью отмобилизованной армии, без совсем уж старых призывных возрастов. А теперь прикинь, сколько сил нужно врагам иметь, чтобы хоть на что-то надеяться. Прикинул? Вот и подумай, если враги не совсем идиоты, то КАК им такую махину побеждать. И если они все же решатся на это, то КАКАЯ это будет война? А, Михалыч?

— Страшные вещи, ты рисуешь. Но чую, не дуришь меня старого, хоть и тяжело мне такое представить. Ну ладно, вояка! А бюро твое конструкторское, тут каким боком?

— А мне с тобой работать понравилось. Вон, за каких-то тройку-четверку часов уже основу стендового макета сделали. А во время войны, ты бы с такой работой без пайка точно бы не остался.

— Да я и так не останусь. Железки всегда чинить потребуется. Что в мирное время, что в военное.

Павла уже открыла рот, чтобы ответить на это, как за спиной послышался удивленный женский голос.

— Вы что, ночевать тут собрались?! Дядя Савва! Павел Владимирович! Уже полвторого ночи, а вы тут…

Закончить свою недовольную фразу у девушки не получилось, видимо, из-за боязни обидеть мужчин. Пауза была недолгой. Первым сориентировалась Павла, и тут же провела саркастическое контрнаступление.

— Так, так, товарищ инженер по технике безопасности, почему это вы в ночное время по городу без сопровождающего передвигаетесь? Какими такими средствами вы себе личную безопасность обеспечили, а?! Или, может, у вас разряд по самбо имеется?

— Да вы…, я…

Девушка обиженно надула губки и уже хотела ответить что-то резкое, как между сторонами разгорающегося конфликта, появились миротворческие силы в лице местного "Кулибина".

— Х-хе. А ну тихо, молодежь! Хотя по ночам в одиночку ходить конечно не годится, тут ты прав, Паша. Но ты, старший лейтенант, на нее не рычи, не рычи. Маринка у нас девица боевая, себя в обиду не даст. Да и правда, что-то заработались мы нынче с тобой. Давайте-ка лучше вместе чаю попьем.

— А я вам, как раз, тетикатиных пирогов принесла.

— Спасибо вам, Марина. И не сердитесь на дурака, все никак к мирной жизни не привыкну. Вот и нервничаю, когда безопасность нарушается.

"Одну сказанную глупость другой глупостью прикрывать собрался? Мда-а-а. Сейчас начнется." Но если собеседники и заметили мелькнувший в речи предмет будущей разработки, то пока виду не подали, и шпионка в теле командира Красной Армии, на некоторое время успокоилась. Чайник быстро закипел на электрической спиральной пружинке уложенной в огнеупорное ложе.

— А, что это тут у вас такое получилось?

— Это вон у него спрашивай. Он автор энтой затеи.

— Это, Марина, вообще-то модель-макет компрессорного реактивного двигателя. "Упс! Язык мой враг мой. Чего я распелась!? Не… Очередной щелчок доской по морде, чтобы за языком следила, и хватит!".

— Только, …э-э-э…, Марина… Вообще-то это государственная тайна. Так что, придется мне взять у вас подписку о неразглашении.

— Ну уморил, Пашка! Да нашу с тобой работу даже на базаре не купят, а ты военная тайна. Тоже мне выдумал.

— Михалыч, уж тебе-то точно должны были стать понятными перспективы развития этого агрегата! Ты же почти все понял, или нет? Да, пока еще не военная тайна, но уже точно государственная. Все! Дальше не обсуждаем, и так уже никакой секретности не получится.

— Эх, Паша, Паша! Кто ж так тайны хранит. Горе ты мое! Я же специально сказал, чтобы ты со мной согласился. Посмеялись бы, на том бы и весь интерес к этому закончился. Настоящая секретность там, где о секретности ни слова не слышно. Эх ты, конспиратор с крыльями!

"Вот ведь… Ишь ты! Как это оказывается неприятно, чувствовать себя круглой идиоткой. Прав аксакал, только что можно было все к шутке свести. А теперь придется этих добровольных помощников вместе с Люлькой "в обойму вставлять". Ну, Михалыч! Хотя такого "старого моржа" в ОКБ по любому желательно иметь. Так чта… дарагие расияне…".

— Ну и жук же ты, Михалыч! Вернул мне, считай поровну счет. Но у меня есть решение этого уравнения. Раз вы с Мариной, все равно, уже частично в курсе дела, значит вам надо выдать официальный допуск с подпиской о неразглашении. Будете в проекте участвовать? Михалыча главным слесарем-наладчиком оформим, а вас Марина, инженером-технологом, чтоб к документации поближе. Ну как? Хотите узнать откуда у этой идеи ноги растут? Тогда пишите обязательство. А не напишете, мучайтесь гаданием на кофейной гуще!

— Хэх! Ну и завернул, стратег! А ежели я сам шпиен, что тогда?

— Был бы ты шпион, уже давно бы в мое предложение зубами бы вцепился, а тебя еще уговаривать, как десятиклассницу надо. Простите Марина. Это я образно говоря…

- "Образно говоря", Хм. И кто тут из нас двоих жук? А, Маринке-то зачем эту бумагу подписывать?

— Дядя Савва! Мне ведь тоже интересно. Расскажите, Павел. Мы же, правда, никому не расскажем.

— Ладно уж. Вам обоим, как… первопроходцам, стоявшим у истоков, так и быть, расскажу. Обещаете допуск подписать?

— Да согласны! Не томи уже, бюрократ военный! Говори, и чай прихлебывать не забывай, а то остынет.

— Ну, слушайте. В 20-х годах в международном научном мире шла дискуссия о путях развития авиации. Сами знаете, какие тогда были самолеты. Полотно, дерево, рояльная проволока, и чуть-чуть стали и алюминия. Но часть научных гениев все же заглядывала подальше. Искали перспективы. Куда работать, и на что нацеливаться, в плане совершенствования, в беспредельные дали инженерной фантазии.

— Гляди, Марин, прямо как деткам сказку рассказывает. Не скучно с ним будет, а?

— Дядя Савва! Вы опять?! Дайте послушать!

— Михалыч, не бузи! А то, вместо расширенной, выдам вам сокращенную версию.

— Молчу, молчу.

— Вообще-то идеи таких двигателей еще Кузьминский в конце XIX в начале XX веков высказывал, но тогда это никого не заинтересовало в России. А вот в середине 20-х у нас в стране стала складываться довольно сильная научная школа Стечкин, Брилинг, Уваров. В общем началось дело, публикации пошли. Расчеты появились, опыты стали проводить. Вроде бы даже опережать заграницу стали. И тут бац! В конце двадцатых, и в начале тридцатых и у французов и у англичан и даже у итальянцев появились прототипы стендовых макетов таких вот двигателей. А недавно я узнал, что уже и в Германии их строят и даже на самолеты ставят. А у нас тишина, если что-то и делают, то в глубокой тайне. Про успехи ни гу-гу. Оно и правильно, светить такое раньше времени нельзя. Но вот, новая информация такова, что скоро у фашистов в Италии и Германии появятся уже реактивные самолеты. А вот мы, из-за нервной обстановки в отечественных институтах, похоже начинаем отставать. Инициативы групп энтузиастов и отдельных самородков у нас все больше на нет сходят, боится народ свою голову высовывать. Никому под раздачу попасть не хочется. А откуда у меня эти сведения, рассказывать вам я права не имею, так что в этом придется вам верить мне на слово…

— А зачем вообще эти твои, как их там, реактивные двигатели нужны? Летают же на бензиновых и рекорды скорости вон ставят.

— А затем, Михалыч, что при приближении самолета к скорости звука, воздушный винт теряет свою тягу. Замкнутый круг выходит, чем тяжелее самолет, тем мощнее и тяжелее нужен мотор, а моторы уже почти к пределу мощности подобрались. Ну две тысячи лошадей, пусть две с половиной сделают и амба! Семьсот, ну может семьсот пятьдесят километров выжмут и все, приехали – станция конечная. Чтобы поршневой истребитель мог летать со скоростью 1000 км/ч он должен весить 15 тонн, сейчас столько тяжелые бомбардировщики весят. Такую тяжеленную дуру попробуй еще от земли оторви. И уж воевать на таких монстрах я никому не пожелаю. А вот для реактивных движков и скорость звука не фатальная проблема, а так, всего лишь очередной рубеж, который будет покорен и скоро забыт. Ракеты ведь уже давно скорость звука преодолели. А такие, как мы сегодня изобразили, компрессорные двигатели позволят строить самолеты нормального веса со скоростями от 800 километров в час и выше…