Пришлые и ушлые

— А что вам еще остается. Пока я для вас единственный помощник в этой крысиной норе. Впридачу у меня есть знакомец, который, в общем, неплохо знает и паучьи норы и может изрядно помочь.

— Тот самый Ухорез? — подняла бровь лекарка, вспомнив упомянутое при ней имя.

— Не все ли равно, госпожа. Побеги из тюрьмы были. Три. За четыре сотни лет.

— Звучит воодушевляюще — усмехнулась грустно илитиири.

— И тем не менее — шанс есть. Но для этого мне надо ходить. И не только под себя. Не сочтите за казарменный юмор — пояснил толстяк.

В другой раз эльфийка не замедлила бы дать нахалу отповедь. Но сейчас промолчала, прислушиваясь к тому, как себя ведет в ее сумке спрятанная в красивом но маленьком пристанище душа богини. Или сама богиня? Галяэль не очень хорошо понимала — есть ли у богини душа. Потому старалась не слишком задумываться над такими сложностями теологии. Только не понятно было — это знак свыше или к бедам жрицы никакого отношения не имеет, мало ли у богинь причуд.

— Больно уж благородно звучит! — заявила вместо молчащей хозяйки Экка.

Толстяк шумно вздохнул.

Потом старательно подбирая слова начал говорить:

— В одиночку ничего не добьешься. Большую прибыль может дать только совместная работа. Если она на доверии — тогда не надо тратить массу сил и времени на контроль и проверки. В жизни всякое бывает — и удачи и провалы. А свою шайку — ну или звезду — надо беречь, проверенные люди дорогого стоят. Сейчас не повезло — ну так зато повезло выжить в Долине и оттуда ноги унести. Значит — живы будем — выкарабкаемся. Еще попируем!

Экка, внимательно слушавшая ответ, кивнула и перекувыркнулась через голову. Сидевшая на скрипучем колченогом стуле лекарка успела только немного удивиться такому поведению служанки, как и ее сбило с рассыпавшегося на куски сидения. Падая, она успела заметить, что входная дверь в лачугу грохнулась плашмя на пол, в комнатушке словно прошел маленький смерч, подняв столбом пыль и всякий мусор. Это было более чем странно, и еще страньше было то, что упав на грязный пол, Галяэль не могла двинуть ни рукой ни ногой, только немножко получалось смотреть вправо–влево. И сказать ничего тоже не выходило. Судя по тишине — а уж Экка обязательно должна была возмущенно завопить — то ли эльфийка оглохла, то ли тут не обошлось без магии. Легкий озноб, покрывший кожу гусиными пупырышками, говорил, что да — это магия. Незнакомая, непонятная и неприятная магия.

Тут же пришлось убедиться, что не оглохла все‑таки — в комнату бесшумно сквозь проем выломанной двери скользнули три силуэта. Последний, обернувшись в проем внятно и грозно сказал на квенья:

— Квартальный, свободен! Язык на привязь, а то отрежу, рапорт будешь писать не раньше, чем завтра. Все, убирайся и своих людей забери. И чтобы — ни гугу!

Проморгавшись от сыпавшейся на лицо пыли, лекарка сумела оценить ситуацию.

Плохую ситуацию, чего уж там.

В комнате явно патруэль дроу в таком же составе, что ей довелось видеть на улице — маг, двое воинов. Все — мужчины. Но это не тот патруэль, что она видела, хотя одеты вроде и так же, но лица другие, это для людей и орков все илитиири на одно лицо — темнокожее и красноглазое, а сами дроу отлично друг друга отличают. Значит тут отиралось несколько поисковых команд, одной вот повезло. Красиво взяли, без сучка и задоринки, пикнуть не дали. И не пошевелиться.

— Я же говорил, что сами справимся — немного нервно и чуточку хвастливо сказал маг–недоучка. Видно было, что гордость его просто распирает.

— Кто ж спорил? — весело отозвался один из воинов, быстро и умело осматривая левую часть комнаты, в то время как второй так же уверенно проверил правую и чулан.

— Чисто — сказал из чулана второй воин.

— Чисто — отозвался первый. Вылезший из чулана аккуратно и бережно снимал со своих доспехов и шлема обрывки паутины. Маг помог ему, после чего с максимальным почтением паутина была возвращена в чулан. Второй, тот, что весельчак, мазнул взглядом по лежащей эльфийке и встал так, чтобы видеть и вход и всех троих поверженных.

— Так–так–так, это мы очень удачно зашли! — заявил маг и от его слов эльфийку передернуло. Как‑то очень уж пошло это все прозвучало и такое неприкрытое торжество и какое‑то нехорошее веселье было в этой, в общем‑то ходовой фразочке. Впрочем, на физиономиях спутников мага было тоже очень гадкое выражение. В этот момент почему‑то вспомнилась рожа того покойного светлого эльфа, что сейчас наверное несет службу в рядах мертвого войска нового хозяина Долины Мертвых Цветов.

Голову было не повернуть, но краешком глаза лекариня увидела свою голую коленку, когда упала, платье задралось, и сейчас она лежала в самом непристойном виде. И сделать ничего нельзя. Воздух вокруг словно сгустился и не пошевелиться никак. Не паралич, мышцы и нервы работают. Но никакое напряжение не позволяет шевельнутся.

Даже пальцами не пошевелить, только глаза двигаются.

— Определенно мы удачно зашли! — продолжал ликовать маг.

Вся троица умело и быстро обыскивала комнату, при этом не переставая контролировать обстановку. Видно было, что ученые и умелые. Маг не забыл поставить на вход пару ловушек и сигналов — эти заклинания Галяэль знала и потому сумела понять, что он там возится.

— Так–так–так, а это что? — опять ж как‑то очень гнусно обрадовался маг, потрошивший лекарскую сумку и вытянувший оттуда и странное оружие пришлых и статуэтку танцующей эльфийки.

— Очень интересно! — отозвался первый воин, с большим интересом разглядывая и то и другое.

— У меня находка не хуже — отозвался второй, показывая приятелям взятый у Экки грисс

29.

Некоторое время, которое для Галяэль тянулось мучительно долго и показалось просто часами, хотя конечно прошло всего несколько минут, патруэльные стражи разглядывали восхищенно трофеи, напоминая при этом не свирепых и умелых мужчин, а маленьких детишек в лавке игрушек. Лежа на полу, в растрепанном и неприличном виде, недопустимом для любой порядочной илитиири, да еще под взглядами троих незнакомых дроу, лекариня физически страдала, вдвойне — оттого, что все рухнуло. Это — конец. Самый настоящий конец всему. Всей жизни. Даже мелькнула мысль — может быть, было лучше остаться в долине, в виде думающего зомби, или как назвать мертвяка, сохранившего свой разум… Даже заскрипеть зубами не получалось, полная обездвиженность, как ни напрягай мышцы.

Оторвавшись на минутку от восторженного обсуждения наград за успешную победу, маг–ученик липким взглядом не торопясь мазнул по обнаженному телу распластанной женщины и, хохотнув, сказал:

— Спорю, что она сумеет себе оторвать пару костных выступов!

— Принимаю! Она не настолько сильна, чтобы у нее это получилось.

— Пять серебрушек?

— Я в доле! — вмешался третий.

— Поднимаю!

— Эй, эй, только без твоих штучек! Магия тут — спору конец, ты в прогаре! — встревожился воин–спорщик.

— Я правила знаю — обиженно надулся маг.

— Вот и отлично — весело кивнул третий.

— И калечить нельзя, ты это тоже помни, третьего дня приказ читали про дураков из 18 патруэля, так что имей в виду! — напомнил второй воин

— Да что вы дуете мне в задницу! Не первый выход! Всех сдадим в лучшем и надлежащем виде!

— Кстати толстый вроде как дохнуть собрался — тревожно заметил один из воинов.

— Это я сейчас поправлю — покладисто заметил маг, потер ладони, разогреваясь перед заклинаниями и подойдя к постели с раненым, достаточно умело провел пассы лечения, восстановления крови и заживления ран. Лекарка не могла не признать, что этот, хоть и мужчина, а понимает в магическом ремесле лечения весьма неплохо.

— Шорг Невинный взгляд, он же Бархатные глазки у меня не помрет, он у меня прибудет в Подземелье Справедливости целеньким и крепеньким. Что молчишь, жирная тварь? Ответить не можешь? Конечно, не можешь. Ничего, у Искателей Справедливости будешь птичкой петь, там вашу крысиную людскую породу любят. Потрошить. Ладно, куда красотку положим? На полу грязно и жестко, а тут вся постель в кровище.