Пришлые и ушлые

Напрасно. В пустой комнате был только кошак, и даже выражение его морды было унылым. Галяэль упала на постель и — неожиданно для самой себя — расплакалась. И сама не поняла как — тут же уснула, словно провалилась в темную воду. И тут же вскинулась одурело, увидев снова черные бронированные спины и затылки шлемов и победный прыжок странных квадратных воинов в гущу илитиири. Опять этот же сон приснился.

Неподалеку злобно ругалась с кем‑то Экка. Потом возмущенно взвизгнула, раздался топот, пыхтение и какая‑то нелепая возня. Галяэль откинула полог шатра. Кошак без беспокойства, но с любопытством смотрел в сторону входного проема, куда только что ввалился странный многорукий ком.

Оказалось, что это всего лишь Экка, вцепившаяся мертвой хваткой в мальчишку–подростка. Странный был этот малый, какой‑то непривычный глазу.

— Хозяйка! Я этому остолопу говорила, чтобы не ходил! А он идет! — возвестила самым своим трагическим голосом Экка.

— Что нужно? — не слушая толком и надеясь на вести о муже, перебила слугу илитиири.

— Высокочтимая госпожа Галяэль! — изысканно и манерно поклонился юнец.

— Да говори же, наконец!

— Некто, известный вам, нижайше просит вас о помощи в лечении, потому как для вас небезынтересны будут сведения, коими лицо вам известное обладает! — так же выспренне закончил малый. Сказано было это более чем вежливо, только никак не сочеталось с взглядом этого подростка. Наглый был взгляд, дерзкий и вызывающий и эльфиня почувствовала себя совершенно странно — словно этот малый нагло полез ей под платье. Так на нее смотрели в последний раз в покинутом и уже вымершем трактире, там — в Долине.

— Веди! — велела Галяэль, прихватывая колчан и лук и забирая увесистую сумку с набранными в караване лекарствами.

— Прошу покорнейше следовать за мной — поклонился юнец и скользнул взглядом по груди эльфийки. Так, словно руками схватил и помял.

— Знаешь, если ты еще раз так на меня посмеешь смотреть — я обещаю, что выколю тебе глаз — резко сказала дроу. Парень нисколько не смутился, коротко хохотнул, но взгляд отвел. Шлепнул игриво по заднице взвизгнувшую гоблиншу, тут же отскочил в сторону и останавливающе протянув ладонь, заметил как ни в чем ни бывало:

— Почтенная Экка! Вам не стоит убивать меня сразу. Потому как и вас тоже ждет приятный сюрприз!

Гоблинша, тем не менее, попыталась его пнуть, но промахнулась — этот малый был действительно ловок. Он ухитрился увернуться от второго пинка и выскользнул в проем, успев и приглашающий жест сделать.

Эльфийка не раздумывая последовала за ним, прикидывая, что когда она наконец узнает, что с ее мужем — колоть глаз этому наглецу не будет, но за вихры оттреплет в свое удовольствие. Это несколько развлекло ее по дороге, судя по пыхтению — Экка тоже лелеяла планы ужасной мести. Идти пришлось довольно долго, запомнить дорогу было очень трудно — пошли какие‑то трущебы, тесные улочки, залитые помоями, проходные темные дворы и весьма неприятного вида жители, впрочем в этих лабиринтах юнец ориентировался легко и был, как рыба в воде. Грязища тут была изрядная. Вонища тоже имела место и потому попавшиеся навстречу трое темных эльфов — два воина и маг странно смотрелись в этой клоаке. Они тоже удивленно вытаращились на эльфийку, но тут же спохватились и опустили глаза.

Илитиири была готова поспорить на что угодно, что после этого она дали крюк и вернулись обратно.

Юнец открыл обшарпанную дверь в двухэтажный ветхий домишко и глянув по сторонам, пропустил в жилище обеих женщин, после чего вошел сам и дверь запер. Гоблинша тут же встала в оборонительную стойку, вжикнув выдернутым из ножен кинжальчиком, но Галяэль уже заметила в глубине комнаты койку, на которой лежала знакомая туша. В воздухе пахло кровью и какими‑то лекарствами.

— Создается впечатление, что встреча с почтеннейшими коллекционерами была горячей, оживленной, но прошла несколько неожиданно — успокоила эльфийка слугу и шагнула к койке. Гоблинша несколько умерила прыть, но кинжал прятать в ножны не стала.

— Что ты знаешь о моем муже, человек? — жестко и напористо спросила Галяэль лежащего плашмя трактирщика. Тот закряхтел, заворочался, отчего койка жалобно заскрипела, вытаращил свой глаз, который только один и торчал из‑под тряпья, обматывавшего ему голову. Голос у него тоже был словно раненым — слабый, севший какой‑то.

— Будьте здоровы, уважаемая лекариня! Очень рад, что вы почтили меня, убогого, своим присутствием! Но что я должен знать о вашем уважаемом супруге?

Эльфиня словно обессилела в момент и села на трехногую грубую табуретку, уронив руки. Она ушла бы тотчас. Если бы знала куда идти. Идти же было некуда. В носу защипало, но она взяла себя в руки, плакать при этих все было совершенно невозможно.

— Хозяин пропал вчера на рынке — вклинилась гоблинша. Она почувствовала, что хозяйка сейчас не в состоянии что‑либо говорить и вмешалась на свой страх и риск. Кроме того, раз уж хозяйка отказалась от таких проверенных веками на практике всем гоблинским методам получать сведения — почему бы не испробовать этот источник, благо мерзкий толстяк, отнявший у Экки 'славный кинжальчик', все‑таки был пронырой и мог быть полезен. Других‑то вариантов просто не было. Одновременно глазами Экка обшарила всю комнату, надеясь увидеть знакомый мешочек, но огорчилась, не увидев.

— На каком рынке? На орковском? — через силу спросил толстяк.

— Нет на эльфийском, в Городе — ответила гоблинша.

— Зачем же вы туда поперлись? — простонал не очень вежливо трактирщик. Услышанное явно его огорчило.

— Не хотелось покупать у орков — пояснила гоблинша.

— Понятно. Ну да, конечно. Извините. Как пропал? Вы не видели друг друга?

— Нет. Мы с хозяйкой были в том ряду…

— Где всякая женская одежда — вежливо, но с уловимой ехидцей подсказал юнец.

— Разумеется. А хозяин пошел в ювелирный ряд. И на встречу уже не пришел.

— И встречаться вы решили, конечно, у фонтана? — еще более почтительно, но с еще большей дозой яда молвил мальчишка.

— Да, именно так, а ты точно получишь от меня…

— Кинжалом в глаз? — вежливо до откровенной издевки, осведомился малец.

— Шилом в жопу! — взвилась Экка и тут же испуганно прижала уши: 'Прости хозяйка!'

Илитиири не обратила внимания на такую грубость в ее присутствии. Не такое слыхала. Спросила только:

— Человек, ты можешь помочь мне найти его?

— Думаю, что да, госпожа лекариня. Тем более он по–прежнему мой командир, формула роспуска звезды не была произнесена, потому могу ли я рассчитывать на лечение?

— Ладно. Что с тобой случилось? — дроу вообще‑то собиралась уйти из этой крысятни, да и ушла бы, но получалось так, что этот рыхлый прохвост был и впрямь последней надеждой. Не идти же к главам города, почитательницы Ллос и вникать не стали бы в проблемы пришлой жрицы блудной Эйлистири, даже не горожанки, беженки, не имеющей тут ни родни, ни связей это Галяэль знала точно. Только позор будет. И потерянное время. Теперь слабый огонечек надежды тихо затеплился в душе, а руки привычно взялись за знакомую работу, сматывая с головы заскорузлые тряпки.

— Амулет спас. Он кожу зудит, словно десяток блох кусает. Когда рядом яд. Я сначала попробовал, как он действует — проверил. Потом пошел на встречу. Кинжал вызвал ожидаемый интерес. Торговались недолго — часа три. Приняли мою цену. Ну почти. Я немного уступил. За успех сделки предложили старого вина — одышливо и торопливо рассказывал толстяк, тихо охая, когда присохшие тряпки стали отходить от раны.

— Тут‑то амулет и зазудел — подсказала Экка.

— Да, так и было. И зазудел куда как сильнее. Хороший яд был в бокале, господский, дорогой…

— Щедрые люди. Не пожалели для дорогого друга — хмыкнула эльфийка, осматривая здоровенную рану с вывернутыми краями — полоснули трактирщика по голове от души. Тоже щедро.

— Да. На мое счастье они не поняли, что я понял. Ай!

— Терпи! Не так все страшно. У тебя еще и рука с дырой? — строго спросила Галяэль.