Пришлые и ушлые

Вила'Рай выпустил оставшиеся у него стрелы, заходя сбоку и пытаясь достать через тяжелый доспех своего последнего недруга. Не получилось. Но щитоносец вел себя странно. Он стоял на одном месте, тяжело опершись на поставленный перед собой осадный щит, и покачивался. Задумал какую‑то хитрость? Тяжело грохнулся на камни орк. Странно было, что в нем столько крови, лужа разлилась как на бойне, где режут быков. Орк хрипел, корчился, из — под шлема потекли струйки зеленоватой пены. И такие же струйки стали течь из — под забрала щитника. Его качало все сильнее, потом он грузно рухнул на колени, попытался встать и растянулся во весь рост. Его сводило судорогами так же как и орка и под вопросительным взглядом Вила'Рая гоблинша недоуменно пожала плечиками и скорчила недоумевающую мордашку.

Эльф знаком подозвал ее к себе. Настороженно посматривая на валяющихся врагов, приблизилась и эльфиня. Муж знаком спросил жену — и та двумя быстрыми жестами показала, что эти двое явно умирают. Но она не может понять, что значат пена и корчи.

— Яд? — шепнул Вила'Рай.

— Вероятно. Но мне такой не знаком — ответила Галяэль, внимательно смотря на умирающих. Завеса вуали медленно спадала, теперь все становились видимыми, от этого было чуточку неуютно.

Эльф знаком приказал гоблинше показать свое оружие. И удивился, раньше подобное ему никогда не попадалось, даже похожего не встречалось. Кинжал был хищного вида, странный во всем — и извилистым, словно ползущая змея лезвием, и почти черным металлом клинка, похожим на адамантит, но странного узорчатого рисунка. Да и нельзя было выносить адамантит на солнечный свет. Он моментально исходил серой ржавчиной, превращаясь из дорогущего металла в никчемную пыль. Рукоятка тоже была странной, согнутой крючком, словно оружие пришлых, которое эльф забрал у 'наездника'. И тут лезвие, словно живое, вдруг повернулось вокруг своей оси, когда Экка чуть изменила положение кинжала.

Определенно, такого оружия Вила'Рай сроду не видал.

11.

— Откуда это у тебя — поинтересовался эльф.

Отряхивающаяся от пыли и грязи Экка как‑то слишком уж быстро пожала плечиками и поспешно сказала, невинно хлопая ресницами:

— В брошенном доме нашла!

Вид у нее при том был такой подозрительный, что в другое время дроу обязательно бы выспросил, где это валялось такое диковинное оружие, но сейчас некогда было. Времени не было вовсе, он и сам чувствовал, как утекает жизнь и находиться здесь, под неизвестным, но мощным проклятием было нельзя. Супруга понятливо кивнула, взглянув на его скупую команду — язык жестов дроу знали с детства. Да она и сама, скорее всего взялась бы посмотреть, что тащили с собой дохлые нынче мерзавцы и начала бы тоже — именно со светлого и темного эльфов. Если у кого в этой банде и были в запасе склянки с маной, то в первую очередь у этих двоих. А склянки сейчас означали жизнь, только эльфийское лекарское искусство могло протянуть время, не дав смерти забрать с собой и ее саму и супруга и слугу. И действительно — в наплечной сумке светлого негодяя нашлось две склянки, одну из которых Галяэль выпила сразу и даже не поморщилась. Быстро привела в порядок себя, подлечила осунувшуюся гоблиншу и помогла мужу. Эльф благодарно усмехнулся, словно бы и не улыбкой, а отзвуком таковой, кивнул, спешно потроша пояса и сумки убитых арбалетчиков. Там склянок не было, а всякий хлам, который таскает с собой любой путник, его сейчас не интересовал, разве что деньги только. На секунду заколебался, потом все же забрал тяжелые полные фляжки, по холодности их боков, судя наполненные чем‑то совсем недавно, мешочек вяленого мяса и пару лепешек в чистой тряпице. Грозно глянул на занимающуюся глупостями Экку:

— А ну перестань! Потом этими же руками есть будешь! Я кому сказал! Чем этого гада потрошить лучше карманы его проверь! И сумку посмотри!

Гоблинша упрямо запыхтела, всем своим видом выражая непреклонную воинскую волю все‑таки выполнить обещанное орку в последние минуты его жизни, но достаточно было Галяэль просто посмотреть на Экку, чтобы строптивая зеленая мелочь тут же смиренно стала делать нужное для семьи. Супруги переглянулись, Эльф возвел очи горе и глубоко вздохнул, эльфийка весело подмигнула. После лечения стало немножко полегче, хотя усталость давила могильной плитой.

Доспехи светлого были очень неплохи и стоили дорого, но для женщин были велики, а для Вила'Рая малы, продавать же их здесь не было никакой возможности, забрать и тащить с собой не хватало сил. То же можно было сказать про кожаные, с подшитыми стальными пластинками куртки и сапоги обоих арбалетчиков, да и тяжелый доспех темного щитника с длинной на гномский манер кольчугой тоже мог пойти сугубо на продажу. Только грубые латы орка не были нужны никому. Как и его тяжеленное оружие. Эльфийка внимательно рассмотрела кинжалы светлого, но переглянувшись с Эккой, кинула их на труп обратно. Точно так же эльф поступил с арбалетами и саблями. Из всего оружия взяли только эльфийский лук, да колчан со стрелами атамана угробленной шайки. Он был тяжеловат для женщины, но без лука она чувствовала себя плохо. Бросили все трофейные ножи. Метательные стилеты тоже не стали брать. Вот что собрано было тщательно — так это все стрелы, которые Вила'Рай выпустил в ходе боя. Жаль, но четыре из них были сломаны непоправимо, одну так и не удалось выдернуть из тупой башки дохлого арбалетчика, застряла намертво. Но попавшиеся на телах амулеты и перстеньки собрали — они были с какой‑то магией и вроде бы не представляли из себя личных, рассчитанных только на владельца, а на чужом моментально начинавших вредить. Разбираться было некогда, для понимания, что это за вещичка — надо вдумчиво послушать свои ощущения от амулета. Не торопясь, со вкусом, чутко и нежно.

— Куда идем? — задала, наконец, Галяэль исконный женский вопрос, одинаковый для всех рас и народов.

— Туда, где кутили после свадьбы, помнишь? Полдничали… — на ходу бросил эльф.

— Вино там было хорошее — рассеянно ответила жена. Все‑таки ей было не очень понятно, зачем они двигаются именно туда и, как и положено настоящей женщине (а в том одинаковы что человечихи, что гоблинши, что эльфийки и даже гномихи таковы. Вот орчихи — те не такие) нагромоздила целую гору всяких догадок, сомнений, предположений и рассуждений, большая часть которых целеустремленно поспешавшему мужу и в голову бы не пришла.

— Сейчас не до вина. Нужна вода, еда на несколько дней пути, плащи и проводник через Дикую пустошь. А толстый трактирщик, хитрая шельма, явно был контрабандистом и тут все тропки знает. Возможно, у него найдется и пара–тройка скляниц, очень бы они были в жилу. Проклятье пришлых ведь имеет где‑то и границу, если мы до нее доберемся раньше, чем помрем — посмеемся над этими железяками, будь они прокляты, ушлые твари — вдруг пояснил свои действия эльф.

Галяэль, как раз размышлявшая о том, что на прощание внезапно ставший сентиментальным супруг решил устроить романтический ужин, чтобы умереть красиво и вместе, словно в старинных балладах и легендах про не разлученных даже смертью влюбленных, аж запнулась от такого перехода к грубой прозе жизни. Увлажнившиеся было глаза, тут же высохли. Эльфийка глубоко вздохнула, внутренним взором с грустью окинула разбитую вдрызг картину такой утонченной и стильной гибели двух влюбленных, достойной любого эпоса дроу, а потом прибавила шагу. Вообще‑то, хоть она и была натурой поэтической и деликатной, но помирать вот так, даже не родив ни единого дитя ей не хотелось ужасно. А про красивые и возвышенные смерти лучше читать, чем гибнуть самой. Да и нет тут, честно признаться, ни одного барда, который бы восхитился горестным лирическим сюжетом, сумел бы его записать и — самое главное — выжить, чтобы потом петь свою балладу. Разве что лич новодельный решит внезапно, что ему нужен еще и придворный летописец. Но это вряд ли. Судя по отрывочным сведениям личи и сами все отлично запоминают, а если о ком и заботятся — так, скорее, о вояках для своего войска, чем о всяких шутах, фиглярах и бардах. Нет у мертвецов чувства прекрасного, да и с юмором у них кисло. В трактире оказалось неожиданно людно. Две компашки заливали горе вином и пивом, которые не пойми как у хитрой трактирной лисы все же остались, несмотря на то, что в ходе боев заведение было ограблено и не один раз.