Страница 20 из 32
Рано утром следующего дня Эмма отправилась с Анной за продуктами. Старая служанка очень обрадовалась обществу молоденькой девушки и предложенной помощи.
По дороге Эмма купила себе два платья на случай, если Антонио Венсаре вновь ее куда-нибудь пригласит, хотя не очень надеялась, что молодой итальянец захочет этого. Она решила сама развлекать себя: днем обследовать город, а вечерами оставаться дома и никогда больше не навязываться ни графу, ни Челесте. Скоро их с мачехой пребывание в палаццо подойдет к концу, и если для Челесты все закончится удачно, Эмме будет позволено вернуться в Англию к ее спокойной жизни в госпитале. У нее там много друзей, которые пишут ей сюда, в Венецию, и интересуются, как она проводит время. Но Эмма до сих пор не смогла собраться с силами сочинить им ответ. Да и что она могла написать? Трудно прийти в восторг от ее окружения и от той ситуации, которая становится все более запутанной и тяжелой день ото дня.
Перед ленчем Эмма зашла в гостиную и наткнулась там на графа Чезаре. Он стоял около бара с большим бокалом виски в руке. Испытывая неудобство, Эмма повернулась, чтобы уйти потихоньку, но Чезаре ее уже заметил. Сделав большой глоток из своего бокала, он сказал:
— Ну же, Эмма! Неужели вас смутило, что я пью столь крепкий напиток в это время?
Эмма оглянулась и посмотрела на него. Она заметила, что граф выглядит немного бледным, несмотря на смуглую кожу, и левая рука его свободно опущена. В черном костюме Чезаре был потрясающе привлекателен, и щеки Эммы покрылись нежным румянцем, когда она вспомнила их ссору на катере. Глядя сейчас на него, Эмма вновь ощутила тот чувственный магнетизм его обаяния, который обволакивал ее и вызывал страстное желание снова почувствовать эти сильные загорелые руки на своем теле и его горячие губы на своих губах. Но она справилась с эмоциями и спокойно ответила:
— То, что вы делаете, меня не касается.
Она огляделась в поисках сигарет, и граф протянул ей свою пачку, а затем щелкнул зажигалкой, давая ей прикурить. Судорожно затянувшись, Эмма вышла на лоджию. Был превосходный солнечный день, слабый бриз лениво шевелил паруса маленьких яхт, проходящих внизу по каналу. Чезаре вышел вслед за ней и остановился за ее спиной, оставаясь для Эммы невидимым, но она остро всем телом ощущала его присутствие рядом с собой.
— Я чувствую, что должен извиниться за свое поведение… за вчерашний день, — вдруг мягко прошептал он, и Эмма вздрогнула.
— В этом нет необходимости, — холодно ответила она. — Я уже забыла об этом. К тому же вы нападаете на меня не в первый раз.
— Возможно… — Он небрежно пожал плечами. — Но мне не нравится эта маска девочки-школьницы, которую вы напяливаете в моем присутствии. Вы постоянно ведете себя так, будто я только и жду удобного момента, чтобы неожиданно на вас наброситься.
Эмма спокойно и даже немного насмешливо, как ей показалось, на него посмотрела.
— У вас богатое воображение, граф Чезаре. Если мое поведение кажется вам немного неестественным, это просто потому, что мое присутствие здесь явно нежелательно, и я хотела бы найти способ избавить вас от него, поверьте.
Граф полез зачем-то в карман, и Эмма увидела, как он поморщился от боли в поврежденном плече. Чезаре достал сигарету и прикурил, делая все правой рукой. Затем он пристально посмотрел на Эмму; его голубые глаза были холодны как сталь.
— Вы правы, — сказал он наконец, — я тоже хочу найти какой-нибудь предлог, чтобы вы могли покинуть палаццо, но совсем не по той причине, о которой вы думаете.
Эмма слегка побледнела, но ответила совершенно бесстрастно:
— Простите, но я ничем не могу вам помочь.
Граф в задумчивости рассматривал кончик своей сигареты.
— Меня заботит ваша безопасность, — сказал он.
Голос его был тихим и глубоким.
— О! В самом деле?! — не поверила девушка.
— Да, Эмма, в самом деле. Пожалуйста, поверьте мне…
— Нет, можете не продолжать, — прервала она его. — Вы совсем забыли о том, что мы условились разговаривать только в случае крайней необходимости.
Его глаза потемнели от ярости, он сделал шаг вперед и, схватив ее за плечи, повернул к себе, забыв про свою рану. Гримаса страдания исказила его лицо, он отпустил Эмму и обхватил больное плечо правой рукой. Сердце Эммы заныло от жалости к нему.
— О, Чезаре, — сказала она с беспокойством, — эта рука должна быть на перевязи.
— Что вы понимаете в этом? — пробормотал он невнятно сквозь стиснутые зубы.
— Больше, чем вы думаете, — возразила она, покачав головой. — Вам… вам наложили швы? Принимаете ли вы какие-нибудь лекарства?
Его тон вдруг сделался жестким.
— Не ставьте на мне своих медицинских опытов! — проворчал он, вытирая со лба холодный пот тыльной стороной ладони.
— Это вовсе не опыты, — возразила сердито Эмма. — Я была…
— Эмма! — остановил ее голос Челесты. — Ты понимаешь, что ты делаешь?
— Делаю? — удивленно повернулась к ней Эмма. — Я ничего не делаю. Графу больно, вот и все!
Челеста проигнорировала ее ответ и подошла к Чезаре:
— Дорогой, что случилось? Эмма неловко задела твою руку?
Глаза Чезаре были скрыты ресницами.
— Нет! — решительно ответил он. — Эмма тут ни при чем, она ничего не сделала! Абсолютно ничего!
Эмма оставила их одних. Она не могла видеть, как страдает граф и как Челеста изображает из себя ангела-хранителя. Все это было так ужасно и лицемерно!
Несколько дней пробежали без каких-либо происшествий. Эмма почти не видела графа Чезаре и свою мачеху и не знала, были ли они все это время вместе. Правда, Челеста совсем не походила на счастливейшую из женщин и по-прежнему относилась к Эмме язвительно-насмешливо. Она почти приказала Анне загрузить падчерицу всевозможными поручениями и сама постоянно надоедала ей своими просьбами.
У девушки даже не оставалось времени на себя, хотя Челеста пребывала в полной уверенности, что тех нескольких часов, которые она каждое утро проводит, расхаживая по магазинам, Эмме вполне достаточно, чтобы заняться собой.
Эмма не видела, остаются ли по ночам Чезаре и ее мачеха в одной спальне, и старалась не замечать его временами утомленного вида и темных кругов под глазами, говоривших о том, что он провел бессонную ночь.
Через день вновь появился Антонио и пригласил Эмму в театр «Ла Фениче» на оперу «Паяцы». И хотя Эмма не была особой любительницей оперного искусства, она получила огромное удовольствие от прекрасного исполнения, великолепных костюмов и волнующей музыки Леонкавалло, совершенно ее околдовавшей.
Антонио, кажется, нравилось ее общество — на следующий день он пригласил ее к себе домой познакомиться с родителями. Для Эммы это было тяжелым испытанием, но тетя графа Чезаре оказалась очаровательной и очень милой женщиной и сделала все возможное, чтобы девушка чувствовала себя непринужденно в их доме.
Проходили дни, но, к большому разочарованию графини, Чезаре и Челеста совсем не продвинулись в своих отношениях, и выгодная обеим сторонам свадьба все еще была под вопросом.
Эмма беспокоилась о Чезаре и постоянно думала о том, что она будет делать, вернувшись в Англию. Белые стены госпиталя казались ей сейчас такими далекими и холодными, а древнее палаццо уже окутало ее своими чарами. Иногда она задумывалась о загадочном поведении его владельца, но тут же гнала от себя эти мысли. Однако беспокойство о его ране не оставляло ее ни на минуту.
Прошло десять дней со дня нападения на графа Чезаре. Ранним утром Эмма отправилась по поручению Анны за продуктами и в нижнем холле столкнулась с графом, выходящим из маленькой комнаты, заинтересовавшей ее еще в первый день.
— Buon giorno[13], синьорина, — насмешливо сказал он. — Come sta?[14]
— Bene, grazie[15], — ответила Эмма спокойно и хотела пройти мимо него, но он преградил ей дорогу.
13
Добрый день (ит.).
14
Как поживаете? (ит.).
15
Хорошо, спасибо (ит.).