Страница 18 из 32
— Ерунда, Эмма. Вы здесь не для того, чтобы так рано ложиться в кровать. Антонио со мной согласен, не так ли?
— Si, — ответил без особого энтузиазма Антонио, и щеки Эммы вспыхнули.
Она вдруг почувствовала, как Чезаре скользнул по ней взглядом. Затем он резко сказал:
— Идем, Челеста. У Антонио есть своя лодка.
Когда они ушли, Эмма вновь начала протестовать, но все было бесполезно. Графиня могла быть очень упрямой, когда этого хотела, и Эмме ничего не оставалось, как согласиться.
— Я… я только помою руки, — сказала девушка, чувствуя неловкость, и вышла из комнаты.
В своей спальне она критически осмотрела себя в зеркале. Ничего удивительного, что Антонио так не хотел брать ее с собой. Ужасное розовое платье прикрывало колени и сидело мешковато. Волосы, перехваченные на затылке лентой, не добавляли привлекательности ее облику, а напротив делали ее щеки еще более бледными.
Эмма тяжело вздохнула и стянула ленту, распуская волосы. Она никуда не поедет в таком виде. Если уж Челеста решила сделать из своей падчерицы абсолютное ничтожество, надо ее разочаровать. В конце концов, Антонио Венсаре очень привлекательный молодой человек, и, возможно, его общество поможет ей избавиться от мыслей о графе Чезаре, так измучивших ее утомленную душу. Не следует, конечно, ожидать, что Антонио заинтересуется такой жалкой и нескладной девушкой-подростком. По нему сразу видно — он не обделен женским вниманием, а девушки, наверное, лезут из кожи вон, чтобы назначить ему свидание.
Эмма решительно сняла ненавистное розовое платье и открыла дверцу вместительного гардероба, внутри которого совершенно потерялась ее собственная скромная коллекция одежды. «Что бы такое выбрать, — думала Эмма, рассматривая свои вещи, — что выглядело бы не очень старомодно?»
Кроме тех платьев, которыми снабдила ее Челеста, были еще два: темно-синее кримпленовое, но оно больше подходило для дневного времени, и вельветовое цвета спелого абрикоса, которые Эмма сама купила несколько лет назад, но очень редко надевала. Она выбрала вельветовое платье, не зная, куда поведет ее Антонио, — оно прекрасно подходило для любого заведения. Платье было просто, но хорошо скроено, с круглым низким вырезом и рукавами три четверти, расклешенная юбка доходила до лодыжек. Эмма расчесала волосы, распустила их по плечам, и они заблестели в электрическом свете лампы. Наконец-то она почувствовала себя прежней Эммой Максвелл, которой была до своей болезни.
Немного нервничая, она вошла в гостиную и была вознаграждена за свои усилия реакцией на ее вид со стороны Антонио и графини.
Глаза Антонио сначала расширились от удивления, а затем потеплели.
— Эмма! — только и сказал он, не веря своим глазам.
Графиня тоже с удивлением смотрела на девушку.
— Эмма, вы выглядите очень привлекательно, — сказала пожилая дама, и Эмма поняла, каким чучелом она казалась за обедом.
— Вам нравится? — спросила она, стремясь продлить свой триумф после той неловкости, которую испытывала ранее.
— Вы выглядите просто восхитительно! — воскликнул Антонио и тепло улыбнулся ей, беря под руку. — Куда вы хотели бы пойти сейчас?
Они посетили небольшой ночной клуб, который, несмотря на то что был, по мнению Эммы, довольно дорогим, оказался очень приятным местом, где можно расслабиться и получить удовольствие от тихой приятной музыки, прекрасного кабаре и игры трубача-виртуоза.
Молодые люди вернулись в палаццо во втором часу ночи усталые, но довольные. И Эмма уже не ощущала себя несчастной дурнушкой — все переживания рассеялись. Было поздно, и Антонио проводил Эмму до ступенек, ведущих на первый этаж к апартаментам. Прежде чем сказать последнее arrivederci[12], он нежно ее поцеловал.
Эмма медленно поднималась по мраморной лестнице, лениво размышляя о том, как приятно будет упасть на шелковые простыни. Ноги ее ныли после танцев, выпитое вино приятно кружило голову, а лестница казалась очень длинной, даже бесконечной. Эмма решительно схватилась за перила, ободряюще улыбнулась сама себе и постояла некоторое время, отдыхая и удивляясь, что подниматься по ступенькам, оказывается, так утомительно.
Вдруг она услышала какой-то шум сзади нее и, обернувшись, посмотрела вниз, в темноту холла. Но там все тонуло в таинственном мраке и в это ночное время выглядело как-то зловеще — совсем не так, как днем.
Эмма вздрогнула и быстро побежала вверх по лестнице. От мысли что там внизу кто-то есть и смотрит на нее, у нее перехватило дыхание. Она споткнулась и, часто задышав, молнией взлетела по последним ступенькам. Добравшись до площадки второго этажа, она резко распахнула дверь на галерею и вбежала в гостиную. Там никого не было, но горел свет.
Эмма быстро закрыла за собой дверь и, нащупав рукой ключ, повернула его в замке, затем она бросилась в кресло и попыталась немного успокоиться и восстановить дыхание. Теперь в безопасности она казалась себе бестолковой девчонкой, но после всего пережитого за последний день этот небольшой инцидент окончательно выбил ее из сил.
Немного успокоившись, Эмма пошла в свою спальню. Открыв дверь, она огляделась и прислушалась, но все было тихо, и в комнате ничего не изменилось с момента ее ухода. Эмма вздохнула с облегчением и заперла дверь.
Поспешно раздевшись, она приняла душ и упала без сил в кровать. В тишине она различала слабый шепот воды в канале под окном, мягко плещущейся о крепкие стены палаццо, но затем веки ее устало сомкнулись, и она провалилась в крепкий сон. Однако долго поспать ей не удалось — она проснулась от громкого стука, раздававшегося в тишине палаццо. Эмма открыла глаза и прислушалась, удивляясь, что бы это могло быть. Потом она вдруг вспомнила, что закрыла дверь на галерею на ключ, и, вероятно, Челеста с графом вернулись и не могут попасть в дом.
Она быстро выскользнула из-под одеяла, поспешно накинула халат и с ощущением нелепости всего происходящего пробежала через гостиную и открыла дверь.
Челеста надменно проскользнула мимо Эммы, обдав ее волной аромата дорогой парфюмерии. Граф Чезаре подождал, пока Эмма повернулась и пошла за своей мачехой, прежде чем войти самому. Затем он закрыл дверь и тяжело привалился к ней спиной.
Какое-то предчувствие несчастья заставило Эмму оглянуться, и ее глаза расширились от ужаса — граф был ранен. Кровь лилась по его плечу, и вся безукоризненно белая рубашка пропиталась ею.
— Что случилось? — воскликнула Эмма и бросилась к графу, даже не задумываясь о том, что делает. Все ее навыки медицинской сестры тут же были мобилизованы при виде раненого Чезаре. Она хотела помочь ему снять пиджак, не причиняя боли, но граф не нуждался в ее помощи.
— Позовите Джулио, — приказал он, скрипя зубами от боли. Он неловко двинул рукой, и рана еще больше открылась. — Нечего крутиться тут и браться за то, в чем ничего не понимаете!
— Но я понимаю… — Начала было Эмма, но Челеста прервала ее, заставив замолчать.
— Делай, что сказал граф, — зло скомандовала она. — Не спорь!
Эмма закусила губу и безнадежно посмотрела на рану на плече Чезаре. Теперь, когда граф с трудом сам снял рубашку, она была хорошо видна. Эмма прекрасно знала, что такие раны необходимо зашивать, что графу срочно нужна квалифицированная медицинская помощь, но он требовал только, чтобы позвали Джулио. Что сможет сделать старый слуга? И как вообще все это произошло?
Пришел Джулио и помог своему хозяину добраться до спальни. Дверь за ними закрылась, и Эмма с Челестой, и, присоединившейся к ним, Анной остались в галерее. Старая графиня не проснулась, что было даже хорошо, учитывая обстоятельства.
Эмма закурила сигарету и посмотрела на Челесту.
Челеста бросила свою роскошную шаль на пол и тоже глубоко затянулась сигаретой. Выглядела она бледной и обеспокоенной, и Эмма подумала, что еще ни разу не видела свою мачеху в таком состоянии. Она очень часто сталкивалась с гневом Челесты, но никогда — с ее растерянностью.
12
До свидания (ит.).