Сборник рассказов

— …Впрочем, жизнь у меня тоже была любопытная, — выдавил Скарбл из сжатого горла, — и может вдобавок получить ироничный конец. Сомневаюсь, известно ли вам, любвеобильные паучки, — с трудом повысил он голос, — что любая смерть иронична. Хотя паучья ирония очень тонка.

Все началось неделей раньше на Аранеа. Экспедиция занималась обследованием наиболее крупных астероидов — малых планет Пояса Керкиона. У команды было обыкновение — после завершения первичного базового обследования оставлять одного из участников экспедиции на астероиде на непродолжительное время.

Расчет был прост: враждебная сила, не готовая действовать против группы людей, вполне могла выступить открыто против одинокого человека. На практике же результаты получались разнообразные.

Доннерс заявил, что ничего необычного не случилось ни на планете, пока он оставался там один, ни лично с ним. Но он вернулся оттуда с нервным тиком, а в его манере вести себя и разговаривать появилась чудаковатость. Что-то произошло с ним там, о чем он не отдавал себе отчет.

Прокоп просто исчез с астероида, на котором его оставили, — сгинул целиком, без остатка. Он не осилил бы пешком и сотни километров за время, что имел распоряжении, тем более что у него едва ли была причина пройти даже десять. После него должны были остаться хоть какие-то следы: кальция, который не встречался в том мире, клеток тканей его организма, аминокислот. Останься после него на планете хотя бы грамм в любом виде, сканеры нашли бы его, а они не нашли ничего. Но исследовательские отряды привыкли к таким загадкам.

Бернхайм заявил, что сразу же расклеился, как только оказался в одиночестве. Он не знал, совершались ли странные события в действительности или только в его мозгу. Когда за ним прилетели, он с большим трудом поднялся на ноги, сказал он. Бернхайм славился исключительной правдивостью.

Манн рассказал, что, хотя это и не было похоже на приятное времяпрепровождение — после того, как его оставили одного, в то же время не произошло ничего такого, чему он не сумел бы найти объяснения, будь у него тысяча лет в запасе. Манн заявил, что это больше походило на испытание человека, нежели на испытание среды. Тем не менее отряд должен был использовать этот тест для подтверждения безопасности планет.

При обследовании Аранеа подошла очередь Скарбла проводить тест. На Паучьем астероиде водилось два вида живности, поначалу принятые за три. Но два из них оказались одним и тем же видом на разной стадии развития.

На планете обитали, во-первых, маленькие четвероногие существа, юркие и вездесущие, во-вторых, двуногие, двурукие создания размером с человеческий палец, совершающие колебания вверх-вниз. И, наконец, двенадцатиногие пауки, самые крупные — размером с чайную чашку. Двуногие мальки со временем превращались в пауков, проходя через процесс трансформации.

Бернхайм читал вслух выдержки из своего отчета, который завершал первичное базовое обследование:

— Основная эмоция мелких четвероногих Scutterae Bernheimiensis — раболепие. Они демонстрируют повиновение паучьему племени и готовность служить им.

— Значит, тут у нас два вида, один в услужении у другого, — заметил Марио. — Распространенная модель.

— Двуногие мальки, личинки Arachnida Marin, не сознают своего родства с пауками, — продолжил Бернхайм. — Когда наступает пора превращения, они переживают сильный испуг.

— Я бы тоже испугался, — заметил Скарбл. — А какая основная эмоция у взрослых пауков, Arachne Dodecapode Scarble?

— Материнская любовь, в последнее время переориентированная и многократно усиленная вследствие вторжения.

— Какого вторжения? И что значит — усиленная? — спросил Манн.

— Нашего вторжения. Мы причина усиления их активности, — пояснил Бернхайм. — Они в состоянии сильного возбуждения с момента нашего прибытия. Это бормотание и щебетание миллионов особей, — это все для нас. Я бы сказал, материнская любовь, переходящая в истерику!

Команда взорвалась дружным хохотом — первый настоящий смех на Аранеа, и даже пауки захихикали в ответ хором миллиона голосов.

— Ох уж эти заботливые мамочки! — стало любимой присказкой в экспедиции на время пребывания на астероиде, и это должно было попасть в отчет.

В хорошем настроении трое из них (Бернхайм, Манн и Доннерс) улетели и оставили Скарбла в мире пауков одного, хихикающего каждый раз, когда он вспоминал о пауках, переполняемых материнской любовью. Компанию ему составил пес по кличке Пес, то есть Кион, — это была классическая собака.

Трудностей не предвиделось. Скарбл любил пауков и даже чем-то смахивал на них: высокий и худой жилистый мужчина с темными волосами, покрывающими почти все тело, за исключением затылка; с длинными руками и ногами и коротким туловищем. Когда он жестикулировал во время разговора, казалось, что рук у него больше, чем две. Даже чувство юмора было у него паукообразным.

Что могло испугать человека при золотистом свете дня Аранеа? За Скарблом закрепилась слава бесстрашного человека; он заботился о своей репутации. Храбрость — стандартное качество любого самца. Исключения могут встречаться у каждого вида, но они — отклонение от нормы. Скарбл не был исключением.

На случай же, если стандартная храбрость даст сбой, ему оставили запас голландского мужества, а также французского, шотландского и канадского, а также производства Кентукки[18], а также дистиллированного в полете напитка под названием «Красная ракета». Они всегда снабжали испытателя хорошим бутилированным запасом.

Именно этого первоклассного запаса коснулась сначала тень грядущего, но Скарбл не внял намеку. Он был восхищен, когда проснулся после своей первой ночи на Аранеа и увидел свое имущество до такой степени покрытым паутиной, как будто оно пролежало в подвале сто лет. Он опробовал образцы с исключительным удовольствием. Выдержка! Даже «Красная ракета» показала крепость и аромат выдержанного напитка.

Потом он прогулялся с собакой Кион по просторам Аранеа. Золотистая паутина покрывала всю планету; это напомнило Скарблу о песне «Человек пешком». Здесь был целый раскатистый мир для пения! Громкий голос — еще одно стандартное качество самца. У Скарбла был голос (дурной хотя), который мог заполнить мир.

Космонавт резвился со своей возлюбленной,

Хотя никто из друзей терпеть ее не мог.

Она была милашка, красавица-жемчужина,

Пригожая паучиха о двенадцати ног.

Скарбл присовокупил еще с десяток куплетов, в большинстве своем неприличных, в то время как паучья аудитория щебетала и бормотала, выражая признательность миллионами голосов. Он насвистел им мелодию из «Субботней ночи на Ганимеде», единственную, которую знал, и спел все свои баллады под этот мотив.

Манн ошибся; несмотря ни на что это было приятное времяпрепровождение. Скарбл уселся на край одного из окольцованных шелком паучьих водоемов и мило побеседовал с заботливыми паучками. Их жизненный цикл, как он узнал, был таков:

Двуногие мальки появляются на свет в чем-то вроде оболочки. Чаще всего водная оболочка плода окутывает их, и дети борются за то, чтобы выбраться из нее, и вступают в жизнь. Иногда при рождении у них такой видок, будто на них надеты космические шлемы. Но случается, что детеныши — истинно живорожденные, они появляются на свет всего лишь с прилипшими клочками оболочки, в которой должны были родиться.

Новорожденные двуногие отвергают заботу взрослых пауков и живут абсолютно независимо на этом этапе своего существования. Они портят все паучьи сети и сооружения, которые способны испортить, а взрослые пауки относятся к ним с терпением и неизменной материнской любовью.

Через некоторое время, когда наступает пора перемен, взрослые одурманивают детей, связывают их, оплетают шелковой оболочкой и водружают сверху на них «шапку». В эту шапку (которая является крышкой кокона) помещают только что убитую четвероногую особь, которая начинает быстро разлагаться. Единственное предназначение четвероногих — служить питанием для куколок пауков.

18

Имеются в виду традиционные напитки разных стран: джин «Dutch Courage» («Голландское мужество»), французский коньяк, шотландский скотч, канадский виски и бурбон из штата Кентукки. — Прим. пер.