Страница 160 из 172
— Я по своим взглядам много левее, но что поделаешь? Без конституции даже и в республику не перескочишь, а не то, что в социализм!..
Обоим неловко, и оба пользуются случаем, чтобы улизнуть друг от друга.
Так вот в особняке князей Долгоруких происходило заседание.
Была полночь. Высокий колонный зал освещался стеариновыми свечами и тонул во мраке. Только кончили формулировку устава партии, как в момент общего усталого затишья кто-то истерическим голосом закричал:
— Сло́ва!
Председатель сердито зазвонил, чтобы остановить нарушителя порядка, но тот вскочил на стул, замахал руками и, заглушая звонок и ворчание публики, еще громче прокричал, задыхаясь от волнения:
— Я из редакции «Русских ведомостей»! Сейчас нами получена телеграмма из Петербурга! Вышел Высочайший манифест! Все свободы: совести, печати, собраний, полная неприкосновенность личности, земельная и рабочая реформа… Словом — поздравляю вас, господа, с конституцией!
Собрание несколько мгновений пребывало как бы в столбняке. Потом раздались торжествующие клики, мужские и женские, рукоплескания. Словом, потрясающий момент победной радости!
Принесли из редакции текст манифеста. Наступила гробовая тишина, и председатель начал чтение манифеста. Да, все верно: «Незыблемые основы всех свобод» и прочее.
Теперь уже не было никаких сомнений, и сам председатель поздравил присутствующих с конституцией. Загремело оглушительное «ура». Многие напоминали от радости буйнопомешанных.
Бывший друг юности подскочил к Кудышеву, и они обнялись и крепко расцеловались.
— Идем, брат, идем! Душно что-то стало…
Они вышли на улицу и заговорили на «ты».
Была поздняя осень. Ночь была тихая и ясная.
Слегка морозило, и тонкий ледок на лужах потрескивал под ногами на панели. Небо было все в звездах, и чудилось, что это не осенняя, а весенняя ночь под Светлый Христов праздник. Тревожная суматоха пряталась в домах. В окнах загорались огни. На улицах начали появляться торопливые пешеходы и застучали колесами пролетки и коваными ногами рысаки. Показались люди стаями.
— Куда мы?
— А помнишь нашего друга Клеменца[620]? Он сейчас в Москве. К нему!
Подходили к памятнику Пушкину. Здесь сбилась толпа. Взлохмаченный оратор прилепился к Пушкину и кричал, махая своей шляпой:
— Мы не продадим товарищей за эту конституцию! Только в борьбе обретем мы право свое! Да здравствует вооруженное восстание!
— На какой черт теперь восстание? — произнес Павел Николаевич.
— А это, видишь ли, директива из Швейцарии от Ленина, — пояснил спутник.
Пришли и разбудили старика Клеменца. Поздравили — не верит!
Но с улицы доносился шум потянувшихся демонстраций: одни пели «Мы жертвою пали в борьбе роковой»[621] и шли с красными флагами. Другие шли с портретом государя и пели «Боже, царя храни!».
Поверил, наконец, и старый революционер Клеменц. Достал где-то вина, и они упивались и радостью, и вином.
А потом старик Клеменц заплакал:
— Эх, кабы воскресли все повешенные, все расстрелянные, сгноенные в каторгах, в тюрьмах, в ссылках!.. — шептал он сквозь всхлипывания и потом декламировал революционного поэта Якубовича[622]:
Что ж? Павел Николаевич имеет право слиться теперь и в радости и в печали с «друзьями слева»: ведь и он приложил свою руку к этой победе, непрестанно воюя с правительством! Вспомнил брата Дмитрия и прослезился.
Так Россия завоевала себе парламентарную конституцию…
Говорят, что новый манифест сочинил Витте, без которого царь никак не мог обойтись, когда требовался умный государственный человек… которого, к ужасу придворных сфер и всей «опоры трона», царь возвел в графское достоинство…
Какой, в самом деле, ужас: бывший «красный жидовский министр» превращен в графа, который вынуждает царя дать собственноручную подпись под смертным приговором самодержавию!
Что царская подпись под манифестом вырвана в подходящую минуту у растерявшегося царя, думала не одна придворная знать. Так утверждала и сама императрица[624]…
А теперь не вернешь этой подписи: что написано пером, того не вырубишь и топором!
Как бы то ни было, а граф Витте оказался тем волшебником, который опрыснул омертвевшую царевну чудесной живой водой, после чего все царство ожило, царевна очнулась от летаргии и колесо жизни вновь завертелось…
Как океан после грозы и бури, Россия не могла прийти в политическое равновесие и успокоиться, чем спешили воспользоваться как революционеры, так и реакционеры. Для тех и других конституция была неприемлема. Для первых нужна была социалистическая республика, а не ограниченная слегка монархия, а для вторых — восстановление старого порядка, при котором они бесконтрольно хозяйничали в стране.
Для обеих сторон успокоение разбушевавшейся стихии политических страстей было невыгодно, и они стремились раздувать огонь страстей. В мутной воде легче ловить рыбу.
Черносотенные организации провокационного характера под флагом «Союза истинно русских людей»[625] усиленно изображали «глас народа — глас Божий», устраивали свои демонстрации с портретом царя, пели «Боже, царя храни», посылали телеграммы государю-императору с мольбами и благословениями твердо поддерживать «исконные начала», на которых издревле стояла Святая Русь, и желали победы над всеми врагами.
Это поддерживало в царе дух сомнения и позднее раскаяние в сделанных уступках, возбуждало мысль о том, как бы исправить сделанную ошибку, и чувство острой враждебности к Витте, сочинившему манифест с «незыблемыми основами». Революционные организации, исполняя приказ Ленина, стремились к «перманентной революции вплоть до вооруженного восстания»[626], устраивали демонстрации с красными флагами и митинги с соответствующими резолюциями.
Это помогало врагам нового порядка запугивать растерянного царя, а кстати развязывало им руки в толковании манифеста и бесцеремонном отношении ко всем его «незыблемым основам»…
Сделавшийся диктатором генерал Трепов издал приказ: «Патронов не жалеть!»[627]
Только три дня русский человек побыл свободным гражданином, и все «незыблемые основы» полетели кувырком. Снова началось старое: разгоны, нагайки казацкие, расстрелы и… никакой неприкосновенности личности!
И волшебник, граф Витте, стал казаться только ловким фокусником, который сперва сделал фокус, приведший всех зрителей в шумное восхищение и заставивший их поверить в чудеса, а потом объяснил, как просто эти чудеса делаются, и зрители почувствовали не только разочарование, но и горькую обиду: точно назвал всех зрителей «дураками»…
Россия очутилась в заколдованном кругу дьявола: все, что происходило и что делалось после манифеста, — лило воду на мельницу революционеров: теперь они могли убедительно кричать:
— Не верьте царю и правительству! Не верьте манифесту! Не верьте никаким обещаниям буржуазии! Только в борьбе обретем мы право свое[628]! Да здравствует вооруженное восстание!
Если генерал Трепов приказал «не жалеть патронов», то другой генерал от революции, Ленин, решил не жалеть рабочих и на крови их сделать первый опыт социальной революции, избрав для этого Москву…
620
Клеменц Дмитрий Александрович (1847–1914) — деятель народнического движения, писатель, этнограф. Был членом нескольких революционных организаций, активно участвовал в хождении в народ и пропаганде среди рабочих. Редактировал журналы «Община» (Женева) и «Земля и воля» (Петербург). Был арестован и после двухлетнего заключения сослан в Минусинск. Добровольно оставшись в Сибири по окончании срока ссылки, изучал антропологию и этнографию населяющих ее народов, публиковал труды в изданиях географического общества, активно способствовал развитию музейного дела в Сибири. Вернувшись в 1902 г. Петербург, занял место хранителя Академического этнографического музея Императора Александра III (Этнографический отдел Русского музея).
621
«Мы жертвою пали в борьбе роковой» — один из двух знаменитых похоронных маршей русского революционного движения (второй — «Замучен тяжелой неволей»), представляющий контаминацию двух стихотворений А. Архангельского (А. А. Амосова) «Идет он усталый, и цепи звенят…» и «Мы жертвою пали борьбы роковой…», положенных на музыку песни «Не бил барабан перед смутным полком».
622
Якубович Петр Филиппович (1860–1911; псевд. Л. Мельшин, П. Ф. Гриневич и др.) — поэт, писатель, переводчик. Революционер-народник. Лирика в духе Некрасова.
623
Стихотворение венгерского поэта Януша Арани (1817–1882) в переводе А. Н. Плещеева (1825–1893). Прав.: «Ах! Сколько, сколько пало их / В бою за край родной! / Отважных, гордых, молодых, / С кипучею душой!». Здесь, возможно, ирония Чирикова, поскольку бывалый народник приписывает это стихотворение другому лицу.
624
Александра Федоровна (наст. имя Алиса Гессен-Дармштадтская; 1872–1918) — жена Николая II (с 1894 г.).
625
«Союз истинно русских людей» — организация черносотенцев, созданная в 1905 г., в октябре того же года влилась в «Союз русского народа». Один из лидеров — князь В. П. Мещерский (1839–1914).
626
Идея перманентной, т. е. непрерывной, революции была выдвинута К. Марксом и Ф. Энгельсом в «Манифесте Коммунистической партии» (1848) и «Обращении Центрального комитета к Союзу коммунистов» (1850), считавшими, что пролетариат, обладая достаточной силой, организацией, влиянием и занимая самостоятельную политическую позицию, может осуществить переход от буржуазно-демократической революции к революции социалистической и к установлению своей власти. Идея получила дальнейшее развитие в теории Ленина, центральным пунктом которой стало положение о гегемонии пролетариата, выполняющего роль двигателя безостановочного развития демократической революции, поэтапного перехода к решению все более радикальных задач, создания условий для социалистической революции. В результате победы демократической революции утверждался революционно-демократический тип власти (диктатура пролетариата и крестьянства), которая становилась орудием непрерывного углубления и перерастания демократической революции в социалистическую. В словах Чирикова кроется ирония: перманентная революция «сводится» к вооруженному восстанию.
627
«Патронов не жалеть, холостых залпов не давать!» — слова из разъяснения петербургского генерал-губернатора Д. Ф. Трепова, которое было расклеено 14 октября 1905 г. на улицах охваченного волнениями Петербурга. В этом воззвании Трепов извещал население, что он приказал полиции подавлять беспорядки самым решительным образом. Словосочетание стало символом жестокой расправы.
628
Прав.: «В борьбе обретешь ты право свое» — лозунг партии социалистов-революционеров. Автор девиза — немецкий юрист Рудольф фон Йеринг (1812–1890), трактовавший право как защищенный юридическими средствами практический интерес человека.