Страница 7 из 16
Дверь утробно лязгнула, и оба заключённых тут же вскочили и приветствовали вошедшего вытянутыми вперёд и чуточку вверх правыми руками с возгласом: «Хайль!» Эта руна «Хагаль», или попросту «Хайль», стала одной из основных в диссидентском движении коричневых рубашек.
Профессор отметил, что молодые заключённые даже в не предвещавших ничего хорошего условиях следили за собой и брились по утрам, то есть соблюдали необсуждаемую армейскую дисциплину. А это значило многое: сломанный человек ни на что уже не годился, как только стать подопытным кроликом для лабораторий. Правда, этим арестантам тоже предстояло исполнить роль подопытных, но несколько иного плана. Хаусхофер подошёл к ним, посмотрел, не мигая, в глаза каждому и удовлетворённо кивнул.
Рудольф Гесс был одет в вельветовую куртку на металлической молнии. Эта застёжка, недавно вошедшая в моду, сразу же стала очень востребованной в различных слоях общества, а для арестованного какой-нибудь «тюремный халат» с застёжкой-молнией — просто модельный шик! Адольф Шикльгрубер выглядел несколько похуже своего сокамерника, поскольку не сменил ещё или же просто не успел сменить потёртое солдатское обмундирование на приличную гражданскую одежду. Скорее всего молодого человека замучили банальные финансовые затруднения. Это тоже заслуживало особого внимания.
— Как чувствуете себя? Как настроение? — протокольное осведомление о здоровье было для Хаусхофера обычным жизненным ритуалом. — Есть ли какие-нибудь срочные пожелания? Жалобы на содержание?
— Нет, ничего. Спасибо, — постарался бодро ответить Гесс. — Судя по вашему приезду, всякие дальнейшие неурядицы будут легко устранимы. А наши заявления в теперешнем положении могут только отрицательно повлиять на окончательное решение проблемы.
— Кстати, — вскинул на него взгляд Хаусхофер. — Кстати, что это за приветствие «Хайль», которым вы меня встретили?
— Это мы недавно придумали, — объяснил Гесс. — Любой символ — это отражение потустороннего мира, то есть Зазеркалья. Новая национал-социалистическая партия должна иметь свой символический статус, иначе все наши старания могут сойти к нулю. К тому же так звучит одна из древних рун, которая говорит о разрушении старого и возникновении нового. Именно такой мы видим будущую Германию. Но лучше в этом вопросе мы прислушаемся к вашему совету. Во всяком случае, меня это ещё ни разу не подводило.
— Возможно, вы и правы, Рудольф, — профессор потёр кончиками пальцев виски. — Я намерен провести с вами несколько предварительных бесед. Здесь нам никто не помешает, меня это место устраивает, а вам придётся несколько потерпеть. Ну и время сейчас играет нам на руку. Вот вы, — обратился он ко второму заключённому. — Вы помните меня?
— Да, господин профессор, — кивнул тот. — Вы подошли ко мне в замке Харбург возле копья Лонгина. Мне показалось, что мой ответ вам понравился, именно поэтому я вас и запомнил.
— Точно. Именно так, — кивнул Хаусхофер. — Иначе бы вы не были сейчас здесь, на свидании со мной. Но ближе к делу, господа. Вам обоим доподлинно известно, что история человечества — удивительная вещь. Она предстаёт перед человеком фундаментом своего прошлого: вот жизнь этой планеты, вот что на ней случалось и будет случаться, вот кому всегда поклонялись и будут поклоняться. Значит, тебе, человек, решать — нужна ли жизнь вообще? Каждый человек решает эту проблему только сам. И главное решение — за тобой, человек! Что на этой планете должно свершиться, то обязательно свершится, хочешь ты этого или не хочешь. Если же хочешь, то будущее прислушается к тебе. Ведь оно во всей своей неизменности подобно глине, из которой можно вылепить всё, что хорошо для будущего и для настоящего. Я доходчиво выражаюсь?
Оба молодых человека кивнули, а Рудольф достал даже из кармана вельветовой курточки карандаш, блокнот и внёс в него какие-то записи. Возможно, конспект лекций Карла Хаусхофера был для него жизненно необходим, ведь человеку чуть ли не каждый день приходится решать важные проблемы, поэтому нужная подсказка в нужный момент никогда не помешает.
— Так вот, — продолжил лектор. — Человек встаёт перед проблемой поклонения. Поклонись — и получишь власть, ибо ты сможешь управлять энергией власти, энергией денег, энергией жизни, энергией информации, которая передаётся из поколения в поколение в человеческой крови. Это настоящая религия человечества. Единая! Делай же историю религии, человек! В начале своего возникновения любая религия живёт и властвует над людьми, включая самых умных и сильных. Потом вместо веры приходит толкование, вместо праведной жизни — обряды, и всё кончается существованием стандартных девизов, борющихся меж собой за чистую, праведную, почётную жизнь. То есть жизнь превращается в догму. В мире, где мы живём, существует только тьма, которую необходимо лепить, обновлять и обустраивать. И закон, по которому ты преподнесёшь для других религию и догму этой религии, будет для всех один, потому что никто ещё не нашёл закона, соединяющего духовный, физический и мистический миры. Да, мост меж ними есть, вы не ослышались! Да, он более чем реален, понятен и существен! Но откуда этот мост, как по нему ходить, куда попадёшь и попадёшь ли куда — не знает никто. Кстати, пути прохождения по мосту во все три параллельных пространства усиленно ищет Эрнст Рэм[5]. Вы знаете, кто это? Знаете. Вот и хорошо. Только ещё, вероятно, не слышали, что недавно он совершил марш-бросок со своими штурмовиками в Дорнах — одном из городов на границе Швейцарии. А об этой вылазке знать необходимо. Никогда нельзя оставлять без внимания своего будущего противника, даже если поначалу он кажется совсем безобидным, дружелюбным, даже будущим коллегой по партии. В нашей Национал-социалистической партии коллегами могут быть только те, кто за нас с первых шагов, но никак не те, кто стремится своими выходками либо обезличить партию, либо отсечь возможное количество потенциальных претендентов на будущее лидерство. Укус со стороны Эрнста Рэма всегда будет неожиданным и жестоким. Так что лучше заранее обрубить ему возможные пути нападения, иначе все пути к победе будут захвачены другим. Запомните это.
— Мы не боимся схватки! — поднял голову Гесс. — Во время Первой мировой я получил три ранения, но это отнюдь не мешает мне отстаивать свои убеждения.
— Хватка у Рэма есть. Есть и стремление к власти, — отметил Хаусхофер. — Только он слаб духом, пониманием мистического мира и умом, а поэтому никогда не сможет стать лидером, хотя рвётся к этому с беспредельным желанием. Но и Рудольф Штайнер[6] тоже был не слишком большой утратой для нас. Он профессор и неплохой лектор, а всё же нам с ним не по пути. Кстати, у меня с собой есть кое-какие философские выписки. Я вам сейчас прочту.
Пока профессор рылся в портфеле, молодые люди переглянулись. Ведь не каждый7 день и не к каждому приезжает учитель, да ещё такой непростой. Значит, для чего-то ты ещё нужен и должен сделать этот мир таким, как надо, или таким, каким ему быть надлежит по решению сильных людей государства, властителей мира сего.
Карл Хаусхофер вынул из портфеля папку бумаг, перелистал и вытащил нужную:
— «Магия есть господство над миром через познание необходимости и закономерности таинственных сил мира. Свободы духа я не видел у людей, увлечённых оккультизмом. Они не владели оккультными силами — оккультная сила владела ими… Редко кто производил на меня впечатление столь неприятное, как Штайнер. Ни одного луча, падающего сверху. Всё хотел он добыть снизу, страстным усилием прорваться к духовному миру»[7]. Это высказывание одного русского философа.
— Мне кажется, — подал голос Шикльгрубер, — что нельзя без внимания оставлять российские умы и восточную науку практической магии. Желательно переманивать всех на свою сторону.
— Из истории нам известно, что когда-то могучий, но доверчивый бог Тор схватился со змеем Ёрмургандом, — профессор отложил рукопись, принявшись вспоминать мистическую историю. — Тор размозжил голову змея ударом молота. Только это не было победой. В битве, как и в любой войне, никогда не бывает победителя. Тор после сражения сам сумел сделать только несколько шагов, упал и тут же умер от ядовитых укусов змея. Но из хеля[8] за всем происходящим внимательно следили, потому и не дали так просто умереть Ёрмурганду. Из его крови родились потом нибелунги — наши предки… Роду избранных дано многое, но и спросится многое. Некоторые считают, что там, где есть Благодать избранных, нет места для страдания и страсти, как не бывает ночи без дня, и наоборот. Но каждый ариец вынужден с детства жить страданиями. Если он родился для того, чтобы умереть, — нужна ли ему жизнь? Нужна ли ему избранность? Он давал согласие Богу на смерть и только тогда смог овладеть жизнью на какое-то время. Значит, для любого человека смерть является чистой благодатью. А жизнь, отданная за победу отечества над окружающим миром, — истинная слава Бога. Именно её человек и не ищет! Зачем, когда есть жизнь?! А не мешало бы призадуматься, потому что нельзя жить по вселенскому правилу, предписанному Всевышним. Нельзя замыкаться только на Заповедях, данных Господом, ибо человек ежедневно, ежеминутно, ежесекундно нарушает Божественные правила, рискуя всю жизнь потратить на покаяние и исправление своих проделок либо на творчество чего-то нового, что поможет разом исправить все неблагополучные дела. Победителей не судят! — вот в чём выигрыш победителя. Значит, необходимо постоянно оценивать наши возможности. Тогда что же реально нам остаётся? Либо принять аксиому: не согрешу — не покаюсь, ибо Господь — на то и Господь, чтобы всё простить, либо не то делаю, что хочу, а что не хочу, то делаю. И любой человек считает, что если поступает с ближним не слишком плохо — это воистину хорошо. Редко кто из людей задаёт себе неординарный вопрос: а нужна ли человеку истина? И вообще, что она такое?
5
Рэм Эрнст — соперник Гитлера на лидерство в Национал-социалистической партии Германии.
6
Штайнер Рудольф — немецкий философ национал-социализма.
7
Н.А. Бердяев.
8
Царство мёртвых в немецком эпосе.