Катары

Жандарм покачал головой, посмотрел искоса на Пьера и вернул ему документы.

— На этот раз ничего, — проворчал он, — только пусть молодой человек успокоится, а не то придется ему прогуляться в участок.

— Конечно, сударь, — смиренно ответил Пьер. — Благодарю вас!

— И всего вам доброго, — радостно добавил Морис Ле Биан.

Пьер завел мотор, и они поехали дальше. Чем меньше становилась фигура жандарма в зеркале заднего вида, тем спокойнее и ровнее билось сердце в груди молодого человека.

— Ты, наверное, ждешь благодарности? — спросил он все так же сердито. — И не надейся. Я тебя еще раз спрашиваю: что ты делал в пещере?

— Искал кое-что для коллекционеров средневекового искусства. А мне уже говорили, что в этих местах рыщет какой-то молодой человек…

— Рыщет? — воскликнул Пьер.

— Ну да. И честное слово, я понятия не имел, что это ты! Когда ты вошел в пещеру, я уже там искал свое. Ну и вот… я тебя сначала не признал, а как узнал — решил убежать.

— И утащить мою голубку.

— Я знаю людей, которые за такие вещи могут дорого заплатить.

Машина быстро ехала по узкому шоссе. Время было чуть за полдень; склоны долин заливал солнечный свет.

— Ты спекулируешь антиквариатом? — спросил Пьер.

— Спекулирую? — переспросил Морис. — Я обычно говорю, что предлагаю коллекционерам интересные вещички. Жить же как-то надо.

— Ну да. Должно быть, немного времени понадобилось тебе спустить все деньги, которые ты спер у деда. Ты где живешь?

— Сейчас снимаю квартиру в Мирпуа. Если хочешь сейчас поесть, я тебе состряпаю алиго — вот посмотрим, как тебе понравится.

Пьер немного подумал.

— А я ведь даже не знаю, умеешь ли ты готовить.

— Так согласен?

— Ну, пожалуй, не откажусь: я хочу, чтобы ты мне еще кое-что рассказал, и немало.

Пьер немного прибавил газу. Он пытался осознать, что сейчас случится то, что пару часов назад он и представить себе не мог: сейчас они будут обедать с отцом!

ГЛАВА 32

Шестеро мужчин вошли в крепостной двор. Как обычно в этот час, он был пуст, но все же они не преминули оглядеться кругом — нет ли посторонних. Самый высокий из шестерых со вздохом облегчения поставил на землю большой мешок.

— Добрый Муж! — сурово заметил ему собрат, шедший впереди. — Я не давал тебе разрешения ставить груз на землю. С каких пор ты что-то делаешь без моего приказа?

— Прости меня, — ответил силач, взваливая мешок снова на плечи. — Он очень тяжелый, а мы дошли до вершины, вот я и подумал…

— Твое дело — исполнять, — резко ответил собеседник. — Думать полагается мне. Ты прекрасно знаешь: мы не должны оставлять на земле никаких следов. Положи его на каменную стенку, вон там, а потом начинаем работу.

В разговор вступил еще один человек, с более дородной фигурой. Он совершенно явно искал слова, не слишком неприятные для главы шайки:

— Совершенный! Вы не думаете, что нам слишком долго приходится действовать одним? Почему мы не призываем наших братьев?

— Сейчас мы не можем им доверять, — ответил тот с раздражением. — У нас только что случился провал. После такого мы впредь должны вести себя еще осторожнее.

— Но они никак не могут нас предать, — возразил Добрый Муж. — Это не в их собственных интересах.

— В теории ты прав, — ответил его товарищ. — Но часто люди действуют нерассудительно. Нам надо как никогда тщательно взвешивать все угрозы, чтобы быть уверенными в своей власти.

— А как быть с побегами?

— Пока они у нас под контролем — ничего страшного нет. А если зайдет слишком далеко, мы без труда наведем порядок. В другие времена мы бы давно показали, что можем немало.

Добрый Муж почувствовал, что Совершенный склонен к откровенности и решился задать один деликатный вопрос:

— А нормандец — с ним вы что собираетесь делать?

— Он мне не нравится, — бесстрастно отозвался Совершенный. — Я думал, он быстрей поведет дело. Кажется мне, что он сбился со следа, как собаку сбивает посторонний запах.

— Но вы же хотите, чтобы он открыл секрет, который нам самим вот уже тринадцать лет не дается! — возразил Добрый Муж. — Почему он должен оказаться умнее нас?

— Не умнее, — поправил его Совершенный. — У Ле Биана есть свои козыри, его собственные, которые могут оказаться полезны. Он историк; он имел дело с нашей организацией в прошлом, умеет добывать важные сведения, а главное — им движет сильная жажда мести. Я глубоко убежден, что это чувство — лучший двигатель для человека; оно помогает ему преодолеть любые пределы.

Внезапно Добрый Муж повернул голову: показалось, будто во дворе замка появился посторонний. С облегчением он убедился: это всего лишь ворона гоняет огрызок яблока. Совершенный решил, что настал момент дать людям работу. Он развязал мешок, достал из него кирку и две лопаты и раздал их членам отряда.

— Вот! — сказал он решительно. — Теперь задело. Сторожить будем по очереди. Ты встаешь в охрану первым. Вы трое роете траншею, а ты таскаешь хворост. Удачи — и не забывайте, что вера Добрых Мужей позволяла им одолевать горы и переносить огненную казнь!

ГЛАВА 33

Берлин, 1938

Дорогой Жак.

Многие недоумевали, почему я вступил на тропу, которая привела меня в ряды СС. Когда я думаю об этом теперь, то прихожу к выводу: те, кто осуждал мое вступление в Черный Орден — это те же люди, которые смеялись над моими работами.

Постепенно победа Гитлера принудила всех немцев, желавших осуществить свои профессиональные стремления, встать на путь национал-социализма. Историков это касалось так же, как и врачей, и государственных служащих. Поэтому я тоже решил принять участие в новом великом порыве Германии. Сначала меня приняли в Лигу немецких писателей — приняли благодаря кое-какой поддержке, которая у меня была в штурмовых отрядах. Для начала неплохо, но это еще далеко не был пропуск, дававший мне доступ в лоно СС!

Как часто бывает в жизни, дальнейший ход событий определила судьба. Одну из читательниц «Крестового похода против Грааля» моя книга восхитила, и она рассказала о ней Карлу-Марии Виллигуту. Я уже слыхал об этом человеке, но и представить себе не мог, что скоро мы с ним встретимся. Виллигут вступил в СС под псевдонимом Вайстор и имел чин штандартенфюрера. Обладая большим образованием, движимый необычайной работоспособностью он быстро стал одним из генераторов идей в Аненербе — учреждении, созданном Гиммлером для изучения наследия наших предков. Труды Аненербе были столь же разнообразны, сколь революционны. В то же время Виллигут явно был и одним из самых эксцентрических сотрудников этого учреждения. В ранней молодости он основал религию, которую назвал ариософией; вся она строилась вокруг речений одного немецкого пророка, дошедших в семейном предании самого Виллигута. За десять лет до вступления в СС он был заключен в приют для душевнобольных по причине мозгового шока. Враги пользовались этим предлогом, чтобы объявить его сумасшедшим, а последователи были убеждены, что ожесточение против их наставника служило доказательством справедливости его теорий. Со временем Виллигут стал пророком нового язычества, корни которого уходили в самые древние германские мифы, в самое чистое многобожие.

Я дошел в своих изысканиях до такой стадии, когда для дальнейшего продвижения, а главным образом чтобы отражать нападки моих врагов, мне непременно требовалась солидная поддержка. Кроме того, я был убежден, что Аненербе сыграет ключевую роль в развитии исторических и расовых исследований. После многих попыток мне был доверен пост ассистента в Департаменте рас и колоний, находившемся под прямым руководством всемогущего Виллигута. Несколько месяцев спустя я официально вступил в СС. Тогда я в первый раз надел черную форму с эмблемой мертвой головы, и, должен признать, был этим весьма горд. Я шел по улицам Берлина и был уверен: теперь я не какой-нибудь человечишка, осужденный вечно ощипывать чертов хвост, как говорят французы. Я понял, что жизнь моя началась заново. Мне больше не придется прятаться за ширмой какой-то гостиницы или выдавать свои поиски за невинные прогулки на природе члена клуба юных туристов. Скоро в моем распоряжении будет достаточно возможностей явить истину перед глазами всего мира. И очень во многом я обязан был таким будущим своей форме с мертвой головой.