Лучше подавать холодным(ЛП)

- Сука, - шипела она сквозь стиснутые зубы, натягивая перчатку обратно. Она вспоминала, как отец дал ей, восьмилетней, в первый раз подержать меч. Вспоминала, каким тяжёлым она его считала, каким чуждым и громоздким он казался в правой руке. Вряд ли сейчас, в левой, он действовал лучше. Но у неё нет выбора, кроме как научиться.

Начать с нуля, если потребуется.

Она бросилась к гнилой ставне, вытянув навстречу ей клинок, развернув предплечье плоскостью к земле. Она с криком нанесла три удара, и кончик меча поставил на раме три засечки, одну над другой. Она, буркнув, крутанула предплечьем и хлестнула вниз, чётко разрубая дерево надвое. Взметнулись щепки.

Лучше. Лучше с каждым днём.

- Великолепно. - Морвеер стоял в дверях, с парой свежих царапин на щеке. - В Стирии нет такой ставни, что отважилась бы выйти на нас. - Он неспешно вышел во дворик, сложив руки сзади. - Думаю, что когда работала твоя правая рука, ты была ещё более впечатляюща.

- Мне будет жаль ставню.

- У тебя всё серьёзно, надо заметить. Оправилась от своих... физических нагрузок прошлой ночью с нашим северным знакомцем?

- Моя постель - моё дело. А ты? Оправился от своего приземления в моё окно?

- Не больше царапины-другой.

- Мои сожаления. - Она забросила Кальвес обратно в ножны. - Сделано?

- Конечно.

- Он мёртв?

- Будет.

- Когда?

Морвеер ухмыльнулся квадрату белёсых небес над ними. - Терпение есть первейшая из добродетелей, генерал Муркатто. Банк только что открылся, а чтобы сработало применённое мною вещество нужно время. Хорошая работа редко делается быстро.

- Но оно сработает?

- О, по-другому никак. Всё произойдёт... на высшем уровне.

- Хочу увидеть это.

- Конечно, хочешь. Даже в моих руках наука смерти никогда не бывает совершенно точной, однако, судя по всему, где-то, через час настанет наилучшее время. Естественно, я серьёзнейше предупреждаю тебя: в банке ни до чего не дотрагиваться. - Он повернулся, грозя ей пальцем через плечо. - И позаботься, чтобы тебя не опознали. Наша совместная работа только начинается.

В операционном зале все были при деле. Дюжины служащих усердно трудились за тяжелыми столами, склонялись над счётными книгами, их перья царапали, стучали и снова царапали. У стен скучно стояли стражники, приглядывая вполсилы или не приглядывая вовсе. Монза протискивалась между ухоженными и нарядными скоплениями мужчин и женщин, проскальзывала между их умащенными и унизанными драгоценностями рядами, Трясучка проталкивался следом. Торговцы, лавочники и жёны богачей, телохранители и лакеи с несгораемыми ящиками и мешочками для монет. Насколько она понимала, всё это обычный дневной устоявшийся из года в год оборот банковского дома Валинт и Балк.

Места, где берёт свои деньги герцог Орсо.

Потом она мельком увидела тощего человека с крючковатым носом, разговаривающего с группой облаченных в меха купцов. По бокам располагались конторщики, под мышками у них счётные книги. Лицо стервятника высветилось в толпе как искра в погребе, и точно также разожгло пожар в ней самой. Мофис. Человек, убить которого она приехала в Вестпорт. И едва ли стоило добавлять, что он выглядел очень похожим на живого.

Кто-то позвал из угла зала, но взор Монзы сосредоточился на цели. Неожиданно заклинило челюсти. Она начала проталкиваться сквозь очереди навстречу банкиру герцога.

- Что ты творишь? - прошипел ей на ухо Трясучка, но она стряхнула его, отталкивая прочь с пути мужчину в высокой шляпе.

- Дайте ему воздуха! - завопил кто-то. Люди оглядывались, бормотали, высовывали шеи, чтоб что-то увидеть, упорядоченные потоки стали распадаться. Монза продолжала идти, всё ближе и ближе. Ближе, чем допускал рассудок. Без понятия, что она сделает, когда доберётся до Мофиса. Укусит? Скажет "Привет"? Между ними уже меньше десяти шагов - также близко она была, когда он наблюдал за её умирающим братом.

А затем банкир внезапно дёрнулся. Монза притормозила, осторожно высвобождаясь от толпы. Она увидела, как Мофис согнулся пополам, будто бы получил в живот. Закашлялся, и снова - жёстким, рыгающим кашлем. Накренившись, он сделал шаг и прижался к стене. Вокруг двигались люди, по заведению гуляли смущённые шепотки, к которым добавлялись странные возгласы.

- Отойдите!

- Что это?

- Переверните его!

Глаза Мофиса слезились и дрожали, на шее выступили вены. Он вонзил ногти в одного из стоящих рядом служащих, колени подкашивались. Подскочил помощник, поддерживая хозяина, пока тот медленно опускался на пол.

- Сэр? Сэр?

Дух завораживающего зрелища, казалось, охватил весь зал, колеблющийся на грани испуга. Монза придвинулась ещё ближе, глядя на одетое в бархат плечо. Глаза Мофиса встретились с её глазами, и они уставились друг на друга. Его лицо напряглось, кожа покраснела, затвердели волокна мышц. Рука, трепеща, протянулась ей навстречу, указывая костлявым пальцем.

- Му, - выдавил он. - Му... Му...

Его глаза закатились, и он заплясал, стуча ногами, выгибая спину, безумно дёргаясь на мраморных плитках как вытащенная на берег рыба. Люди около него в ужасе таращили глаза. Один из них согнулся во внезапном приступе кашля. Повсюду в операционном зале кричали.

- На помощь!

- Сюда!

- Кто-нибудь!

- Я сказал, воздуха!

Счетовод, шатаясь, поднялся из-за стола, с грохотом опрокидывая стул, держа ладони у горла. Сделал несколько нетвёрдых шагов, побагровел лицом, а затем рухнул. Башмак слетел с его брыкающейся ноги. Один из служащих рядом с Мофисом стоял на коленях, силясь вдохнуть воздух. Пронзительно закричала женщина.

- Клянусь мёртвыми... - донёсся голос Трясучки.

Розоватая пена пузырилась и капала из широко раскрытого рта банкира. Судороги увяли до дрожи. А затем и до ничего. Тело обмякло, невидящие зрачки вытаращились за плечо Монзы на выставленные вдоль стен улыбающиеся бюсты.

Двое мертвы. Осталось пятеро.

- Чума! - завизжал кто-то, и, словно генерал на поле битвы прокричал в атаку, заведение мгновенно погрузилось в хаос толкотни. Монзу чуть не опрокинули, когда один из разговаривавших с Мофисом купцов бросился бежать. Трясучка выступил вперёд и оттолкнул его, распластав на трупе банкира. К ней прижался мужик в перекошенных глазных линзах, вытаращенные глаза ужасно увеличивались на багровом лице. Она инстинктивно стукнула его правой, скривилась, когда изуродованные костяшки задребезжали о его подбородок, прострелив толчком боли до самого плеча, рубанула каблуком и повалила навзничь.

Никакая чума не разносится быстрее паники, писал Столикус, и не уносит больше жизней.

Налёт цивилизованности внезапно слетел, как не бывало. Богатеи и снобы превратились в животных. Тех, что оказались на пути толпы раскидали в стороны. Тем что упали не было пощады. Она видела, как жирный торговец двинул по лицу хорошо одетую леди, и её, визжащую, прибило к стене, на окровавленном лице скрутился парик. Она видела свернувшегося на полу затоптанного толпой старика. Упал и лопнул несгораемый ящик, просыпались серебреные монеты, на них не обращали внимания, пинали по полу, колошматили башмаками. Это было безумием разгрома. Надрывные крики и давка, брань и зловоние страха, россыпь тел и сломанной рухляди.

Кто-то толкнул её и она дала сдачи локтем, чувствуя хруст чего-то и капельки крови на щеке. Её поймало в давке как бревно в реке, било, вертело, цепляло и рвало. Смешав со всеми её вынесло сквозь двери наружу, почти что не опуская ногами на землю, народ напирал, толкал, притирался к ней. Её снесло в сторону, стащило со ступенек, нога подвернулась на булыжниках и она ударилась об стену банка.

Она ощутила, как Трясучка поймал её за локоть и полуповёл-полупонёс прочь. Пара банковских охранников встала, тщетно пытаясь сдержать поток паники древками алебард. Толпа неожиданно рванулась, и Монзу отнесло назад. Сквозь болтающиеся руки она разглядела на земле бьющегося в судорогах человека, отхаркивающего на мостовую розовую пену. Стена напуганных, завороженных лиц дёрнулась и зашевелилась, когда люди начали пробиваться от него подальше.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.