Герои(ЛП)

Она треснула его по затылку, и он хрюкнул.

— Чтобы сидеть на Героях, высматривать Союз. Как обычно, в разведке, придурок. Пипец, блин, тупой вопрос.

Ото всей этой несправедливости Агрик затряс головой. — Ну всё. Больше и рта не открою.

— Дал слово? — поинтересовалась Чудесная.

— За каким рожном мы здесь… — пробормотал про себя Агрик, почёсывая затылок, когда та отошла посмотреть на тренировку Йона с Атроком.

— Я знаю, зачем я здесь. — Вирран медленно поднял длинный указательный палец, между его зубов в такт словам раскачивалась травинка. Утроба думал, он спит, растянувшись на спине, с рукоятью меча заместо подушки. С другой стороны, Вирран постоянно выглядел спящим, но никогда не спал. — Ибо Шоглиг поведала мне, что человек с застрявшей в горле костью…

— Приведёт тебя к твоему предназначению. — Чудесная упёрла руки в боки. — Айе, это мы уже слышали.

Утроба пшикнул, сдувая щёки.

— Видать, забота о восьми жизнях не достаточно тяжкая ноша, раз мне на шею повесили камень предназначения какого-то чокнутого.

Вирран сел и откинул капюшон.

— Я протестую. Я совсем не чокнутый. У меня просто… собственный взгляд на мир.

— Чокнутый взгляд, — пробубнила себе под нос Чудесная, в то время как Вирран встал, отряхнул на заднице заляпанные штаны и взвалил меч в ножнах себе на плечо.

Он посуровел, перемялся с ноги на ногу, затем почесал яйца.

— Однако мне надо пи-пи. Как считаешь, стоит сходить к реке или прямо тут, на один из этих камней?

Утроба подумал об этом.

— К реке. На эти камни выглядело бы… кощунством.

— Думаешь, боги всё видят?

— Как ты проверишь?

— Верно. — Вирран жуя, перекатил травинку на другую сторону рта и тронулся вниз с холма. — Ну, тогда — к реке. Может, подсоблю Браку с рыбалкой. Шоглиг бывало, умела вытаскивать рыбёшек из воды одними словами, а я всё никак до конца не освою такую сноровку.

— Ты можешь выкашивать её своим дроворубом! — крикнула ему вслед Чудесная.

— Может так и сделаю! — Он вознёс Отца Мечей высоко над головой — от острия до навершия не многим короче человеческого роста. — Пришла пора чего-нибудь прикончить!

Утроба не возражал бы и пропустить эту пору. Прямо сейчас покинуть долину не оставив позади ничего мёртвого было пределом его упований. Если подумать, странное желание для воина. Они с Чудесной некоторое время стояли молча, бок о бок. Сзади взвизгнула сталь, когда Йон отбросил Атрока на карачки.

— Вкладывай хоть немного усилий, пиздюк вялорукий!

До Утробы дошло, что он предаётся тоске по прошлому — как всё чаще и чаще в последние дни.

— Кольвен любила яркое солнце.

— Да ну? — спросила Чудесная, приподнимая бровь.

— Смеялась надо мной, что я всегда торчу в тени.

— Да ну?

— Надо было на ней жениться, — пробормотал он.

— Айе, надо было. Чего ж ты не женился?

— Ты мне, мягко говоря, отсоветовала.

— Так. У неё был острый сварливый язык. Но обычно ты без труда задвигал меня в сторону.

— Твоя правда. Наверное, я струсил сделать предложение. — И ещё тогда ему не терпелось поскорее уйти. Завоевать великими подвигами звонкое имя. Он едва знал человека, надоумившего его на это. — Хрен его знает, чего мне тогда хотелось — знал одно: мне чего-то не хватает, и я сумею добыть его мечом.

— Ну и как, вспоминаешь о ней? — поинтересовалась Чудесная.

— Редко.

— Брехня.

Утроба ухмыльнулся. Она знала его как облупленного.

— Скажем так, брехня наполовину. Я и вправду о ней не вспоминаю. Частенько не припомню даже её лица. Зато я размышляю, какой бы стала моя жизнь, пойди я тем путём заместо этого. — Сидеть с трубкой на крылечке, улыбаться закату над озером. Он испустил вздох. — Да чего уж, выбор-то сделан? А твой муж что?

Чудесная глубоко вдохнула.

— Сейчас, наверно, готовится к сбору урожая. Вместе с детьми.

— Ты бы хотела быть с ними?

— Порой.

— Брехня. Как часто ты возвращалась в этом году? Два раза?

Чудесная насупилась на неподвижную долину.

— Я приезжаю, когда могу. Мои об этом знают. Знают кто я и что.

— И до сих пор тебя терпят?

Она ненадолго замолчала, затем пожала плечами.

— Выбор-то сделан, да?

— Вождь! — Агрик спешил с другой стороны Героев. — Дрофд вернулся. И не один!

— А? — Утробу передёрнуло, когда он, разрабатывая сустав, покрутил своим расшатанным коленом. — Кого это с ним принесло?

У Агрика было лицо севшего на чертополох.

— Вроде похож на Коля Трясучку.

— Трясучку? — прорычал Йон, резко рыскнув головой вбок. Атрок улучил момент, шагнул, обходя Йонов повисший щит, и врезал коленом ему по яйцам. — Аууууу, сучёнок… — И Йон осел, выкатывая глаза.

В любой другой раз Утроба выхохотал бы половину своих зубов, но имя Трясучки начисто прогнало от него веселье. Он проковылял через травяной круг, и пока шёл, надеялся, что Агрик ошибся, при этом понимая, что это вряд ли. У надежд Утробы вошло в привычку умирать кровавой смертью, а Коль Трясучка такой человек, которого трудно спутать.

Теперь тот приближался к Героям, скача в гору по крутой тропе на северном склоне холма. Утроба наблюдал за ним весь путь, чувствуя себя пастухом, наблюдающим за собирающимися грозовыми тучами.

— Бля, — пробормотала Чудесная.

— Айе, — произнёс Утроба. — Бля.

Трясучка оставил Дрофда стреножить их лошадей у известняковой стены, и остаток пути прошёл пешком. Он взглянул на Утробу, на Чудесную, и заодно на Весёлого Йона, изувеченным, обвислым как у висельника лицом. Левая сторона — считай одна сплошная полоса ожога, идущая через металлический глаз. Более жуткого на вид посланника не найти.

— Утроба. — Произнесено каркающим шёпотом.

— Трясучка. Что привело тебя сюда?

— Доу послал меня.

— Об этом я догадался. Меня интересует — зачем?

— Он говорит, чтоб ты удерживал холм и наблюдал, не идёт ли Союз.

— Он мне уже об этом сказал. — Малость резче, чем намеревался Утроба. Настала пауза. — Так зачем посылать тебя?

Трясучка пожал плечами.

— Убедиться, что ты так и делаешь.

— Премного благодарен за поддержку.

— Благодари Доу.

— Поблагодарю.

— Ему будет приятно. Вам встречался Союз?

— Нет, с тех пор как здесь обитал Горбушка, четыре ночи тому назад.

— Горбушку я знаю. Упёртый старый хрен. Может и вернуться.

— Коли так, насколько я знаю, тут только три пути через реку. — Утроба указал на них. — Старый мост на западе у болот, новый мост в Осрунге и броды там, у подножья холма. И везде наши глаза, а долина вся открыта. Овца перейдёт реку — и то засечём.

— Считаю, сведения об овцах Чёрному Доу ни к чему. — Трясучка придвинул ближе изуродованную часть лица. — В отличие от приближения Союза. Может, пока ждём, споём какие-нибудь песни?

— Сможешь не сбиться с напева? — поинтересовалась Чудесная.

— Само-собой, ни хера. Однако не обрывай мои старанья. — И он вразвалку вышел на травяной круг, Атрок и Агрик попятились в стороны, уступая ему дорогу. Утроба их не винил. Трясучка был одним из тех людей, вокруг которых, похоже, существовало пространство, где тебе лучше не находиться.

Утроба медленно повернулся к Дрофду.

— Зашибись.

Парень поднял руки вверх.

— И что, по-твоему, надо было сделать? Сказать, что обойдусь без попутчиков? Тебе-то хоть не пришлось провести с ним два дня езды, и две ночи сна у одного костра. Знаешь, он никогда не закрывает тот глаз. Будто всю ночь на тебя им смотрит. Клянусь, я ни на миг не сомкнул глаз с нашего отъезда.

— Он сквозь него не видит, балда, — сказал Йон, — не больше чем я сквозь твою ширинку.

— Знаю, но всё равно. — Дрофд оглядел их, голос упал. — Вы и впрямь думаете, что Союз идёт этим путём?

— Нет, — отрезала Чудесная. — Не думаю. — Она одарила его одним из своих особых взглядов, и он отошёл, бубня про себя всё о том: что же ещё ему оставалось делать.

Затем она подступила к Утробе, и наклонилась вплотную.