Драконы не умирают!

– Про дверь, ради всех святых и мучеников болот, не забудьте, – умоляюще напомнил Шур.

– Не переживай, – отмахнулась я, – катастрофы не допущу.

Выйдя из кабины, я плотно закрыла дверь, услышала, как изнутри запираются, усмехнулась, прошла по короткому тамбуру и открыла люк.

По «третьему глазу» врезали так, что я присела и зажмурилась. Ослепительный свет врывался даже через непреодолимый барьер, которым я всегда закрываю «третий глаз». Больно, но терпимо.

С трудом придя в себя от такой оплеухи, я, прищурившись, посмотрела обычным зрением. Ничего. Ни тебе змеев, ни кальмаров, только яркое солнце и сияющий песок, идиллия, но без очень темных очков простым смертным лучше не входить в долину.

– Эй, морок, ты где? – спросила я пустоту.

Тишина, только песок слабо шуршал под «Бегуном», пескосос жадно всасывал «светик» внутрь.

Я осторожно выбралась из машины на раскаленный до безумия песок, с опаской озираясь по сторонам. Солнце сверху и волшебный свет снизу нещадно вцепились в мою чешую, норовя добраться до самых отдаленных уголков, чтобы заживо изжарить. Такой кайф я не испытывала со времени посещения освещенной части Подлунного Мира. Кстати, я совершенно забыла, зачем вообще приперлась в Светящуюся долину. Только ассоциация жары и Подлунного Мира вернули меня к действительности.

– За работу, – скомандовала я себе и, напрямую черпая магию из источника, чтоб себя не обременять, зашептала заклинание.

– Милая девушка, бросьте баловство, – раздался у меня за спиной веселый голос.

Я резко обернулась и увидела белого, как привидение, старца.

– Кто вы? – Очень уместный вопрос получился, я только надеялась, что голос меня не подвел.

Слова в этой жаре текли словно кисель, а в сознание проникали еще хуже. Я воочию видела, как звуковая волна ползет от меня к старцу, нет, уже к мужчине среднего возраста, а через минуту к юноше. «Так он и в ребенка скоро превратится», – подумала я. А у деда, я хотела сказать юноши, вдруг отросли пышные, черные, вьющиеся волосы, налилась и оформилась грудь, утончилась талия, округлились бедра, и стал он прелестной девушкой, про таких говорят – в самом соку. Только изменения не остановились.

– Я тут живу, – ответила мне уже женщина в летах.

Пока я собиралась с мыслями, женщина стала старушкой, а потом дряхлой бабкой, скрюченной и сгорбленной. Это кого угодно выведет из равновесия. «Бегун» по крутой дуге медленно уползал от меня, оставляя глубокую канаву за собой.

– Зачем меня беспокоите? – брюзжала старушенция, шамкая беззубым ртом. Она потрясала костлявыми кулачками и голосила: – Тревожите понапрасну. Я вас звала, приглашала? Нет же, приперлись, хозяйничают, бестии. Прокляну вас всех до седьмого колена, будете знать, как меня беспокоить, охальники! Припрутся, украдут и даже спасибо не скажут…

– Чего ругаетесь? – с трудом вставила я слово в поток старушкиных, нет, уже дедушкиных проклятий. – Мы же ничего плохого вам не сделали! Или над песком трясетесь?

– Да кому он нужен, – ответил пожилой, уверенный в себе мужчина, – пропади он пропадом, песок ваш.

– Тогда вообще ничего не пойму, – развела я лапами.

– Нечего тебе понимать, – лихо улыбнулся молодой человек. – Приехала? Посмотрела? До свидания!

– Какая грубость, – возмутилась я.

– Да ну тебя, – весело отмахнулась девчушка, игриво сверкая голубыми глазками.

– Кто ты? – спросила я и прошлась сонаром, но никого не оказалось – это был великолепный фантом.

– Это кто ты такая? – подбоченясь, поинтересовалась молодая женщина с иронией.

– Я Хельга, – гордо задрала я морду и выпустила небольшой язычок пламени.

– Святая, – скрестила на груди руки пожилая женщина, – этого еще не хватало. Не было печали. Может, ты еще пророк?

– Маг-оракул, если угодно, – поклонилась я фантому-старушке.

– Вот, дожила, – отвернулась в сторону от меня и прошамкала старушенция, словно разговаривая с кем-то еще, невидимым мне. – Полюбуйтесь, оракулица. Здрасьте. – Она с издевкой скрючилась пополам, выставляя напоказ горбатую спину.

– Ну, бабушка… женщина… девушка… – Я хотела возмутиться, но произнесла совсем не то: – Не успеваю я за тобой, слишком быстро меняешься.

«Бегун» возвращался ко мне, пескосос затих, значит, затарились, пора в обратный путь, а я все еще ничего не выяснила и не поняла.

– Такая у меня доля. – Совсем еще юноша подмигнул мне левым глазом. – Никак не удается создать постоянный образ, что-нибудь да меняется.

Машина остановилась в двух метрах от нас. Мои мозги уже плавились не на шутку, того и гляди из носа потекут. Солнце и песок жарили меня, как куренка на сковородке, хоть бы ветерок подул, что ли.

– Вы подождите, я быстро, ребят предупрежу, чтобы не беспокоились, и договорим, – заспешила я, наблюдая, как ворчливый старик становится раздражительной старухой.

– Иди, иди, – прошамкал беззубый рот.

Не оглядываясь, я влетела в люк и захлопнула его за собой. Стало легче, но ненамного, тут все успело прокалиться. Я забарабанила в дверь кабины, вопя как угорелая, хотя почему «как», я и так угорела, чуть в обморок не падала.

– Открывайте скорей! – орала я, ломясь в кабину. – Воды, прохлады, умираю!

Дверь чуть-чуть приоткрылась, и в щелке показался одинокий глаз.

– Ахтр, не выделывайся, пусти меня, – завопила я, хватаясь за ручку.

Ворвавшись в кабину, первым делом приняла человеческий вид, схватила фляжку с водой, облила себя с головы до ног, плюхнулась в кресло и, запрокинув голову, выпила остатки жадными глотками. Мои спутники заговорили все сразу.

– Что там? – спросил Ер.

– Как вы себя чувствуете? – Пилот смотрел на меня как на выходца из ада, впрочем, так оно и было.

– Все нормально? – поинтересовался Ахтр с сочувствием.

– По мне, лучше минус сорок с ветром, чем плюс сором без ветра, – пропищала я. Голос напрочь отказывался повиноваться.

– За бортом шестьдесят два, – сверился с показаниями приборов Ер.

– Как в бане, веника только не хватает. У меня ожогов нет? – Я потрогала руками шею, лицо и голову, проверяя нет ли волдырей, и заметила, что волосы уже высохли.

– Вроде бы не видно, – с самым серьезным видом осмотрел меня Ахтр.

От моей кольчуги шел пар, ветерок от кондиционера отгонял его легкими струйками, приятно холодя разгоряченную кожу.

– Все заполнили? – поинтересовалась я.

– Да, под завязку, – кивнул Ер. – Так далеко еще ни разу не заезжали, даже оторопь берет. Песок мягкий, сам в трубы заползал.

– Хорошо. Я сейчас остыну и еще схожу наружу.

– Зачем? – спросили они хором.

– Надо договорить с хозяином долины. Я остываю.

– Что выяснили по нашему делу? – поинтересовался Ахтр.

– Чисто, – заверила я его. – Чтобы зря время не тратить, пока охлаждаюсь, составлю рапорт.

Как всегда, быстро написала отчет в двух экземплярах: один – для Совета, второй – для местного правительства. Попила еще воды, которая сразу полезла через кожу, набралась духу и встала. Вытерла внезапно вспотевший лоб и решительней сказала:

– Я пошла, ждите.

– Долго? – спросил Ер, поеживаясь и поглядывая на лобовое стекло, его, наверное, пираньи беспокоили: все норовили разгрызть машину, только зубы мелькали.

– Сколько понадобится, – уже от двери выдохнула я и вышла, плотно прикрыв за собой дверь.

Аморфного человека видно не было, зато передо мной стоял оранжевый слон, медленно бледнея и переливаясь в ярко-желтый цвет.

– А где изменчивый человек? – растерянно спросила я, оглядываясь по сторонам.

– Это я и есть, – произнес слон и стал зеленым.

Превращение человека в цветоизменчивого слона немного шокировало и сбивало с мысли, а может, от жары я туго соображала, но все же задала мучивший меня вопрос:

– Зачем вы один здесь, в центре пустыни? – Я проверила видение на материальность, но фантом оставался фантомом.

– Я не один, меня охраняет Страж, – заявил голубой слон, встав на задние ноги.