Страница 70 из 91
Так дальше продолжаться не может, и потому войска Ленинградского и Волховского фронтов планируют на 1944 год решительный освободительный удар. Для этого необходимо создать благоприятные наступательные компоненты, и они должны дать ленинградцам глоток свежего воздуха, чтобы не пришлось в конечном итоге освобождать город мертвых. Так они готовят операцию «Брусилов». Она должна начаться, по сведениям, полученным от пленных и другим признакам, в период между 20 и 30 июня 1943 года.
Сталинские генералы ведут скрупулезные расчеты. Наступления войск красных в районе Черного моря и оборонительные мероприятия против немецкой операции «Цитадель», планы проведения которой им давно уже известны в деталях, сковывают силы немцев. Они определяют для себя два основных удара: на севере у Синявино и на востоке в районе Гайтолово с общим направлением наступления вдоль железной дороги, ведущей на Мгу. Вновь этот железнодорожный узел становится центром внимания. Здесь должны пересечься клинья ударов, перед тем как изнутри будет взорван немецкий оборонительный Синявинский редут.
В конце концов 16 июля 8-я армия генерал-майора Старикова открывает двухчасовой ураганный огонь по немецкой основной линии обороны от Гайтолово и далее вниз до Погостья. Русские боевые разведывательные дозоры уже прощупывают на предмет слабых участков сровненные с землей и вмятые в почву позиции. На следующий день при поддержке прицельного артиллерийского огня захвачены передовые траншеи и несколько бункеров. Немцы отвечают огневыми ударами по колоннам снабжения и исходным позициям русских. Наморщив лбы, склоняются немецкие офицеры-штабисты над картами обстановки. Так дело не пойдет, считают они. Если это прелюдия к фланговому охвату, то ослабленные немецкие дивизии не смогут выдержать удар такой массы людей и боевой техники. Однако русские переходят затем в наступление лишь у Синявино, и тем самым упускают свой шанс. Но кризис пока еще не преодолен.
В тыл синявинского района боевых действий прибыла 22 июля 1943 года рота 502-го тяжелого танкового батальона. Отто Кариус, в прошлом самый юный обладатель в вермахте знака «Дубовая ветвь», сообщает: «К запланированному конечному пункту назначения мы так и не смогли прибыть. С большим трудом добрались до Снигри, маленькой железнодорожной станции перед Мгой. С невероятными трудностями мы сгрузили танки с платформ. Русская артиллерия перенесла свой огонь к самому нашему расположению, поэтому вновь мы были вынуждены осуществлять разгрузку без головных аппарелей». Это означает, что советские части, наступавшие с запада со стороны Невы, накрывают Мгу и Горы на той же железнодорожной ветке сильным артиллерийским огнем. Немцам приходится сгружать на землю сверхширокие танковые махины через боковины платформ, а не через головную их часть, как обычно делается в подобных случаях. Кариус рассказывает о целых стаях русских штурмовиков: «Они перемалывали все вокруг. На автомобильной трассе образовался спутанный клубок из расстрелянных с воздуха людей и лошадей, а также разбитой техники. Мы могли передвигаться по этой трассе почти исключительно ночью, но даже и тогда медленные обозы на конной тяге едва ли были в состоянии продвигаться вперед».
Бранденбургская 23-я пехотная дивизия, находящаяся на синявинском фронте, в которой почти полностью сменился личный состав и где остались лишь несколько выживших после боев «стариков», сейчас должна принять на себя удар наступающей 67-й армии генерал-майора Духанова. 132-я пехотная дивизия, обескровленная еще под Гайтолово и Погостье, противостоит на реке Назия 8-й армии генерал-майора Старикова. Подобно этим двум дивизиям выглядят многие другие соединения, ставшие теперь тенью самих себя. Командир 5-й горнострелковой дивизии генерал Рингель с горечью вынужден наблюдать, как его специалисты по боям в горах используются в качестве «болотных стрелков». Долго так продолжаться не может, и вскоре его дивизия также пополняет ряды «соединений-призраков», под которыми солдаты понимают остатки разбитых полков, а не прежний обученный состав свежих боевых войск.
Духанову и Старикову тем не менее пока не удается добиться ожидаемого успеха. Но они не отчаиваются. В начале августа они перегруппировывают свои силы, и вскоре вновь начинается кровавая вереница новых боев, попеременно вспыхивающих на севере и востоке. Примерно в то же самое время, когда солдаты 132-й пехотной дивизии занимают разбитые позиции перед фронтом наступления дивизий Старикова, вперед выдвигается также и 21-я пехотная дивизия, сменившая потрепанную в боях 11-ю пехотную дивизию генерала Томашки. 561-й штрафной батальон придан 21-й дивизии в качестве ударного резерва. Незадолго до этого он вновь отбил у русских синявинскую высоту с отметкой 43,3, откуда хорошо просматривается местность вплоть до побережья Ладожского озера. Для этого были задействованы 110 штрафников. В живых после боя остались 45 человек. До предела измотанные, передали они эту позицию прибывшему пополнению. После этого красноармейцы вновь захватили высоту 43,3. Под угрозой также оказалась другая синявинская высота с отметкой 50,1, откуда уже виден ближайший тыл немцев. Солдаты 561-го штрафного батальона вновь призваны сыграть свою посильную роль для устранения угрозы в этом районе боевых действий.
Походные колонны 21-й пехотной дивизии с огромным трудом продвигаются по скользкому глинозему, который время от времени сменяется болотами и суглинком. Из-за дождя все превращается в непролазную грязь. «Там, где сейчас даже с помощью лопат нельзя пробраться, — говорится в хронике 21-й пехотной дивизии, — раньше проходила деревенская дорога в направлении Синявино. На аэрофотоснимке еще можно было с трудом различить ее очертания, но в действительности ее уже больше не существовало. Весь район боевых действий был теперь сплошным полем, изрытым воронками, через которое проходили полузасыпанные траншеи, возникшие, казалось бы, сами собой». В то время, как русские танки стояли в готовности к бою в защищенных от осколков укрытиях на северном склоне Синявинских высот, а русские передовые наблюдатели отслеживали с удобных позиций любые передвижения немцев, батареи 21-й пехотной дивизии вынуждены были порою доставлять каждое из своих орудий на позицию с помощью шестнадцати лошадей. Иначе было не преодолеть болотистую местность, чтобы занять выгодный район, откуда можно было вести огонь осколочными снарядами. Снабжение осуществлялось по проложенной через гать лежневой дороге, сделанной из бревен. По ней передвигались своеобразные поезда из маленьких вагонеток, поставленных на отслужившие свой срок колесные диски автомобилей. Тянули их за собой лошади. Этот метод себя настолько оправдал, что русские уже в боях под «Клостердорфом» все делали для того, чтобы перерезать такие пути снабжения своими танками. После чего сами применяли данный метод.
Красноармейцы наступают. В 03.30 тяжелая артиллерия Духанова открывает огонь. Дрожит земля. За завесой из пыли и фонтанов поднятой земли день превращается в ночь. В хронике Альмайера-Бека по этому поводу говорится следующее: «Донесения следовали одно за другим до тех пор, пока действовала связь. Частично они противоречили друг другу, частично повторялись одни и те же фразы: „Прорыв противника“, „Отражена атака“, „Противник вклинился танками на позицию „Мики-Мики“, 3-я рота удерживает отсечную позицию, связь со 2-й ротой отсутствует“, „Потери составляют 70 процентов, вклинение противника достигает по фронту 250 метров, он непрерывно вводит подкрепление“». Условное обозначение «Мики-Мики» относится к опорному пункту, широко известному благодаря своему названию. Первоначально его величали «Великие Луки», но для солдат это было слишком сложно. Автор хроники описывает, как со всех сторон на командные пункты летят запросы: «Просим выделить подкрепления, штурмовые орудия, ручные гранаты и санитаров». Он также сообщает о том, что ведется «массированный ожесточенный артиллерийский огонь по позициям, следуют непрерывные атаки авиации с бреющего полета на командные пункты и огневые позиции. Командный пункт 45-го гренадерского полка только за одни сутки 52 раза подвергся атакам с воздуха».