Страница 14 из 14
Эти слова, написанные в 1924 году, лишены какой бы то ни было «политической» похвалы, которая могла бы окрасить их после 1933 года. Они указывают на поразительное единство между учителем и его бывшим учеником. В словах преподавателя Гуэмера есть намек на то, что идеалы, из-за которых Адольф Гитлер оказался в роли обвиняемого, зародились в годы его обучения в школе. Гитлер не был хорошим учеником даже на уроках немецкого языка, которые вел преподаватель Гуэмер, что доказывают письма и открытки с грамматическими ошибками, присланные мне Адольфом.
Другим учителем, о котором положительно отозвался Гитлер благодаря скорее его политическим взглядам, нежели знаниям, был учитель естественной истории Теодор Гиссингер, который пришел на место Энгстлера. Гиссингер был большим энтузиастом долгих прогулок на открытом воздухе и скалолазания. Он был самым радикальным из учителей в националистическом лагере. Деление людей по политическим взглядам в то время наиболее остро проявлялось среди преподавателей школы, нежели в обществе. Атмосфера, заряженная политическим напряжением, имела более определяющее значение для умственного развития Гитлера, чем школьная программа. Так что получается, что атмосфера больше, чем учебные материалы, определяет ценность школы или ее ненужность. Бросая взгляд назад в прошлое, учитель Гиссингер написал о своем бывшем ученике: «В Линце Гитлер произвел на меня ни плохое, ни хорошее впечатление. Он также не был в классе лидером. Он был худой, с прямой осанкой, его лицо было почти всегда бледно и мрачно, и он выглядел так, будто истощен болезнью; а взгляд его блестящих глаз был очень открытым».
Третьим – и последним – учителем, о котором положительно отозвался Гитлер, был преподаватель истории доктор Леопольд Пётш, единственный из почти дюжины учителей, который, как он сам признался, вызывал его восхищение. Слова, которые он посвятил этому человеку в «Майн кампф», широко известны: «Возможно, для всей моей последующей жизни решающее значение имело то, что судьба дала мне в качестве учителя истории одного из весьма немногих преподавателей, который знал, как четко изложить важные вещи в классе и на экзаменах и отмести несущественное. В моем преподавателе истории докторе Леопольде Пётше в реальном училище в Линце это было воплощено идеально. Пожилой господин, доброжелательный и непреклонный, он имел особый успех благодаря своему дару блистательного красноречия, который не только завораживал, но и воодушевлял нас. Даже сейчас я с теплотой вспоминаю седеющего мужчину, который умел заставить нас забыть о настоящем благодаря своему воодушевлению при изложении материала, умел нас околдовать и провести через прошедшие столетия и во мгле веков наделить живой реальностью все, что относится к сухой исторической памяти. Часто мы сидели переполненные чувствами, а иногда даже были взволнованы до слез».
Леопольд Пётш – единственный человек, имя которого упоминается в «Майн кампф», и Гитлер посвящает ему две с половиной страницы. Такая привязанность, конечно, сильно преувеличена, и доказательством этого является то, что Гитлер окончил школу с единственной удовлетворительной отметкой – по истории, которую, наверное, можно отчасти приписать перемене школы. Даже при этом не следует недооценивать то впечатление, которое этот преподаватель произвел на чрезвычайно восприимчивый молодой ум, и если кто-то говорит, что самым ценным помощником в изучении истории является увлечение, порождаемое этим предметом, то тогда доктор Пётш, безусловно, выполнил свою миссию в данном конкретном случае.
Пётш был родом из мест на южной границе Австрии, и до того как приехал в Линц, он преподавал в Марбург-андер-Драу и других местностях, по которым проходил лингвистический раздел. Поэтому он привнес живой опыт в расовую баталию. Я полагаю, что безусловная любовь к народам, говорящим на немецком языке, которую Пётш сочетал с презрением к государству Габсбургов, была решающим аргументом, расположившим к себе молодого Гитлера. Гитлер остался вечно благодарен своему старому учителю истории, и эта благодарность имела тенденцию расти тем скорее, чем больше времени проходило с того времени, когда Гитлер забросил свое образование. Во время посещения Клагенфурта в 1938 году Гитлер снова встретился с Пётшем в его уединении в монастыре Сент-Андре в Лавантхале и провел с ним час наедине. Свидетелей их беседы не было, но когда Гитлер покинул комнату, он сказал своим сопровождающим: «Вы себе представить не можете, чем я обязан этому старику».[1]
В какой степени на эти мнения Гитлера о своих бывших преподавателях можно положиться – это такой же открытый вопрос, как и противоречивые отзывы о Гитлере его бывших одноклассников. Но дело в том, что – и я этому свидетель – Адольф бросил школу, ненавидя ее. И хотя я всегда заботился о том, чтобы увести любую беседу от темы его школьных лет, он время от времени разражался градом упреков в их адрес. Он не делал никаких попыток поддерживать связь с кем-либо из учителей, даже с доктором Пётшем. Напротив! Он избегал и не замечал их, когда сталкивался с ними на улице.
Глава 7
Стефания
По правде говоря, не очень приятно быть единственным свидетелем – помимо самой Стефании, – который может рассказать о юношеской любви моего друга, длившейся четыре года, а начавшейся после того, как ему исполнилось пятнадцать. Я боюсь, что, давая картину реальных фактов, разочарую тех, кто ожидает сенсационных разоблачений. Отношения Адольфа с этой девушкой из весьма уважаемой семьи ограничивались тем, что было разрешено существующим кодексом морали, и были абсолютно обычными, если только современная концепция сексуально нравственного поведения не настолько перевернута вверх тормашками, что считается ненормальным, если у двоих молодых людей – какими были Адольф и Стефания – роман и, если говорить коротко, «ничего не происходит».
Я должен извиниться за то, что не называю фамилию этой девушки, а также ее более позднюю фамилию по мужу. Я иногда называл ее людям, которые занимались исследованиями юности Гитлера, в честных намерениях которых был уверен. Стефания, которая была на один или, может быть, два года старше Адольфа, позже вышла замуж за высокопоставленного офицера, а после Второй мировой войны, будучи уже вдовой, жила в Вене. Поэтому читатель поймет мою осмотрительность.
Однажды вечером весной 1905 года, когда мы совершали свою обычную прогулку, Адольф схватил меня за руку и взволнованно спросил, что я думаю о той стройной белокурой девушке, которая прогуливается по Ландштрассе под руку со своей матерью. «Ты должен знать, я в нее влюблен», – решительно добавил он.
Стефания была изящной, высокой и стройной девушкой. У нее были густые белокурые волосы, которые она почти всегда убирала в пучок. И очень красивые глаза – яркие и выразительные. Одета она была исключительно хорошо, а ее манера поведения указывала на то, что она из хорошей, состоятельной семьи.
Ее выпускная школьная фотография, которую сделал Ганс Зивни в Урфаре, была снята немного раньше, чем произошла эта встреча, и Стефании могло быть тогда семнадцать или, самое большее, восемнадцать лет. На ней изображена молодая девушка с миловидными, правильными чертами лица. Выражение лица абсолютно естественно и открыто. Густые волосы, которые она носила на манер Гретель, усиливают это впечатление. В здоровой внешности девушки есть свежесть и отсутствует жеманство.
Вечерняя прогулка по Ландштрассе была в те годы любимой привычкой жителей Линца. Женщины рассматривали витрины магазинов и делали небольшие покупки. Здесь встречались друзья, и молодое поколение предавалось невинным развлечениям. Молодежь флиртовала напропалую, а молодым армейским офицерам это удавалось особенно хорошо. Нам казалось, что Стефания, должно быть, жила в Урфаре, так как она всегда приходила с моста выше главной площади и шла вниз по Ландштрассе под руку с матерью. Мать и дочь появлялись почти ровно в пять часов, а мы стояли и ждали у Шмидторека. Было бы неприличным поздороваться со Стефанией, так как никто из нас не был знаком с этой молодой девушкой. Вместо приветствия был взгляд. И с этого момента Адольф не отводил взгляда от Стефании. В тот момент он менялся, он больше не был самим собой.
1
В заключение греко-югославской кампании Гитлер снова навестил Пётша в Клагенфурте 27 апреля 1941 г.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.